– Они не глупцы, если мы услышали даргов, то и они тоже и пока я искал тебя, скорее всего, ушли дальше, вниз по реке. Так что если они живы, мы догоним их. Идем. – Тащил за собой стражник послушника.

Вернувшись назад, оба обошли болото, по краю ступая по течению реки. Но обходя болото Арамин остановился. Ведьма еще была жива, она смотрела на него своими черными глазами. Затем протянула руку. Послушник понял, что она просит о помощи.

– И не вздумай! – Воскликнул старший стражник.

Но невидимая сила толкала Арамина к ведьме. Это было не колдовство, на него у ведьмы уже не было сил, болото их отняло. Скорее это что-то, что выделяло послушника среди остальных – вера в то, что безнадежно и бесконечное стремление исполнять свой долг. Потому он шагнул в сторону болота, несмотря на возгласы и негодование стражника:

– Арамин, не смей, ты погубишь нас. Остановись!

Арамин дотянулся до тонкой, но крепкой и длинной ветви, что нависла над болотом и легко поддалась его рукам. Он опустил ветвь к ведьме, и та схватилась за нее обеими руками.

– Сегодня судьба дала мне шанс, – произнес он, – а это твой.

На том, он отступил в сторону стражника, и едва сделав несколько шагов, увидел в его глазах ужас. Послушник понял, что ведьма уже выбралась из болота. Он почувствовал резкий холод за своей спиною и ее зловонное дыхание. Глубоко вздохнув Арамин обернулся. Тень пронеслось над всей топью, по кустам и траве. Пронеслась, и скрылось за горой. То была ведьма Черной горы, и ведьма эта ушла.

Оба спасенных же бросились в сторону узенькой и почти непролазной тропы, но главное она вела вдоль реки, и до нее еще не добрались Дарги. Мокрые от ночного ливня ветви хлестали по лицу, и ноги заплетались в зарослях. Но нужно было бежать, так как за одной опасностью пришла другая.

Стражник не понимал, зачем Арамин, рисковал их жизнями, помогая ведьме, и продолжал гневно спрашивать послушника. К его разочарованию толкового ответа он так и не услышал, ведь и сам Арамин знал ответа даже для себя. Он просто старался идти, как можно быстрее. Тропа заканчивалась, уже веяло свежестью реки. Среди гущи ее еще не было видно, хотя и становилось ясно, осталось немного. Однако на том, испытания не кончались, и зло приближалось все быстрее.

– Зачем ты это сделал? Зачем помог ей? – продолжал ворчать стражник, но в ответ была лишь тишина, – она бы нас поубивала. Если она догонит нас?

– Если бы хотела уже бы, догнала – ответил Арамин, заметив сам для себя, что вдруг перестал заикаться. Эта мысль, несомненно, заставила его задуматься, как и та, что пришла в голову чуть позднее, настырно навевающая резким запахом не пойми, откуда взявшейся собаки.

– Что за запах? – задумчиво произнес он.

– Это от болота! – нервно продолжал стражник, – а ты не увиливай!

Тут раздался шорох в кустах, стражник и вскрикнуть не успел, как в его глотку вонзились огромные острые клыки, настолько острые, что их жертва в мгновение пала наземь, а послушник с ужасом отлетел в сторону. Арамин хотел помочь, но он прекрасно знал, какое существо перед его глазами вцепилось в его попутчика. Знал, что уже ничего не поделать, а если не бежать, то эта самая душа вылетит из него самого уже через пару мгновений. Потому он бросился со всех ног в сторону реки.

Конечно, он не знал, какое спасение можно там найти. «Но уж лучше утонуть, нежели быть разорванным на части!» – думал про себя Арамин, падая и спотыкаясь об подол своей рясы. Среди деревьев он видел силуэты, но только стоило ему оказаться на берегу, как силуэты эти пали. Арамин окаменел от ужаса. На земле валялись растерзанные тела троих стражников. Рядом рячали черные как уголь окровавленные, волчьи пасти с горящими глазами.

