Улыбка не сходила и с моего лица. Но немного по другой причине.
Есть такое выражение: плавать, как топор. Все знают, что оно означает. Так вот: Вика флиртовала, как кувалда. То есть тонула намного быстрее, чем тонул топор.
Я слушал, посмеивался, хвалил её направо и налево за игровой скилл и прекрасный характер. Принимал неумелые комплименты и немного опасался того, как она будет чувствовать себя завтра. Всего всё равно не сможет забыть, несмотря на алкогольную интоксикацию. Что-то да вспомнит. И тогда задумается на тем, как неуклюже приставала к лидеру клана.
— Потанцуешь со мной? — взгляд Вики немного помутнел. Она пыталась его сфокусировать, но удавалось плохо.
— Похоже вам, болтливый лекарь, хватит водку трескать, — я усмехнулся, отобрал у неё стопку и взял за руку. — Идём танцевать. Из тебя надо изгнать алкогольные пары.
— Ничего я не пьяная, — уверенно заявила она.
Неожиданно нашему примеру последовали многие. В армии тестеров дам было немного. Но они присутствовали среди медперсонала. А потому парни расхватали всех доступных девчонок и выкатились на импровизированный танцпол. Диджей оценил ситуацию верно. Кивнул на кивок Николая и запустил медленный танец.
— А я не умею, — Вика смешно надула губки и доверительно посмотрела на меня снизу вверх.
— А я умею, — уверенно соврал я и, наверное, ляпнул лишнего. — Отточил скилл на балу.
Этой фразы Вика не оценила. Вновь попыталась сфокусировать взгляд и даже нахмурила бровки, видимо вспомнив нечто не особо приятное.
Но я быстро сообразил, где прокололся. А потому, едва заиграла медленная мелодия, обнял не очень стройный девичий стан и крепко прижал к себе.
— Ой, — неловко ойкнула Вика. — Ты такой сильный.
Я сжал губы в полосочку, чтобы не засмеяться.
— Угу. Поддубный отдыхает!
— Кто?
Я не выдержал и смешно хрюкнул. Пьяная Вика меня забавляла. Я плотнее обхватил её талию и повёл. Держал левую руку крепко и не давал вырваться. Вика следовала за мной, но мне казалось, музыку уже не слышала. Я не отрывал от неё глаз, видел пухлые красные щёки и расширенные зрачки. Она старалась контролировать свои движения и даже ротик приоткрыла от усердия.
— Мне как-то странно хорошо, — прошептала она и разместила голову на моём плече.
Я продолжал вести уже в таком положении, старательно отгоняя прочь мысли, что девчонка в таком-то возрасте может быть… может быть… нетронутой. Нет, если смотреть на то, как выглядела эта девчонка по прибытии в общежитие, вполне возможно поверить в такие расклады. Это странно, конечно. Но реально. Кто захочет секса с забитым, неуверенным в себе тюленем? С тюленем, внутри которого сидит «серая мышь». Уставший дальнобойщик, может быть. Да и то не факт.
Но я немножко не понимал: неужели никто не смог рассмотреть что-то внутри этого тюленя? Неужели никто не увидел доброго и покладистого характера? Может, видел кто. Я ж не знаю наверняка. Но всё её поведение — неумение пить, неумение флиртовать, неумение танцевать — говорило о том, что происходящее сейчас на крыше ей чуждо. Может, всё это она уже видела, может участвовала. Но вряд ли такой вид отдыха доставлял ей удовольствие. Видимо, тут дело не в самом отдыхе. А в том…
До меня дошло, в чём дело. Вернее, в ком. Не просто ж так она не отходила от меня ни на шаг, не просто ж так стала единственной, кто оставался до конца во время кризиса, не просто ж так старалась помогать во всём. Хоть она никогда ни о чём не просила, ничего не требовала, сейчас я окончательно понял, чего она хочет. Она хочет от меня взаимности. И только от меня, ведь даже набралась смелости выпить водки. Выпить для того, чтобы перестать контролировать эмоции.
Музыка закончилась. Почти весь танец мы промолчали. Судя по тому, что её голова не покинула моё плечо, даже когда диджей нажал «стоп», Вику молчание совсем не волновало. Ей хватало просто быть рядом и слушать стук моего сердца.
Но меня мои выводы начали напрягать. Я совсем не хотел того, чего, наверное, хотела она. И не потому, что перед глазами витал очень неудачный пример с Катей. Не потому, что отношения в замкнутом пространстве могут добавить кучу проблем. А просто потому, что я не испытывал к ней никакого сексуального влечения. Я не хотел её как женщину. Даже сейчас, будучи слегка пьяным и обнимая девичье тело, я не чувствовал позыва в штанах. Ноль реакции. Я просто не мог дать ей то, чего она, наверное, хотела.
