– Ну, раздевайси, – улыбнулся дядя, – будем чай пить. Что это он, пугливый? – удивился он коту.

– Да нет, он смелый, правда, пацан еще. Привыкнет, вместе хоккей смотреть будете. Вот пожрать ему оставлю, тут на две недели.

Алексей вытащил из рюкзака бумажный пакет с консервами для Маргела. Только молока ему не давай, испортишь ему кишки. Мясо, немного вареной рыбки. Только кости куриные не давай, сдохнет кот. Курицу без костей можно, но только сырую.

– Хорошо, я все запомнил… А как же величать его?

– Маргел, Маргун, Морун, Маркиз, Морис, Морс, Марвик, Мариус…

– Не продолжай, – засмеялся дядя Макс, – пусть будет Марсом, или Мавром…

– Как хочешь, только окна закрывай днем, как бы он не выпал. Птичек кот любит ловить, – озабоченно пояснил Алексей.

– Племяш, я тебе по большому секрету доложу одну вещь. Секрет…

– Давай, что за секрет?

– У моих соседей сверху, полгода назад убежали две крысы из клетки, муж и жена. Он серый, а она белая. Так вот, я их поймать не могу. Похоже, они пролезли ко мне в квартиру и живут здесь веселой жизнью. Уже сам я думал кота завести! Я же помнил, что у вас кошка была. И вот ты принес этого Мавра…

– На ловца и зверь бежит, Макс…

– Я думаю, твой кот шуганет их так, что они дорогу забудут в мою квартиру? Ну, а если загрызет, так на то он и кот.

– На то он и кот! – рассмеялся Алексей.

– Пошли чаи гонять, бродяга. Между прочим, у меня к тебе предложение, – хитро произнес старик.

– В сад ехать некогда, не обижайся, дядя…

– На кой ляд он нам сдался, мой старый сад? У меня к тебе коммерческое предложение…

– Коммерческое, это другое дело, ну выкладывай, старый лис.

Варов третий час не мог выйти из ступора. Его человек подорвался при вскрытии камеры хранения на Казанском вокзале. От него нашли только обгорелые элементы одежды, куски тела, керамические зубы и обугленные ботинки. Бомба была горючая, огнедышащая, типа напалма, чтобы человека нельзя было узнать. Жуткая смерть помощника выбила Валентина Феликсовича Варова из привычной колеи, когда все события следовали четко по его сценарию. Он засомневался в своих дальнейших действиях. Он тормозил, пил успокаивающие пилюли. тупо стоял и рассматривал фарфоровую купальщицу образца 1952 года в витрине букового шкафа времен сталинского ампира. Статуэтки людей, старый шкаф и сам кабинет, все эти вещи из коллекции отца, а сам он, словно наследник волшебной бронзовой лампы. Стоял он минут десять и считал складки юбки на фарфоровом тельце танцовщицы. А вот и стойкий оловянный солдатик из сказки Андерсена. Эту фигурку отец достал с большим трудом и очень был горд, хвастал перед коллегами. Удивительно, что отец получил ранение в Афгане именно в эту ногу. Совпадение?.. Он сам напросился за речку, он грезил подвигами в Афгане и горел желанием расправиться со всеми врагами Апрельской революции. Расправился, лишился ноги и помер. Перед смертью он признался сыну, что и президента Дауда Хана и, так называемую «Апрельку», замутили тоже мы, то есть разрабатывали в КГБ совместно с ребятами из ГРУ и внешней разведки, но полномасштабного вторжения тогда не планировали, просто затянула черная дыра. Думали, что созданная нами НДПА сама проживет и Афган нам на блюдечке принесет. Вырыли ямку, вначале небольшую, потом земелька осыпалась и сами в ней и оказались. Теперь уже отца нет, а стойкий фарфоровый солдатик стоит и улыбается, как новенький. Майор схватил статуэтку, сжал в кисти и с силой размахнулся, намереваясь разбить солдата всех войн об пол, но в последний миг не разжал кулак, аккуратно поставил солдатика обратно в шкаф, направил его лицом на прекрасную танцовщицу, закрыл шкаф на маленький потайной замочек, выпил пару глотков каких-то китайских капель для успокоения мозгов, закурил дорогую сигару, вернее, жалкий обрубок от былой роскоши. Стоял так и смотрел на дождливую Москву. Мелкие, никчемные людишки бегут под зонтиками на свои мелкие и ненужные работы, одним словом, мельтешащие обыватели.

