– Она говорит мне ТОЛЬКО ПРАВДУ! И если я узнаю, что вы пытайтесь заткнуть ей рот и всячески угрожайте, то вам придет конец. Клянусь, козлы, я уничтожу вас, если Бланка пострадает по вашей вине. Даже если она промолчит, я буду уверен в том, что это ваша работа.

– Да хватит уже обвинять нас в том, чего мы не делали! – раздраженно вскрикивает Эдвард. – Никто из нас не угрожает ни тебе, ни обманывающей тебя иностранке!

– Если раньше мы относились к тебе снисходительно и понимали твое положение, то сейчас ты переходишь все границы, – добавляет Питер. – Все это уже откровенная наглость и клевета!

– Ладно бы ты просто не верил нам и не был уверен в том, что мы говорим правду, – уверенно говорит Терренс. – Но это все уже слишком! Ты делаешь все для того, чтобы мы раз и навсегда отвернулись от тебя.

– ДА ПОЖАЛУЙСТА! – громко бросает Даниэль. – Отворачивайтесь сколько хотите! Вы мне не нужны! Я не хочу общаться со лжецами, которые пытались меня убить!

– Мы никогда никому не угрожали и не собираемся делать это. И ни один из нас не пойдет на убийство и покушение. Если кто-то и угрожает тебе, то это абсолютно другой человек.

– Так больше некому угрожать, МакКлайф, – сухо бросает Даниэль. – Есть только трое дебилов, которым что-то надо от меня, и которые никак не угомонятся и не оставят меня в покое: ты, твой братец и ваш белобрысый дружок. Который и покушение организовал, и травлю устроил, и запугивать решил.

– Нам надо только одно, Перкинс, – вдолбить в твою тупую голову то, что тобой крутят как только захотят, – сдержанно говорит Питер. – И заставить тебя все вспомнить и найти свои чертовы мозги!

– У меня мозги на месте! В отличие от тебя и этих двоих! У которых тоже рыльце в пушку.

– Были бы у тебя мозги на месте, ты бы не вел себя так как больной козел.

– Ясное дело, что вы завидуйте моему счастью, которое я обрел со своей невестой. Вы ненавидите ее, потому что она чудесная и неповторимая.

– Разуй глаза, придурок! – восклицает Эдвард. – Ты хоть посмотри на эту обманщицу! Она же совсем не красивая! В ней нет ничего притягательного! Ни-че-го!

– Бланка красивая! ОЧЕНЬ КРАСИВАЯ! Не смейте говорить, что это не так! И тем более не вздумайте сказать, что она толстая. Она НЕ ТОЛСТАЯ!

– Мы не знаем, какая у нее фигура, но на лицо она совсем не привлекательная, – уверенно говорит Терренс.

– Ну вот вы сами все подтверждайте! Сами подтверждайте то, что ненавидите эту девушку, считайте ее уродливой и мечтайте разлучить меня с ней. – Даниэль ехидно усмехается. – И еще и смели назваться моими друзьями! Которыми вы никогда не были! Которые поливали меня грязью еще с тех времен, когда я был в вашей чертовой группе!

– О! – со скрещенными на груди руками закатывает глаза Терренс. – Несколько секунд назад ты говорил, что не знаешь нас! Так знаешь или нет? Определись уже! Или твоя неподражаемая Бланка запуталась в показаниях и не знает, что тебе внушить: что мы пытались выжить тебя из группы и уничтожить или что каждый из нас пользуется твоим состоянием, хотя никогда не был с тобой знаком.

– А может, ты вообще притворяешься, что не знаешь нас? – предполагает Эдвард. – Вдруг ты просто хочешь внушить себе это, но не можешь? Не все показания Бланки совпадают! Вот и ты не знаешь, в чем нас обвинить, и поэтому уже сам придумываешь всякий бред.

– Да плевать я хотел! – громко, грубо бросает Даниэль. – Оставите меня в покое раз и навсегда – я не буду вас трогать. А продолжите и дальше покушаться на меня и издеваться над Бланкой – мы вместе пойдем в полицию и заявим на всех троих.

– Да, Перкинс, какой же ты дебил… – закатив глаза, резко выдыхает Питер. – Ты всегда туго соображал и многое не понимал, но сейчас у меня просто слов нет. Вот уж точно, если кто-то промоет мозги наивному дебилу и заставит его плясать под свою дудку, это будет катастрофа.

– Не смей меня оскорблять, ты, вонючий кусок дерьма! – вскрикивает Даниэль, угрожая Питеру пальцем. – Ты первым окажешься за решеткой за то, что пытался убить меня! За то, что посмел так ужасно обращаться с моей невестой.

– Ну попробуй! Давай, сажай меня в тюрьму! Попробуй доказать, что это я на тебя покушался! Как только в полиции узнают, что ты ничего не помнишь, так тебя немедленно развернут и отправят лечиться в психушку. Потому что словам выживших из ума дебилов никто никогда не верит.