Стремление к жизни, пожалуй, всегда управляло послушником. Так вот и сейчас, когда бежать казалось бессмысленно, он не сдался. Подскочив на ноги, бросился бежать прочь, вдоль течения реки. Через несколько мгновений он уже чувствовал волчье дыхание за своей спиною. Стук их огромных когтей раздавался по камням на берегу. Послышался вой на всю округу и на краю дерева упавшего через реку, от одного берега до другого, по которому хотел бежать послушник, он вдруг увидел белых волков.

Тогда Арамин понял, что выход лишь один. В тот момент, когда черная псина уже почти настигла его, он сделал прыжок в бурлящую воду. Течение было быстрым и не позволило ему разглядеть, что дальше происходило на берегу, он лишь успел увидеть, как белая волчица вцепилась в черного волка и грызла его нещадно. Вот почему черные волки не попрыгали следом. Арамина уносила река, а на берегу завязалась в схватке.

Везение Арамина хотя и сомнительное, но на том не закончилось. Течением его швыряло от берега к берегу, чудом ему удалось не захлебнуться. В конце концов, послушника выбросило к земле и, карабкаясь по каменистому берегу, он отжимал свои промокшие до нитки одежды. Однако теперь неподалеку раздавалась даргская речь. Арамин понял, что фортуна затеяла с ним игры и погибель его еще может настичь и бросился бежать прочь в сторону Асгарда, оставляя за своей спиной густые леса из которых уже показались даргские рожи.

– Догнать! Убить! – кричали дарги.

Весеннее солнце постепенно согревало земли северные земли и беспощадно топило бескрайние снега Тристаны. Яркое светило, словно побеждающий воин в сражении, загоняло в угол противника, грубо сжимало их в своих объятиях, и те, не желая поддаваться с каждым днем все же отступали, в конце концов, обратившись в бегство с земель северного королевства журчащими ручьями. Лишь местами на пашнях и полях оставался снег, как последнее воспоминание об уходящей зиме. Весна с неоспоримой победой вступала в свои законные права. Деревья готовились окутаться в зеленую листву, а прошлогодняя сухая трава уже шуршала под ногами.

Сапоги королевы ступали по талому жесткому снегу, она придерживала подол своего длинного платья, алый бархат которого слегка выглядывал из-под плаща, так небрежно наброшенного ею на свои плечи. За ее спиной был город Барсул, который она недавно покинула. Правее, издалека, виделся величественный замок – дом, ее крепость, куда совсем не хотелось возвращаться.

Душа Дианы кричала, взгляд ее терялся где-то в бесконечной дали, а вот губы были сомкнуты, и с них не слетело ни одного слова. Никто не ни знал, что творится в ее душе, о чем мечтает госпожа. Свидетелей той тоски не было, за королевой наблюдал лишь прохладный неугомонный ветер, что играл с ее белоснежными локонами: «Разве брат поймет меня? Разве откажется от законов прописаных кровью? Увидит ли во мне не королеву, а родную сестру ту, что не спит ночами, отданную в объятия лишь бесконечному одиночеству, леденящему кровь? Сможет ли он закрыть глаза на предрассудки? Вспомнить, кто есть его друг, а не просто слуга? Кто жизни за него не пожалеет? Может ли он нас понять? И благословить нас на бесконечное счастье? Нет,… Конечно же, нет. Он и своего то сердца не чувствует. Зачем идти туда, где сердце не знает больше утешения, не ведает покоя? Где важны лишь законы крови, королевские, что причиняют теперь лишь боль. Пусть же будут прокляты эти законы!»

Словно в огне горело сердце безмолвной королевы, безнадежные мысли кружили ей голову, и становилось тяжело дышать. Никогда ранее ей не было столь тесно в собственном теле. Она обернулась: неподалеку от нее у дороги, ведущей в сторону замка, стояла ее стража, что была отвлечена. Они были обеспокоены.

Однако Диану не интересовала стража и то, на что они так пристально смотрели. Королева бросилась прочь от них, убегая за гущу леса и там оказавшись без надзора своей охраны, у тропы закрыв глаза, припала к дереву. Ей хотелось плакать и кричать, но ни ее воспитание, ни сила ее крепкого духа, не позволяли ей этого сделать. Она лишь жадными глотками хватала воздух, словно задыхаясь.

– Нужна ли помощь моей госпоже? – раздался за спиной Дианы тихий, немного хрипловатый голос. Он говорил очень мягко и очень учтиво.