Мне стало как-то нехорошо. С натянутой улыбкой, я поблагодарил Вику за танец и сопроводил к барной стойке.
— Ну, шо? По новому кругу? Ик… — Олег был тут как тут.
— Квантуша, ты уже как Сатурн кружишься — тебе не наливать.
— Да фсё намальна. Шо я перфый раз, шо ли?
— А давайте тост за нас? — Стася подняла бокал с вином.
— И я тоже буду.
— Ты уже как два Сатурна, — пошутил я и отобрал стопку у Вики. — У тебя перерыв.
— О, как клан-папка беспокоится, — захихикала Олеся, продемонстрировав, что тоже чуть-чуть переступила через норму.
— Ну так я ж вас готовлю к великому делу — лидерами конст хочу сделать!
— О, Хоспади… Та за шо??? — закатил пьяные глаза Олег. — Не хочу! Не буду!
— Всё по плану, трезвый ты мой, — усмехнулся я. — Вчерашний день показал, что вопрос сыгранности стоит на первом месте. Мы отлично отработали на Ашагр… на Арагшр… на Аргарш… твою мать! На слизняке!
— Ха-ха-ха!
— Язык заплетается?
— Не дерзи лидеру! Отлично отработали, говорю. И я думаю, надо организовывать консты не только для рейдов, но и для экспинга. Как, вон, у Квантуши и Илюхи…
— У меня порядок, вроде, — согласился стоявший рядом Илья.
— Вот-вот. Я хочу, чтобы вы начали организовывать других. Помните как в «Дюне»? Один обучит десять, десять обучат сотню, сотня обучит тысячу…
— Е-е-е-если б было море пива…, - фальшиво пропел Олег.
— В другой «Дюне»!!! — потряс я кулаком. Но помогло мало: ребята покатились со смеху.
— А ты сам будешь постоянную кэпэ под себя подбирать, Лёха? — спросил Иван. — Стоп-пак? Лучники? Маги? Или всё так же: то с одними, то с другими?
Неожиданно притихла музыка. Кто-то присвистнул рядом. Раздался стук каблучков по камню. Я обернулся и увидел занятную картину. К барной стойке направлялась Катя. В прекрасном платье, на шпильках, со сложной причёской на голове. Она шла, как кошечка по подиуму — шла походкой топ-модели. Улыбалась и ни капли не сомневалась, что за ней наблюдают абсолютно все.
Упал и разбился стакан: Олег хотел выпить сока, да не срослось. Увидел явление ходячего секса народу и выронил стакан из дрожащих рук, бедолага.
Я наблюдал за процессом передвижения вместе со всеми. Но меня сия картина как-то не тронула. Когда я зашёл на крышу в прекрасном расположении духа, я даже думать забыл про Катю. В течение вечера не вспоминал о ней, потому что мне — признаюсь со всей откровенностью — было по…й. Я даже забыл, что она существует.
Но чего у Кати не отнять — она являлась обладательницей фантастического тела. Увидев это тело, укутанное в короткое обтягивающее платье, я вспомнил всё. Каждый уголок. Я избороздил это тело полностью. И хоть само появление Кати меня мало тронуло, воспоминания нахлынули. Прекрасные воспоминания.
— Извините за опоздание, — Катя нагло припарковалась возле нашей неожиданно притихшей компании. — Нужно было привести себя в порядок… Можно мне шампанского?
Кто-то подсуетился и налил девушке в бокал. Она взяла его, поблагодарила и подняла над головой.
— Я хочу сказать, — её демонические глаза принялись буравить меня. — Что верю нашему лидеру. У него всё получится. Я знаю, что он хочет, чтобы мы стали лучше. Что приложит для этого все усилия. И мы должны помочь ему. Помочь все вместе. И я очень надеюсь, что наш лидер, какую бы консту не решил возглавить, найдёт в ней место для меня. За него!
Катя подняла бокал и выпила. Но за ней последовали далеко не все. Я же стоял абсолютно охреневший. Хоть я уже не думал о девушке с той ненавистью, с которой ломился в её дверь ранее; хоть достаточно остыл и относился больше с безразличием, чем испытывал эмоции, её выступление меня озадачило. Она что, реально думает, что после случившегося сможет помириться, спровоцировав ностальгию по телу? Она что, думает, что я бесхребетный слюнтяй, с которыми она привыкла иметь дело? Ладно, может быть, я мог бы стать слюнтяем, если бы к самому себе относился с меньшим уважением. Но я себя всегда высоко ценил и никому не позволял собой манипулировать. Мне было больно, да. Недолго, но больно. И я не мазохист, чтобы наступать на те же грабли.