– Ха, смелый больно стал, я смотрю! Сначала был слишком нежным и чувствительным и не выдержал того, что с тобой сделали заслуженно, и решил сдохнуть. А теперь ты строишь из себя героя и безуспешно пытаешься скрыть свою трусость. Заручился поддержкой этих двух дебилов и заставил их быть у тебя на побегушках.

– Ты не имеешь никакого права обвинять меня в чем-либо без доказательств. Я же не обвиняю тебя в том, что ты вынудил меня попытаться покончить с собой. Хотя видя, как ты себя ведешь, мне так и хочется спустить всех собак на тебя.

– Ты получил то, что заслужил! – грубо заявляет Даниэль. – Нечего было связываться со мной и оскорблять мою невесту Бланку, которая пыталась понравиться тебе.

– До каких пор мне повторять, что я… Не знаю. НИКАКОЙ БЛАНКИ. МЫ УЖЕ МИЛЛИОН РАЗ СКАЗАЛИ ТЕБЕ, ЧТО НЕ ЗНАЕМ ЕЕ! СКОЛЬКО МОЖНО, черт возьми!

– Какой же ты трус, Роуз… – качает головой Даниэль. – Трусливый козел… Ты бы не был таким смелым, если бы здесь не было этих двоих. Можешь быть крутым только рядом с ними. А оставаясь один, ты поджимаешь хвостик.

– Если ты сейчас не заткнешься, я точно врежу тебе, – сквозь зубы цедит Питер, сжимая руку в кулак и довольно тяжело дыша. – НЕ БУДУ НИКОГО СТЕСНЯТЬСЯ!

– ДАВАЙ, ТВАРЬ, ВРЕЖЬ МНЕ! – Даниэль расставляет руки в стороны. – ЧЕГО ТЫ ЖДЕШЬ, ТРУС? ХВОСТ ПОДЖАЛ? БОИШЬСЯ, ЧТО Я НАЧИЩУ ТВОЮ НАГЛУЮ МОРДУ?

– Так хочешь оказаться валяться на земле в крови? – Питер презрительно усмехается. – Не боишься хлопнуться в обморок от ее вида? Мы ведь все прекрасно знаем, как ты реагируешь, когда видишь чью-то кровь.

– Трус… Жалкий трус… Безуспешно пытаешься быть крутым и устрашающим, хотя выглядишь ты до безумия смешно. Готов поспорить, что ты ни за что не стал бы защищать ни слабого парня, которого окружила стая более сильных, ни молодую девушку, к которой приставали бы какие-то отморозки. Ты бы стоял в сторонке и наложил бы в штаны от страха. Унес бы ноги, лишь бы спасти свою драгоценную шкуру.

– Хватит, Перкинс! – громко вскрикивает Терренс, пока Питер отводит взгляд в сторону, вспоминая о том, как не помог Анне, когда Джулиан избивал ее у него на глазах. – Оставь Питера в покое! Он не сделал тебе НИЧЕГО, чтобы ты ТАК с ним обращался! ХВАТИТ! УСПОКОЙСЯ!

– Слушайте… – Даниэль бросает взгляд на Эдварда и Терренса, расставив руки в бока. – А давайте вы все врежете мне? А, братики МакКлайф? Раз этот белобрысый слишком труслив и сейчас сжался от страха как зайчик под елочкой, то покажите ему, как должен вести себя настоящий мужик.

– Твою мать, что же с тобой стало… – качает головой Терренс. – Черт… Как может у человека поехать крыша… Я в шоке… Нет слов…

– Тоже трусите? Боитесь… Хвостики поджали… Боитесь связываться с человеком, который вас по стенке размажет.

– Да, ты реально умом тронулся… – скрестив руки на груди, хмуро говорит Эдвард. – Не удивлюсь, если у тебя в кармашке еще и ножик припрятан. Есть так, то можешь достать его и зарезать нас прямо здесь. Давай, Перкинс, вперед! Грохни нас! Или тоже боишься? Делаешь что-то только с одобрения твоей ненаглядной Бланки?

– Прекратите оскорблять Бланку! – угрожая парням пальцем, грубо требует Даниэль. – Оставьте вы нас в покое и дайте жить спокойно! МЫ ХОТИМ БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМИ! СЧАСТЛИВЫМИ, ПОНИМАЙТЕ!

– Вообще-то, это ты сейчас приперся к нам, – грубо напоминает Терренс. – Даже если бы мы увидели тебя раньше, то ни за что не подошли бы к больному козлу, который пляшет перед иностранкой на задних лапках и делает все, что она говорит. Ты нам не нужен! Не нужен человек, который ведет себя так безобразно и смеет винить нас в нелепых вещах.