Она не знала, сколько времени прошло. В какой-то момент земля будто вздрогнула. Женщина, стоявшая рядом с Эрадной , схватила ее за руку, и обе они замерли, гадая, что еще подстроил Ганнибал. Их сердца забились быстрее при мысли о том, что он действительно использовал в битве божественную силу. Когда пятна тумана рассеялись, их взглядам открылась широкая гладь озера. В одно мгновение туманные черты вдруг обрели сводящую с ума ясность. В воде у берега что-то происходило. Казалось, огромная стая рыб пенила поверхность во многих местах у прибрежных камней. Эрадна даже подумала, что существа из водного мира поднялись посмотреть на битву. Возможно, они были призваны чьей-то молитвой или их рассердил столь ранний шум.

Однако через миг она разобралась в происходивших событиях . Брызги шли от рук и яростных пинков солдат, сражавшихся в воде. Несколько сотен римлян попытались уплыть на другой берег. Они торопливо сбросили шлемы и доспехи, швырнули в сторону оружие и вошли по пояс в воду. Нумидийские и кельтиберийские всадники помчались к ним, срубая головы, вскрывая мечами животы, словно скорлупу орехов. Лучники доставали стрелами самых дальних пловцов, и те один за другим шли ко дну. Противоположный край озера находился слишком далеко, поэтому десятки солдат, испугавшись смерти в темных глубинах, повернули обратно к берегу. Едва они приблизились, кавалеристы убили их, раскрасив прибрежные камни темными пятнами крови. Тем временем туман рассеялся и приоткрыл долину. Взглянув на последствия бойни, Эрадна содрогнулась. Зрелище оказалось еще более отвратительным, чем она предполагала.

Хотя вид трупов уже не вызывал у нее тошноту, она повернулась спиной к полю боя и пригнулась. Эрадна долго постигала искусство войны. Однако теперь ей стало ясно, что Ганнибал был учителем иного сорта. Сидя на холме и медленно воспринимая ужас, творившийся на равнине, ей пришла в голову мысль, которую прежде она никогда не рассматривала. Ганнибал действительно мог выиграть войну. Римляне не способны порождать столько новых солдат. Они не вырастят за ночь другое поколение воинов и вождей. Они не продержатся долго, если многочисленная вражеская армия будет хозяйничать на их земле. Она снова подумала о своем путешествии — о возвращении на родину. Прежде ее не воновало, кто победит в войне. Но теперь она вдруг поняла , что результат войны между Римом и Карфагеном мог повлиять на ход ее жизни, какой бы тихий уголок она ни нашла для себя Этот человек, с его гениальной способностью сеять смерть, мог изменить мир кардинальным образом.

События в Иберии приносили Гасдрубалу мало радости. Он больше не испытывал удовольствия от единственной победы и не имел надежд на какие-либо перемены в скором будущем. Ему казалось, что все вокруг него шептались, выражая недовольство и мстительно планируя переход на сторону римлян. Кое-кто заботливо раздувал огни восстания. Гней Сципион, брат бывшего консула, оказался удивительным врагом. Ранней весной он напал из засады на флот Гасдрубала, когда тот выходил из устья Эбро, — естественно, воспользовавшись донесениями какого-то предателя. Когда моряки на заре пробудились от сна, им навязали битву... Да какую там битву? Это было побоище, где их корабли таранили и топили еще до того, как они выплывали за линию бурунов. Морские суда не успевали разогнаться, как их цепляли гарпунами, опрокидывали набок или поджигали.

С тоской на сердце Гасдрубал представлял себе тот день, когда его брат получит весть об этом. Он так сильно бил себя по лицу ладонями, что офицеры схватили его за руки. Позже он хотел напасть на Эмпории и освободить Ганнона, но Гней все время удерживал его на месте. Римляне высадились к югу от Нового Карфагена, атаковали союзный город Онусу и затем на виду у карфагенян сожгли деревню и урожай на полях, тем самым осложнив обстановку с провизией. Гасдруба лу пришлось вернуться, чтобы защитить столицу. И, словно одного Сципиона ему было мало, ранней весной к ненавистному Гнею присоединился Корнелий. Теперь Гасдрубал противостоял обоим братьям.

