– Будете срывать печати, господин майо…
– Чего, какой я вам… Совсем рехнулись? Я господин? Я что, того, завод себе отжал? Чубайс мне не дарил заводов…
– Виноват, товарищ майор.
– Поимели, суки, всю державу… Конечно, буду, что на них смотреть? – огрызнулся Варов.
– Просто этот пакет на днях хотели передать на сожжение, тридцать лет прошло.
– Вы с ума сошли, старший лейтенант Старцев? Этот фигурант, этот опасный человек, бывший офицер, живет в Москве. Он нужен мне для оперативной работы. Я поставлю свой штамп, чтобы хранили дело еще пять лет. Свободны! Да, кофе мне принесите, если, конечно, вас это не затруднит…
– Но, господин майор, это не входит в мои служебные… – раздраженно ответил помощник.
– Все, все, идите, не раздражайте меня. Я буду занят допоздна…
– Есть! – офицер Василий Старцев бесшумно вышел из кабинета.
– Ей! Секунду! Вернитесь, – прорычал Варов.
– Да! Слушаю…
– Почему погиб капитан Клизов? – вдруг спросил Варов.
– Не знаю, говорят, он взорвался. Открыл ячейку в камере хранения…
– Вот и я не знаю! Странная смерть, постигла Клизова?.. – показно и громко задумался Варов. – Может, он вел собственное расследование? Как вы думаете, что он мог искать в камере хранения на Казанском вокзале?..
– Что угодно мог искать… деньги, компромат, возможно, это коррупция? Лично я не в курсе… Он со мной не делился своими разработками.
– Со мной тоже. Поперся один на вокзал! Ладно, все версии, конечно, проверят, но мне неприятна эта история, весьма. Можете идти, – отрезал недовольно майор Варов.
– Слушаюсь. Я могу идти домой? Через два часа?
– Разумеется…
Майор остался один. Две минуты слушал тишину и тиканье больших настенных часов, потом поднялся из-за стола, насыпал в медную турецкую турку заранее намолотого африканского кофе, бросил в кофейный порошок три кубика тростникового сахара, слегка перемешал. Кубики, словно игральные косточки погрязли в кофейном песке, словно три подбитых внедорожника. Молча лежали в коричневом песке. «Три камня, до поры. Ну, сейчас, погодите. Кипяток быстро растворит вас. И не таких мочили…»
Потом вскипятил электрочайник, залил порошок крутым кипятком и дал кофе настояться. Кубики исчезли. На вытянутом лице майора блуждала дикая ухмылка римского инквизитора: «Хм. Не стоит торопиться с таким зверем. Зверь этот и есть Алексей Бельмов и он очень осторожен, шаги его не слышны и легки. И все-таки он сволочь, этот бывший капитан. Как бы его обозвать? Скунс, рысь, лис, шакал? Нет, он просто бельмо, бельмо на глазу, вечно мешающее, так и буду его называть. Я буду хирургом-окулистом, вырезающим это бельмо! Скальпелем!»
Майор налил кофе в маленькую фарфоровую чашечку и с удовольствием отпил глоток. Пришло время прочесть первые страницы уголовного дела с грифом: «Особо секретно».
Валентин Варов все не решался сорвать сургучные печати с ярко выдавленными и пугающими надписями «КГБ СССР», они словно блокировали его волю и дальнейшие задуманные действия. Пакет был опечатан в июле 1988 года, а сейчас на дворе стоял август 2016. Кофе был окончательно выпит, майор взял в руки пакет и вдруг зубами принялся рвать сургучные штампы, ставшие за годы хранения каменными. Он повредил свои десна и из них стала сочится кровь.
Наконец-то бумажный окровавленный макинтош был сорван и сброшен на пол, майор положил перед собой красную папку с выбитой звездой и резко открыл ее. Первый пожелтевший лист гласил:
«Докладная записка на имя Генерального Секретаря ЦК КПСС Горбачева М. С. От 23 декабря 1985 года. По прочтении уничтожить.
От председателя КГБ СССР Чебрикова В. М.
Уважаемый Михаил Сергеевич! Прошу вас рассмотреть в секретном порядке вопрос по рекомендации меры пресечения военному преступнику, бывшему советскому офицеру.