Смутные и липкие, словно нефтяная гудронная смола мысли крутились в мозговой подкорке майора:

«Что я имею? Думай, майор, двигай своими ленивыми извилинами. Бывший капитан, эта овца с ликом юноши, ветеран Афганистана Бельмов, убил моего человечка, неудачника, бывшего капитана милиции Крутикова. Видимо, это он и звонил мне вчера, предварительно изменив голос и напялив на себя шкуру убитого волка. Размазал моего стукача и наемного убийцу. Скольких же тот зарезал? Десяток точно, а Бельмова не смог? Не смог, не вошла заточка в заданный квадратный сантиметр плоти. Не получилось? Как же это? Ведь Плешивый опытный урка колет людишек, что фермер кроликов. Колол, теперь его самого, как жука пришпилили. Опасный, опасный этот бывший десантник Бельмов. Видно, опыт получил на войне, а в тюрьме окончательно страх утерял. С этим гадом нужно быть осторожнее. Нет, он не овца, он и есть матерый волк. Прирезал Гришку, как будто тот был пачкой сливочного масла. У него чуйка работает на засаду. Он, видно, ночью видит, как днем. Не пошел за деньгами, сволочь… Мой заместитель, капитан Клизов, чертов дурак, полез в камеру, и почему он решил, что я положил туда реальные деньги? Я же ему сам сказал, а он и поверил. А эта проститутка с телевидения, кто ей дал право произносить мою фамилию? Ну почти мою… Совсем от рук отбились, падлы журналистские. Как же отчитаться теперь за смерть Клизова?»

Майор снял трубку служебного телефона и произнес:

– Дайте главный архив! Спасибо. Это майор Валентин Варов, принесите мне все документы на лейтенанта Алексея Бельмова, осужденного во время прохождения службы в Афганистане. Он в отставке, разумеется…

– Полные инициалы запрашиваемого лица, – спросил приятный женский голос.

– Да, конечно. Бельмов Алексей Борисович, урожденный Москвич. 26 июня 1961 года. Коробка с особо важными делами, с пометкой «Афган и особо опасные бывшие офицеры специальных войск СССР».

– Угу, так, записала… Поняла.

– Прапорщик, ау, через сколько сможете доставить?

– Через два часа, господин майор, – уверенно ответил женский голос.

– Ладно, жду. Не задерживайте, пожалуйста. Кстати, один вопрос. Вы не замужем?..

– Это не относится к моим обязанностям отвечать на такой странный вопрос.

– Извините, конечно.

– Если документы на месте… Через два часа.

– А куда они могут пропасть? К чертям…

– Конечно…

Варов резко положил трубку, посмотрел на наручные часы, набросил на плечи итальянский красно-синий пиджак в косую полоску и вышел из кабинета. Он выдохнул и вновь почувствовал внутренний азарт следователя по особо важным делам. Майор вышел из серого здания управления специальной службы, нет не на Лубянке, и отправился бродить по улочкам Москвы. Неприметный автомобиль отечественной сборки цвета старого и мокрого асфальта медленно следовал за ним.

Двое в автомобиле: «Внимание всем, появился наш объект. Валя Феликс идет прямо по бульвару. Свернул в сквер. Мы едем за ним. Остановился, во дает… Заказывает… Проголодался, купил шаурму у знакомого чеченца. Внимание, показывает ему фото, еще одно… Продавец шаурмы, лет сорока, отмахивается. Ему не нравится общение с нашим опекаемым. Он явно не знает человека с фото. Валя Феликс ест, кстати, денег за еду продавцу не отдал. Видимо, не в первый раз. Возможно, крышует эту точку питания?.. Проглот, у него завидный аппетит. Звонит кому-то, кричит и требует, судя по губам, найти человека по фамилии Бельм, дальше неразборчиво. Похоже, угрожает собеседнику по телефону. Теперь отдыхает на скамейке, слушает птиц, задрал голову к небу. Чудик! Идет по улице. Зашел в антикварную лавку, что ему там-то понадобилось?.. Вышел через пять минут. Возвращается в контору, идет нервно, часто оглядывается. Наблюдение заканчиваем, всем экипажам отбой…»

Майор вернулся в свой кабинет через полтора часа. Еще через двадцать минут, его помощник принес тщательно упакованный, перевязанный и опечатанный сургучными печатями бумажный пакет.