Несмотря на ряд неудач, ему удалось удержать контроль над большей частью страны. Он сохранил почти всех иберийских союзников, направляя им завуалированные угрозы или довольно откровенные предупреждения. Во многих ситуациях он проявлял тактическую дальновидность, которую требовал от него Ганнибал. Но ему все сильнее хотелось оставить свой пост и отправиться на помощь к брату. Даже ненасытный сексуальный аппетит молодой супруги не отвлекал его надолго. Он чувствовал, что не может одолеть противника, и все чаще писал депеши в Карфаген, умоляя отпустить его в Италию. Однако совет старейшин Карфагена хранил пока молчание.

Вот почему он обрадовался делегации, прибывшей из Карфагена на нескольких кораблях. Гасдрубал надеялся услышать о своей долгожданной отставке. Он стоял на балконе и смотрел, как морские суда спускали паруса и шли на веслах между скал, защищавших устье гавани. Флот был впечатляюще большим — более тридцати кораблей различных размеров. Весла пенили воду в унисон, перемещая судна все ближе к берегу. Гасдрубал всегда удивлялся этому странному соглашению между кораблями и водой. Что делало поверхность моря то прочной, то жидкой? Вода поддерживала неимоверно тяжелые объекты и в то же время могла утопить любую мелочь. И почему при каждом приливе море разрасталось, словно боль, разрывавшая брюхо огромного зверя. Он никогда не стал бы морским капитаном. Смерть в яростной битве на суше казалась ему более приемлемой, чем гибель в бездонной глотке моря.

Вскоре к нему пришел Ноба, сжимая в пальцах несколько развернутых свитков.

— Они привезли подкрепление, — сказал он. — Четыре тысячи солдат. Скудное число, но, с другой стороны, это ливийцы.

Гасдрубал опустил уголок губ, затем его лицо приняло прежнее выражение. Он сел на низкий стул, широко расставил ноги и сложил руки на коленях. Густая щетина придавала ему неопрятный вид.

— Что еще?

— Десять слонов. Двести массилиотов. Кроме прочего, советники прислали тебе нового генерала. Это Гизго, сын Ханнона. Он служил лейтенантом у коменданта Карфагена. Теперь его перевели под твое начало, но он будет заниматься гражданскими вопросами. Тебе же велено сосредоточиться на военных делах. Контакты между Иберией и Карфагеном тоже будешь поддерживать ты. Думаю, это не очень хорошая новость.

— А что хорошего может быть в приезде Ханнона? Совет не передавал для меня других сообщений? Есть что-то от шофета Хада?

Оруженосец покачал головой.

— Когда-нибудь я выскажу им все, что о них думаю! Сколько войск они послали в Италию?

Ноба посмотрел на него и поморщился. Он прочистил горло, поднес к глазам один из свитков и мельком взглянул на текст.

— Они не послали Ганнибалу вообще ничего.

Гасдрубал вскинул голову вверх, вскочил на ноги и, вытянув руку, выхватил документ у оруженосца.

— Ты решил пошутить надо мной?

— Тебе известно, что у меня нет чувства юмора.

Бросив краткий взгляд на свиток, Гасдрубал отшвырнул документ в сторону.

— Объясни мне действия совета, Ноба. Потому что я не вижу в них смысла.

— Возможно, их ресурсы не так велики, как мы думаем, — предположил оруженосец.

— У них могут быть свои проблемы, но богатство Карфагена превосходит границы моего воображения, — возразил Гасдрубал. — Мне кажется, тут дело в другом. Они хотят, чтобы он потерпел неудачу, верно?

— Вряд ли эти старики устраивают заговор. Они богатеют на том, что мы делаем здесь. Как бы там ни было, наша армия увеличилась на четыре тысячи солдат по сравнению с вчерашней численностью.

Гасдрубал заметил Баялу, которая появилась в дальнем углу комнаты. Увидев Нобу, она остановилась и нерешительно провела рукой по ткани настенного гобелена. Баркид раздраженно вздохнул и понизил голос.

— А что если мы отдадим этому Гизго полную власть над Новым Карфагеном? Пусть забирает город. Напиши депешу советникам. Передай им, что я собираюсь присоединиться к моему брату. Я возьму с собой всего лишь несколько тысяч солдат — ту малую толику, которую они могли бы послать Ганнибалу.