Суть совершенного преступления: В ноябре 1985 года при проведении операции в Афганистане, в Кунарском ущелье, диверсионная группа спецназа КГБ СССР проводила зачистку и поисковые мероприятия по обнаружению и захвату особо опасных руководителей бандформирований в кишлаке Кантпуштун. По-простому говоря, группа наших офицеров уничтожала басмачей. Руководил отрядом майор Иванов В. В. но к моменту описываемого ниже происшествия командир группы уже находился в бессознательном состоянии в связи с пулевыми ранениями в плечо и грудь. Командование группой принял на себя майор КГБ Варов Феликс Эммануилович. Во время допроса пленных душманов в кишлаке появился взвод десантников под командой гвардии старшего лейтенанта Бельмова А. Б. Наши оперативники попросили по дружбе у десантников переносную радиостанцию для передачи данных на своей частоте. Неожиданно, командир десантников Бельмов отказался дать свою радиостанцию нашим офицерам. Он сказал, что его радист сам может передать своим начальникам эту информацию, и что он не имеет права работать на другой частоте. На это предложение майор Варов согласился и продиктовал телефонограмму: «Кишлак с координатами… Заселен душманами, его необходимо уничтожить огнем авиации». Гвардии старший лейтенант Бельмов выказал недоумение такой телеграмме и отказался ее отправлять в вышестоящий штаб. При этом он объяснил, что ровно десять минут назад он отправил другую радиограмму в штаб своей дивизии о том, что кишлак мирный. Оперативники КГБ приказали десантникам убираться прочь. Старший лейтенант Бельмов продолжал издеваться и смеяться. А его солдаты потребовали у оперативников КГБ, чтобы те отпустили душманов, мотивируя свои требования тем, что пойманные «партизаны» были якобы малолетними, по сути, детьми. Майор Феликс Варов отказался отпустить десять душманов и жестко потребовал от десантников, чтобы те ушли. Дословно: «Пошли вон полосатые салаги! Урыли на хутор бабочек ловить, пока мы и вас не положили рядом с духами! Ваша задача была блокировать кишлачную зону, а вы своими действиями препятствуете проведению армейской операции! Парашютисты долбанные, обкурились что ли? Срыгнули и растворились в пространстве! О вашем поведении, старлей, я лично доложу в особый отдел сороковой…». После этого он выстрелил в одного из моджахедов, как показали свидетели, в руку юноше. Якобы тот потянулся к палке. «Партизан» упал и закричал. Бельмов с группой категорически отказался покинуть место допроса и направил стволы автоматов своих десантников на офицеров КГБ, которых было всего пятеро, не считая раненного майора Иванова, против двадцати пяти десантников Бельмова. После этого Бельмов произвел очередь в воздух, душманы скрылись с места допроса, прихватив раненного товарища, а майор Варов Ф. Э. упал, сраженный пулей в спину, в районе ягодиц. Кто точно стрелял, выяснить следствию так и не удалось. На допросах Бельмов пояснил, что стрелял именно он. Наверное он. В чем следователь не был до конца уверен. Калибр патрона из автомата Бельмова не соответствовал пули, ранившей майора КГБ Варова.
Прошу вас рекомендовать приговорить бывшего гвардии старшего лейтенанта к максимальной высшей мере наказания – расстрелу. Ведь в этом вопиющем эпизоде просматривается не только покушение на убийство офицера КГБ, но и измена Родине, так как Бельмов отпустил врагов с поля боя. В любом случае, во взводе Бельмова были сержанты с автоматами под калибр патрона 7,62 мм. Никто из них не признался в совершении воинского преступления».
Майор Валентин Варов вытер проступивший пот со лба и продолжил читать.
На второй странице, располагался развернутый ответ Горбачева:
«Резолюция от Михаила Горбачева: Дорогой Виктор Михайлович, вы не забыли, у нас не тридцать седьмой год. А вы, между прочим, в этом году стали членом Политбюро ЦК КПСС. У нас социализм, мы строим демократическое общество. Демократию пытаемся создать, ведь без нее страна наша обречена прозябать в репрессиях, а значит, в серости и страхе. Перед кем? Надеюсь, вам не нужно это напоминать. Вам это надо? Мне точно нет. Как я могу видеть из вашей записки, а это всего лишь записка с жалкой реконструкцией событий в Афганском кишлаке, субъективизм чистой воды. Следствие произведено не грамотно и поспешно. Выводы сделаны пальцем, грубые, лицемерные и человеконенавистнические. Вы что себе надумали, что я буду под вашу дудку?.. Нет, не дождетесь. Я понимаю, что был бы жив Юра Андропов, он бы и спрашивать меня не стал. А вы сделали все правильно. Думаю, что в данном случае тут по совокупности, только неосторожная стрельба, максимум десять лет особого режима, а то и того меньше. Вы же фронтовик, чего у вас только не бывало в Сталинграде, в Чехословакии. Разное бывало, верно? Вы, кажется, закончили войну майором, комбатом стрелкового полка? Берегли своих солдат и офицеров? Знаю, что берегли. Так что не стоит лишний раз стрелять, как бы не пришлось на том свете ответить нам. Особенно по детишкам из кишлака, не надо. Никогда не поверю, что все дети в кишлаках – есть по вашей же версии – отъявленные моджахеды. Конвенцию ООН почитайте, на досуге. С наступающим вас Новым годом! С уважением, Горбачев М. С.».
