– Блин!

– Всё, садимся, садимся! – сердито сказала Аврора.

Все сели в «Москвич». Павлик – на переднее пассажирское сиденье, Нелли и Маша – на заднее.

Аврора завела двигатель, и, посмотрев в зеркало заднего вида, сказала:

– Нелли, предупреждаю. Машу тоже тискать не надо!

– Ой! – пискнула Маша.

– Аврора, ну что за глупости ты говоришь! – произнесла Нелли укоризненно.

– Я на всякий случай. – сказала Аврора с довольной улыбкой.

И, глядя в зеркало на Машу, пояснила уже с абсолютно серьёзным видом:

– До этого дня пассажиров мы с собой не возили. Нелли всегда сидела сзади одна. Так что я не знаю, как она себя поведёт…

– Ой! – пискнула Маша уже с непритворным испугом.

Аврора и Нелли засмеялись.

Павлик улыбнулся и покачал головой.

– А, я поняла! Это была шутка! – с облегчением воскликнула Маша.

– Нам шутки строить и жить помогают! – произнесла Аврора с лукавой улыбкой, медленно поворачивая «Москвич», но не на трассу, как ожидала Маша, а вглубь стоянки.

– А вообще, Маша, ты должна знать, что у Авроры очень своеобразное чувство юмора. – сказала Нелли. – Намного своеобразнее, чем у многих других.

– Да-а?

– Вот, например, она очень любит показывать мужчин красавцами, какими они сами себя представляют, а потом они, бедняжки, мучаются!

– Они бедняжки? – удивилась Маша.

– Не мучаются, а начинают работать над собой! – наставительно сказала Аврора.

– У них получается? – спросила Маша, озадаченно вертя головой, в то время как Аврора вела «Москвич» вдоль длинного края автостоянки.

– Конечно, получается! – уверенно ответила Аврора.

– А если кто ленится, тем Аврора даёт пенделя! – заявила Нелли со смехом.

«Москвич» медленно повернул и поехал вдоль короткого края автостоянки.

– А почему мы крутимся по стоянке, а не выезжаем на трассу? – спросила Маша.

Аврора не ответила, сосредоточенно водя головой влево-вправо, а Нелли объяснила:

– Потому что первая точка входа находится где-то здесь. Только она всё время блуждает.

– Почему?!

– В космосе всегда всё движется. – объяснила Нелли.

– Так, тихо! Не сбивайте меня своими разговорами! – напряжённо сказала Аврора.

В первую точку входа они въехали на втором круге по стоянке.

Салон автомобиля вдруг залило ярким светом, и «Москвич» оказался внутри чего-то похожего на светящуюся многослойную трубу, в каждом слое которой вспыхивало что-то разноцветное и неописуемое. При этом слои ещё и двигались относительно друг друга.

– Есть! – сказала Аврора и вздохнула с облегчением.

– Мы в калейдоскопе! – восхищённо произнесла Маша. И удивлённо спросила: – Космос – это труба?

– В человеческом представлении. – ответила Аврора. – Если бы у нас было не пять, а пять тысяч чувств, мы бы всё видели и ощущали совершенно по-другому.

– Хочу пять тысяч чувств! – заявила Маша.

– Хочешь – сделаем! – пообещала Нелли.

– Тогда мне тоже! – попросил Коржик.

– Э-э, ребята! Поосторожней со своими желаниями. – посоветовала им Аврора. – А то ведь они могут и сбыться!

– Не поняла? – удивилась Маша.

– Подрастёшь – поймёшь!

– Ну и ладно! – надулась Маша.

Аврора и Нелли рассмеялись, Коржик заулыбался.

По мере того, как «Москвич» ехал вперёд по этой необыкновенной трубе, его салон озарялся всё более причудливыми сочетаниями цветов, непрерывно сменяющими друг друга.

– Как цветомузыка!.. – восхищённо произнесла Маша. – Интересно, как бы она звучала?

– А давайте послушаем! – предложила Аврора. – Павлик, включи!

Павлик протянул руку к проигрывателю, который был установлен справа на месте бардачка и повернул переключатель.

Послышались мощные звуки оркестра.

– Это же «Танец рыцарей» Сергея Прокофьева! – воскликнула Маша.

– Ну надо же какие мы грамотные! – притворно удивилась Аврора.

– Эту музыку все знают!..

