– Мы с Питером считаем, что им кто-то мог поранить Даниэлю руку, – признается Хелен. – Ведь когда мы нашли его, у него была сильно изрезана ладонь.

– О, господи… – с ужасом в глазах произносит Анна.

– В любом случае мы сохраним эти вещи, – уверенно отвечает Питер. – Сэмми нашел нож и настоял на том, чтобы мы забрали его и кольцо.

– И если кольцо не принадлежит Даниэлю, значит, его потерял тот, кто виноват в случившемся, – предполагает Ракель. – Так же, как и нож.

– Интересно, сколько людей напали на Даниэля? – слегка хмурится Наталия. – Была ли целая компания? Или же кто-то действовал в одиночку?

– Трудно сказать, – пожимает плечами Терренс.

– Если бы на Даниэля напало несколько человек, то на нем бы живого места не осталось, – предполагает Эдвард. – Невозможно справиться с несколькими людьми в одиночку.

– Может, нам стоит обратиться в полицию, объяснить все и показать эти вещи, которые нашли Хелен с Питом? – неуверенно предлагает Анна.

– Пусть Даниэль сам решает, будет ли он заявлять на виновных, – скрестив руки на груди, отвечает Терренс. – Хотя было бы полезно узнать, что с ним произошло лично от него.

– Разумеется мы обо всем спросим его, когда он придет в себя и сможет принимать гостей, – уверенно отвечает Питер.

– Ну почему? – издает тихий всхлип Анна, прикрыв рот рукой. – Почему именно он?

– Он будет в порядке, дорогая, – мягко говорит Хелен, подойдя поближе к Анне и взяв ее за руки. – Слава богу, Даниэль живой. Радуйся, что мы с Питом нашли его и вовремя вызвали врачей.

– Нет-нет, я даже думать об этом не хочу… Если бы он умер, то моя жизнь была бы лишена смысла. Не будет Даниэля – не будет меня.

– Не говори так, подружка, – тихо говорит Наталия, крепко приобняв Анну за плечи и прижав ее к себе. – Вот увидишь, с твоим парнем все будет хорошо.

– Кстати, Анна, а в последнее время ты не замечала ничего странного в поведении Даниэля? – спрашивает Ракель. – Может, он чего-то боялся, но не говорил? Вдруг есть что-то, что мы пока что не знаем?

– Нет, ничего такого, – пожимает плечами Анна и шмыгает носом. – Только лишь сильно расстраивался из-за неудачных выступлений. Говорил, что если бы Терренс, Эдвард и Питер не помогали ему сделать вид, что ничего страшного не случилось, то его бы уже давно начали критиковать из-за этого или обвинять в использовании фонограммы. Даниэль был в сильном стрессе из-за этих проблем.

– Однако было, из-за чего, – задумчиво отмечает Питер. – В последнее время он постоянно лажал. Иногда даже слишком откровенно. Бывало такое, что Перкинс и слова забывал, и играл неправильно, и ноты не дотягивал…

– Думаю, это многое объясняет, – слегка хмурится Хелен. – Хотя Даниэль все равно старался относиться к своей работе с ответственностью.

– И вы все знайте, что никто из нас не использует фонограмму, – уверенно говорит Терренс. – Мы лично наблюдали за тем, как каждый из нас записывал свой вокал в студии. И у Даниэля отлично получалось взять высокие ноты в той части песни, с которой у него появились проблемы.

– Слушайте, ребята, сейчас не это главное! – восклицает Наталия. – Самое главное, чтобы с Даниэлем все было хорошо. И чтобы он рассказал нам, что с ним произошло, и как его угораздило оказаться там, что где его нашли Питер и Хелен.

– Знайте, мне кажется, что это только начало наших проблем, – задумчиво говорит Эдвард, скрестив руки на груди. – Ситуация с Даниэлем и теми нотами была неким предвестником… Да и должен признаться, что у меня в последнее время были какие-то темные мысли в голове… Вроде все было нормально, но что-то не давало покоя.

– Хотел бы я закрыть тебе рот, чтобы ты не каркал, но боюсь, мне придется признать, что это правда, – задумчиво отвечает Питер.

– Или Коннор накаркал. Он больше всех желал нам облажаться и мечтал о том, чтобы наша группа распалась.

