Мой разум и паника резко замирают.

Я слышу, как осколки кружки рассыпаются под его ботинками, затем он прижимается ко мне всем телом, наклоняет голову и засовывает язык мне в рот.

Он облизывает внутреннюю часть моего рта и покусывает губы, поцелуй наполнен такой страстью, что у меня перехватывает дыхание.

Мои руки сжимают его бицепсы, и я чувствую, как напрягаются его мышцы, словно ему требуются все силы, чтобы не поглотить меня.

Страх исчезает и быстро сменяется желанием к этому мужчине, который одновременно является святым и чудовищем.

Его рот отстраняется от моих губ, и я чувствую, как моя кожа горит от обжигающих поцелуев, когда он спускается по моей шее.

— Ты моя. — Слова грубые и требовательные.

Он выполнил свою работу, и я — его приз.

— Я твоя, — выдыхаю я, закрывая глаза, когда он посасывает чувствительную кожу под моим ухом.

Боже Милостивый, это так приятно.

Мой живот сильно сжимается, и меня пробирает дрожь.

Внезапно сильная рука Армани обвивается вокруг меня, и я прижимаюсь к его телу, как будто я совершенно ничего не вешу. Меня выносят в коридор, где он прижимает меня спиной к стене.

Ухватившись за мое платье, он дергает ткань вверх и стягивает его через мою голову.

Я сразу же начинаю стесняться, а когда пытаюсь скрестить руки на своей обнаженной груди, он хватает меня за запястья и прижимает их к стене, оставляя меня незащищенной перед его взглядом, в котором нет ничего, кроме темного омута похоти.

Он отпускает мои руки, и с моих губ срывается вздох, когда костяшки его пальцев касаются моего правого соска.

— Я не могу ждать. — Его голос напряжен от желания.

— Я твоя, — повторяю я то, что сказала на кухне.

Его ладонь накрывает мою грудь, и он сильно сжимает, отчего по моей коже пробегают мурашки.

— Верно, tesoro mia. Наши клятвы ни черта не изменят. Ты моя на всю жизнь, и только смерть разлучит нас.

Я киваю, мой язык высовывается, чтобы смочить губы.

Армани опускается и, встав передо мной на колени, говорит:

— Твоя девственная киска заслуживает поклонения, прежде чем я заявлю на тебя права. — Слова звучат мрачно и грязно, наполненные обещаниями экстаза, которого я никогда не испытывала.

Все еще ошеломленная тем, что Армани дома, и выглядит он как кровожадный мафиози, я не понимаю, что означают его слова, пока он не хватает мои трусики и не срывает их с меня.

Ладно, это происходит. Не будь неловкой.

Моя левая нога перекидывается через его плечо, и прежде чем я успеваю ахнуть, он зарывается лицом между моих бедер и сосет мой клитор так сильно, что у меня вырывается крик.

О, Господи.

Мои руки опускаются ему на плечи, мой рот открывается, а глаза закрываются.

Удовольствие мгновенное и ошеломляющее, когда Армани лижет и сосет меня, как изголодавшийся мужчина.

— Ар-ман-и, — выдыхаю я его имя, впиваясь пальцами в его плечи.

Его зубы впиваются в мой клитор, и когда он сильно высасывает из меня все, что можно, мое естество сильно сжимается, ноги немеют, и что-то взрывается внутри меня.

Удовольствие переполняет меня, и все, что я могу делать, — это чувствовать.

Мои эмоции выходят из-под контроля от пережитого первого оргазма. Я опускаюсь на пол и прижимаюсь лицом к бронежилету, который все еще надет на Армани.

Я чувствую запах крови, пота и чего-то такого первобытного, что не могу назвать.

— Все твои первые разы принадлежат мне, — шепчет Армани, а затем просовывает руки под меня, прижимая к своей груди, и поднимается на ноги.

Я обвиваю руками его шею и прижимаюсь лицом к его коже, пока он несет меня в спальню.

Черт, я в нескольких минутах от того, чтобы потерять девственность.

Нет, не потерять. Я дарю ее Армани.

Он опускает меня на кровать и, не сводя глаз с моего тела, срывает бронежилет.