– Не скажите, не скажите…

– Это запись, да?!

– Ну, запись, и что? – не стала спорить Аврора. – Зато как подходит! Мы её всегда включаем в такие моменты, для торжественности.

– Ладно, ладно… – пробормотала Маша.

Все четверо замолчали, слушая музыку, которая звучала в полном согласии с мельканием света и движением автомобиля.

Свет сиял и переливался, Аврора держала руки на руле расслабленно, и «Москвич» двигался вперёд как будто сам по себе. Музыка продолжала звучать, и четверо людей в салоне прослушали её до конца.

– Это любимая мамина и папина вещь. – сказала Маша. – Мы часто слушаем её вместе…

Переливы света замелькали быстрее и слились в один оранжевый поток, постепенно переходящий в ярко-жёлтый.

– Так, внимание! – сказала Аврора вновь напряжённым голосом. – Начинается основная часть. Теперь никто – ни гу-гу! И лучше закройте глаза на минутку.

Маша уже и так последовала этому совету, потому что оранжевый поток света стал невыносимым, затем сменился яркой вспышкой и погас.

Маша осторожно открыла глаза.

Теперь они ехали как будто внутри кинофильма. Но фильм был не художественный, а познавательно-документальный.

Со всех сторон «Москвича» тянулись длинные и узкие траншеи, заполненные водой.

– Что это? – спросила Маша. – Арыки?

– Нет. Картовые и валовые каналы. – объяснила Нелли. – А вон там магистральный. Для отвода воды с торфяников.

Вдоль каналов по жирной чёрно-коричневой земле ходили рабочие, мужчины и женщины с лопатами, которыми они вырезали куски торфа и складывали его для просушки горками.

Магистральный канал перешёл в обширный пруд, у берега которого плескались четверо детей, две девочки и два мальчика, троих из которых Маша узнала.

– Ой, это ж вы! – радостно воскликнула она.

Аврора, Павлик и Нелли только дружно вздохнули и молча кивнули ей в ответ.

За озером открылось большое поле, на котором пахал землю трактор без кабины, с большими железными колёсами. За рулём трактора был мужчина, на открытом сиденье над плугом сидел юноша.

Но вдруг что-то мелькнуло и вспыхнуло, и вместо мужчины за рулём оказалась женщина, а на железном сиденье над плугом. – девочка-подросток.

– Женщины и дети пашут… – пробормотала Маша.

– Была война. Почти все мужчины на фронте. – пояснила Аврора. – Это ещё хорошо, что нам оставили трактора. Так было надо.

– А зачем сидеть над плугом?

– Чтобы поднимать его при развороте в конце поля. Автоматического подъемного устройства не было.

– Странно… – начала Маша, но, уловив выражение лица Авроры в зеркале заднего вида, замолчала.

Поле сменилось глиняным карьером, из которого по наклонным доскам рабочие на ручных тачках вывозили глину, и затем другие рабочие замешивали её с водой с помощью большого ворота. Следующая группа рабочих формировала из полученной массы кирпичи и сразу же раскладывала их для просушки, а в завершение цикла ещё одна группа рабочих укладывала просушенные кирпичи в открытую печь для обжига.

Что-то опять мелькнуло и вспыхнуло, и вместо наклонных досок и рабочих с тачками появился транспортёр, подающий глину из карьера наверх.

– Карьер и кирпичный завод. – подал голос Павлик. – Там работают мои мама и папа.

– Работают? – удивилась Маша.

– Это папа поставил транспортёры. – продолжал Павлик, будто не услышав её вопроса. – Работа пошла гораздо быстрей.

Завод остался позади. Со всех сторон «Москвича» заструились сходящиеся и расходящиеся широкие жёлтые трассы.

– Выберем, пожалуй, эту! – бодро сказала Аврора. – Держитесь, ребята, сейчас может тряхнуть!

«Москвич» и в самом деле изрядно тряхнуло, он прокатился немного вперёд и остановился.

– Ой-ёй! – взвизгнула Маша. – Что такое?! Я не хочу такое! Я не ношу такое!

– Какое – такое? – с интересом спросила Аврора.

Маша вместо ответа стала с громким пыхтением дёргать дверь автомобиля.

– Павлик, открой ей, пока она двери не сломала. – попросила Аврора. – И давайте мы тоже выйдем.