– Да уж… Этот чертов демон и правда принес нам огромные беды. То, что произошло с Даниэлем – тому доказательство.

– Давайте просто надеяться на лучшее, – с надеждой говорит Ракель. – Может, Даниэль скоро пойдет на поправку, и мы будем жить как раньше. А мы тут устроили панику и напридумывали себе бог знает чего…

– Я только и молюсь о том, чтобы все было хорошо… – тяжело вздохнув и немного согнувшись, с грустью во взгляде отвечает Анна и медленно встает со стула. – Чтобы Даниэль поскорее вышел из больницы и остался живым.

Хелен, Наталия и Ракель подходят к Анне и пытаются как-то утешить свою подругу с помощью объятий или добрых слов. Пока Эдвард, Питер и Терренс собираются вместе и с грустными лицами смотрят на девушек, которые искренне переживают за Даниэля.

– Эй, неужели все было серьезно? – с тревогой спрашивает Терренс.

– Очень серьезно, – скрещивает руки на груди Питер. – Его голова лежала в луже крови, изо рта вытекала небольшая красная струйка, а он самый выглядел очень бледным… Едва дышал и имел очень слабый пульс… Было жутко находиться рядом с ним, если честно… И больно смотреть на Дэна в таком состоянии… В кислородной маске, с фиксатором на шее…

– А что сказали врачи, когда забрали его сюда? – спрашивает Эдвард.

– Ничего особенного. Потеря крови, повышенная температура тела, проблемы с кровяным давлением…

– А переломы, ушибы…

– Они не исключили, что что-то подобное могло случиться. Но это было всего лишь предположение.

– Хочется надеяться, что вы с Хелен успели вовремя, – с тревогой говорит Терренс.

– Будем надеяться. Хотя мы с Хелен не знаем, сколько времени Даниэль лежал там до того, как мы нашли его. Точнее, до того, как Сэмми привел нас к нему.

– Кто знает… – задумчиво говорит Эдвард. – Но самое главное, чтобы с ним все было хорошо.

Эдвард бросает короткий грустный взгляд на Анну, которую пытаются утешить ее подруги, пока та тихонько плачет, слегка дрожит и постоянно говорит, что должно случиться что-то очень плохое.

– Она не переживет, если ему станет хуже… – с грустью во взгляде добавляет Эдвард.

– Никто не хочет этого… – задумчиво отвечает Терренс. – Терять нашего друга… Нашего брата…

– Начинаю понимать, что чувствовали вы все, когда меня привезли в больницу после попытки самоубийства… – резко выдыхает Питер.

Эдвард с грустью во взгляде легонько хлопает Питера по плечу. А затем оба переглядываются с Терренсом и вместе с ним смотрят по сторонам с тревогой и страхом, желая как можно быстрее перестать мучиться от неизвестности и узнать, что же произошло с Даниэлем. Но в какой-то момент их томительное ожидание заканчивается, потому что к ним подходит мужчина-врач в возрасте сорока лет, держащий какую-то бумагу в руках и выглядящий немного измотанным.

– Простите, молодые люди, кто из вас ожидает новости о Даниэле Перкинсе? – спрашивает врач и останавливает взгляд на Питере. – Вы? Вроде бы я разговаривал с вами!

– Да-да… – немного взволнованно тараторит Питер.

Анна, Хелен, Эдвард, Терренс, Наталия и Ракель тут же подходят ко врачу, желая услышать что-то хорошее и обнадеживающее.

– Мы тоже ждем, – уверенно говорит Терренс.

– Да, мы – его близкие друзья, – добавляет Наталия.

– Прошу вас, доктор, скажите, как Даниэль, – с жалостью во взгляде умоляет Анна. – Что с моим возлюбленным?

– Вы можете чем-то обрадовать нас? – обеспокоено спрашивает Питер. – Даниэль в порядке или нет?

– Я могу обрадовать и огорчить вам одновременно, – задумчиво сообщает врач, слегка поправляя очки.

– Что значит «обрадовать и огорчить»? – широко округлив глаза, удивляется Терренс.

– Ну… Обрадовать вас я могу тем, что у мистера Перкинса относительно стабильное состояние, и у него не обнаружено никаких переломов костей после предположительной автомобильной аварии. В этом плане ему крупно повезло.

– Он сейчас в сознании? – спрашивает Наталия.

– Да-да, ваш друг уже пришел в себя.