Однако исход битвы был решен не людьми, а слонами. Эти четвероногие гиганты, израненные дротиками и обезумевшие от боли, развернулись и помчались в центр карфагенской армии. В слепой ярости они не слушали приказов погонщиков и прокладывали путь по трупам ливийских ветеранов. Погонщики лупили животных по головам, кричали им в уши и пытались изменить направление их бегства. Но все было тщетно. Каждый из колоссов прокладывал свою смертельную борозду, направляясь к сердцу карфагенского войска. На этом битва и закончилась. Дальше солдаты Публия лишь добивали уцелевших врагов.

Ошеломленный Магон смотрел на поле боя и не верил тому, что он видел. Его спасла лишь сообразительность одного из охранников, который ткнул копьем в зад командирской кобылы. Успокоив вздыбившуюся лошадь, Магон приказал произвести отступление. Но его отряды уже потеряли любую видимость дисциплины. Они побежали. Римляне погнались за ними. Внезапно небо разверзлось ливнем, который замедлил бег легионеров. Остатки карфагенской армии продолжали отступать всю ночь, однако расстояние, которое они покрыли во тьме, не было достаточным. Утром римляне стали наступать им на пятки, оставляя трупы африканцев, как вехи на своем пути. Несмотря на панику и отчаяние, Магон, Ганнон и пять тысяч солдат — в основном массилиотов и ливийцев — ушли от погони римской армии.

Большую часть долгого лета Имко простоял за плечом Ганнибала, наблюдая, как Фортуна благоволила римлянам и насмехалась над карфагенянами. Марцелл стал острой колючкой в боку Ганнибала. Он разрушал все его достижения. Через две недели после того, как Ганнибал оставил Казилинум, город снова был завоеван легионерами. Краткая осада и предательство свели к нулю все усилия африканского полководца. Жители Капуи имели гарнизон — не лучшие отряды, но с учетом естественных оборонительных рубежей солдаты без труда могли бы отражать атаки римлян. Тем не менее муниципальный совет испугался растущей популярности Марцелла и решил сдать город его войскам. В обмен на личную безопасность советники заключили сделку с римлянами. Однако, когда они открыли ворота и впустили легионеров в город, те в ответ перебили их всех до единого, наказывая за преступления, которые якобы предшествовали их договору.

Казилинум не был единственной неудачей. Фабий Максим вернул Тарент. Клавдий Нерон почти полностью уничтожил отряд из пятисот нумидийцев. Ливий Салинатор напал близ Неаполя на карфагенский флот, напугал адмирала до дрожи в коленях и загнал его обратно на Сицилию. Тем не менее римляне часто проявляли настолько чудовищную глупость, что Имко лишь качал головой в изумлении. Таким был случай с Тиберием Гракхом. Став слишком самоуверенным после разгрома Бомилькара, Гракх слишком близко подошел к Ганнибалу. Возможно, его проводники совершили ошибку в выборе маршрута и были неповинны в этом случае, но они бежали от Гракха, как только завидели нумидийских всадников. Атака африканцев вызвала панику в армии, набранной из рабов. Битва тут же превратилась в развлечение для нумидийцев. Наблюдая за ними с командной позиции, где его отряд стоял в резерве, Имко вдруг понял, что битвы выигрывались только из-за каких-то второстепенных факторов, влиявших на солдат. Он был шокирован этой мыслью. Победа давалась не божественной рукой, не хитростью лидера, не превосходством оружия или тренировки, а храбростью отдельных людей. Наверное, рабы понимали это меньше всех. Они запаниковали — все в один момент. Победа оказалась легкой. Тиберий Гракх погиб в кровавой бойне.

Вскоре после его смерти римляне попали под чары центуриона по имени Центений Пенула. Некоторые вспомнили, что в день его рождения произошли знаменательные чудеса. Ученые книгочеи нашли какие-то намеки в древних текстах и объявили, что имя юного солдата не забудется через века. Замечательный на вид молодой человек, высокий и стройный, с тонкими чертами, он не пожелал разубеждать Сенат в нелепом предположении, что боги избрали его и только его для победы над Ганнибалом. С остатками армии Гракха и ордой восторженных добровольцев он направился в Луканию, встретил Ганнибала на поле боя и отдал восемь тысяч своих соплеменников в жертву богам войны. Их перебили всех до одного. Центений Пенула так и не стал тем человеком, чье имя прославилось в веках.