Сердце колотится в бешеном ритме, ударяясь о ребра, пока я смотрю, как он расстегивает свою окровавленную рубашку. Когда он высовывает ремень из петли штанов, я приподнимаюсь на кровати, мой желудок превращается в тугой комок нервов.

Молния на его брюках расстегивается, и через секунду ткань оказывается у его ног.

Мои глаза увеличиваются вдвое, когда они фиксируются на его мужском достоинстве.

Миссис Асланхов была права в одном — это будет больно. Очень.

Армани кладет колено на покрывало, и выражение его лица становится хищным и безжалостным. Он обхватывает мои бедра, его пальцы впиваются в мою кожу и раздвигают мои ноги.

Дыхание срывается с губ, пульс бьется с безумной скоростью.

Его ладонь скользит вверх по моему боку, по груди, затем его пальцы обхватывают мое горло. Его движения такие медленные и полностью контрастируют с бурей, бушующей в его глазах.

Мне кажется, что за мной охотятся и что он может наброситься в любой момент.

Мои инстинкты верны, потому что его тело прижимается к моему, его рот прижимается к моим губам, а его твердый член движется вверх-вниз по моему входу.

Святое дерьмо.

С рычанием, исходящим из глубины его груди, он, кажется, теряет остатки самоконтроля.

Я стараюсь собраться с силами, насколько могу, но ничто в этом мире не может подготовить меня к тому, что должно произойти.

Набухшая головка его мужского достоинства толкается в мой вход. Раз. Дважды. Острый ожог пронзает мое лоно, когда Армани заполняет меня одним толчком, его таз ударяется о мой.

Я хватаюсь за одеяло, и моя спина выгибается, в то время как бедра пытаются отодвинуться от боли. Я прикусываю нижнюю губу, и мои брови сводятся вместе, когда я стараясь не издать ни звука.

Ладони Армани обхватывают мое лицо, а его губы касаются моих. Он не двигается, позволяя мне привыкнуть к нему.

— Прости, это причиняет боль, — шепчет он.

Я быстро киваю, сосредоточившись на том, чтобы пережить боль.

— Открой глаза, bella, — приказывает он.

Когда я делаю, как мне говорят, по моему виску скатывается слеза. Армани ловит ее большим пальцем и нежно целует меня в губы.

Его бедра прижимаются к моим.

— Я не могу сдерживаться. Прости меня.

Это мое единственное предупреждение, прежде чем он вырвется и снова погружается в меня.

Его грудь прижимается к моей, и, опустив руки на мои бедра, он удерживает меня на месте. Он толкается снова и снова, и вскоре его темп становится зверским, каждый дюйм его мускулистого тела трется о мое.

Боль меняется с острой на теплую и наполняющую. Я чувствую каждый твердый дюйм его члена, когда он заполняет меня, и, клянусь, он достигает моего пупка.

Меня переполняет трепет от того, что Армани занимается со мной любовью.

Его глаза встречаются с моими, и он замечает, что боль утихла. Схватив меня за бедра, он подтягивает мои колени вверх, пока они не упираются в его бока, открывая ему полный доступ ко мне.

Его рот обрушивается на мой в диком поцелуе, а толчки становятся почти дикими. Его таз трется о мой клитор, а яйца ударяются о чувствительную кожу между моим входом и попкой.

Все это так ошеломляет, и прежде чем я успеваю понять, что происходит, в моей душе все сжимается до невозможности.

— Армани, — умоляю я. — Пожалуйста.

Я понятия не имею, о чем умоляю, но он, кажется, понимает мою мольбу. Он просовывает руку между нами, и в тот момент, когда его большой палец прижимается к моему клитору, его мужское достоинство проникает в меня глубоко и сильно.

Я задыхаюсь, мои глаза в отчаянии встречаются с его глазами.

— Дай мне услышать тебя, — требует он, выглядя как бог грома и разрушения. — Подари мне свои стоны и крики.

Он выжимает все дерьмо из моего клитора, пока трахает меня до бесчувствия. Даже если бы я захотела, я не смогла бы сдержать всхлипы, срывающиеся с моих губ.

Господи Боже.

Боже Милостивый.

Смилуйся.

Блять.

Весь мой мир взрывается, тело сотрясается в конвульсиях, а из горла вырывается хриплый крик. Моя спина выгибается, и каждый мускул в моем теле напрягается.