Ее глаза мерцали в полумраке, и он подумал, что она могла бы быть всем в его жизни: страстной любовницей, нежной матерью его детей, верной спутницей, блестящей императрицей. Он вдруг понял это с такой четкостью, которая обескуражила и лишила его дара речи, ибо одновременно он понял, что было слишком поздно, что у него уже не осталось времени.

Резко и неожиданно он выпустил ее руки.

– Спокойной ночи – и простите.