При осаде Гердоны Имко был рядом с Ганнибалом, когда тот встречался с глупым магистратом, который охотно пил вино и принимал дары командира, но никак не мог решить, переходить ли ему с городским советом на сторону карфагенян или подождать дальнейшего развития событий. Командир кивал ему головой и вел себя с ним по-доброму. Конечно, сказал он. Ожидание вполне разумно. Он понимает расчет магистрата, потому что сам ведет войну, которую еще никто не видел на Средиземноморье. Если его другу нужно время на размышления, то пусть он не стесняется. Ганнибал и его воины подождут. Похоже, магистрат не заметил иронии в голосе командира, поэтому, когда он встал, чтобы уйти, Ганнибал пояснил свою точку зрения. Глава городского совета мог думать, сколько угодно. Но он должен был принять решение до того момента, как выпитое им вино вытечет из его тела. Чиновник Гердоны посмотрел на него с недоумением.

— Видишь ли, — сказал Ганнибал, — я с радостью предлагаю гостеприимство друзьям, но человек, который выпил мое вино и затем отказался от дружбы, считается вором. Я хо чу знать, кто ты — причем перед тем, как ты сольешь вино и мое доброе расположение к тебе на землю. Думай сколько хочешь, но прежде чем ты посмеешь облегчиться, я хотел бы знать, как относиться к тебе. Может быть, ты лучше посидишь еще со мной?

На следующий день Гердона стала принадлежать ему. Как и Колония. Какое-то время магистраты и офицеры этого города удерживали крепость. Они спрятались там со своими семьями и отказались сдаться. У них было много провизии, и они верили, что Нерон с еще одной армией вскоре придет им на выручку. Однако Ганнибал придумал, как выкурить их из крепости. Несколько скучавших балеарцев нашли мелководный грот, кишевший змеями. Их там были сотни, если не тысячи. Ганнибал велел поймать этих тварей и поместить их в большие вазы. В предрассветные сумерки он приказал воспользоваться катапультами и забросить эти урны в крепость. Многие вазы разбились о стены, но некоторые угодили на крышу и в башни. Они разлетелись на черепки, освободив сотни злобных и юрких созданий.

Магистраты и офицеры Колонии проснулись от криков и укусов. Они подумали, что боги Ганнибала навлекли на них нашествие змей. Женщины подняли визг, дети начали вопить от страха. Спотыкаясь и бегая по полуосвещенным коридорам крепости, люди все больше поддавались панике. Несколько охранников спрыгнуло с башни. Их тела упали в искрившееся росой торфяное болото. Один солдат спрыгнул в другом направлении и вонзился в небольшой холм, созданный землекопами. Он по бедра увяз в земле, сломав при падении обе лодыжки. Потеряв подвижность, солдат выл от боли и просил о помощи. Балеарцы, убежденные в своей заслуге при выполнении данной операции, решили устроить спортивное состязание. Они использовали мужчину как мишень и метали в качавшуюся фигуру маленькие камни, попадая в грудь человека, выбивая ему зубы, глаза и вырывая куски мяса из тела. Солдат умер мучительной смертью после того, как пращники поспорили, кто из них первым попадет ему в пах — так чтобы камень выбил два шара и остался в мошонке.

Городские советники, получив гарантии личной безопасности, сдали крепость африканцам. И правильно сделали, подумал Имко. Если Ганнибал может заставить небо излиться дождем из змей, то какой шанс они имели в борьбе против него?

В конце концов не устоял и Марцелл. Он и Криспин погибли близ Венузии в небольшой стычке, порожденной нелепым стечением обстоятельств. Два генерала расположились лагерем за цепью куполообразных холмов. Ганнибал, приближавшийся к ним, заметил эти холмы и ночью послал отряд нумидийцев в разведку. Африканцам удалось сохранить свое присутствие в секрете. Вскоре римляне тоже приблизились к холмам, и два генерала, посчитав, что они ничем не рискуют, поехали осматривать эту территорию. Нумидийцы узнали их по штандартам, устроили западню и убили Марцелла в короткой схватке. Криспин скончался через несколько дней от ран, нанесенных копьями.