— А если я не скажу ей, потом мозг вынесет, что молчал. Пусть уж лучше так, — Леша отложил телефон.

Он выглядел встревоженным. Видимо, он был близок со своими дядей, и Аня ошиблась в своем первом впечатлении.

Для нее это было непривычно — переживать за родных. Отца она не знала, а мать всю жизнь спихивала её куда угодно, лишь бы подальше. Родственники, у которых она жила, сменялись один за другим. И все они были невыносимы: тетка капала на мозги за любую ошибку, её муж даже пару раз ударил за не вовремя помытую посуду; бабушка была старой и слишком староверной, гулять не выпускала, работой нагружала и вечно бубнила, что Аня станет проституткой, вся пойдет в маму. Лишь в преклонном возрасте она успокоилась и стала почти доброй, но это лишь из-за осознания, что кроме Ани никто ей на смертном одре стакана воды не подаст.

Став старше, Аня поняла, что её мама просто вырвалась из этой семейки и сбежала. Её заставили родить, ведь она была молода и не желала ребенка. Не хотела Аню. Сейчас у нее новый мужчина, а до этого были другие — она пытается создать семью, которой у нее никогда не было.

Они начали общаться лишь несколько лет назад. Аня представила свою маму, высокую крашенную блондинку с родинкой под правым глазом, как у нее самой, на месте раненного Олега. Переживала бы она? Или сидела рядом просто потому, что так нужно? Аня не могла сказать, она не могла представить себе эту ситуацию.

«Наверное, я бы просто сказала ей, что все будет хорошо и ушла спать» - подумала она. Аня редко задумывалась о том, что по сути она сирота при живой матери и родственниках. Она не знала, что такое семейные вылазки, вечера, а если такие и были, то больше походили на пытку. Аня не знала тепла в детстве и выросла холодной, привыкшей быть сама за себя, девушкой. Лишь в университете она смогла найти компанию, что терпела её характер. Даже парни были, что не понимали, почему Аня не любит обниматься и не привыкла к заботе, всегда воспринимала её в штыки.

Аня хотела другой жизни для себя, но смирилась с одиночеством. Научилась «быть как все» со стороны, даже нашла профессию, которую полюбила. Любить животных и заботить о них было проще, чем о людях.

Но сейчас Аня поняла, что должна сделать. Она наклонилась и протянула руку, чтобы ладонью накрыть ладонь Алексея и несильно её сжать, показывая свое участие. Он в ответ легко дрогнул и отвернулся от дяди, всматриваясь в её лицо.

— Вы голодны? — к ним зашла Баярма, но увидев их сжатые руки, стушевалась. — Ох. Хорошо.

— Хорошо? — не поняла Аня, а Леша быстро убрал свою руку, смутившись.

— У нас свободная только двуспальная кровать осталась. Хорошо говорю, что вас это не стеснит.

— Мы не встречаемся, — улыбнулась Аня, вставая. — И да, мы с удовольствием бы поели. Могу я чем-то помочь?

Гостеприимство Баярмы имело свои границы, поэтому Аню она запрягла. Та была не против — они просто появились из-ниоткуда в их доме, собрались спать под их крышей и есть их еду. Бесплатно — все деньги у Ани были на электронном счету, про Лешу и говорить не стоит. Поэтому Аня спокойно взялась чистить картошку, а Леша стал таскать воду. Баярма собралась накрыть какой-то сумасшедший стол. Пока Аня только с картошкой разобралась, та уже поставила пирожки в духовку и суп разогрела. Стол начал ломиться от еды и огромных тарелок. У Ани глаза разбегались, а живот весь скрутился от голода. Даже Леша рядом уже ждал, когда их позовут к столу, но вежливо молчал.

— Так и думал, — к ним спустился Тимур. — Баярма моя откормит вас так, что придётся на грузовике в город везти.

— Им полезно будет — тощие, как спицы! — отмахнулась та.

За стол их позвали, когда красная скатерть была усыпана всей едой света, так показалось Ане. Тут и кастрюля с супом стояла на мягкой подушке, рядом с ней корзинка с пышущими пирожками с мясом, кастрюля с отваренной, рассыпающейся на вилке картошкой. Они мило уселись за стол под тихий шум местного радио, только эту волну удавалось перехватить. Тимур с женой говорили о чем-то на своем языке, Аня молча уплетала все, что дают. Потом Баярма неожиданно встала и взяла небольшой поднос. Она положила на него всего понемногу и ушла на второй этаж.

«Для странной бабки и мелкого» - поняла Аня.

— Сын мой стесняется, — сразу пояснил Тимур. — Завтра он к вам привыкнет, сможете пообщаться. Он редко незнакомых людей видит, боится их.

— А сколько ему лет? — поинтересовался Леша. Весь его рот был в зеленом жире от супа.

— Шесть. Он немного у нас… не от мира сего. Если ночью будет шуметь, не пугайтесь.

Аня уж точно не боялась ребенка после того, как увидела волка, а потом человека с едва ли не откушенной ногой. Леша кивнул, но явно подумал о том же самом.

Они плотно отужинали и не собирались засиживаться. Леша решил еще немного посидеть с дядей, убедиться, что он в порядке. Это было правильно, Баярма осталась с ними в гостиной — если начнется лихорадка, температура подскочит, нужно будет быстро принимать меры. Баярма действительно была врачом, точнее бывшей медсестрой, даже показала на стенах несколько фотографий с работы. Сейчас она полноценная домохозяйка, но в небольшой деревне, где до ближайшей поликлиники километров тридцать, можно считать, до сих пор работает. Похвалила Аню за верно оказанную первую помощь и та успокоилась. Ей не хотелось быть в ответе за то, что у несчастного разовьётся инфекция и ногу придётся отрезать.

Аня пошла умыться и когда начала чистить зубы, обнаружила, что её десны до сих пор кровоточат. Зуд не проходил, а живот неожиданно скрутился и застонал как от голода. Но Аня наелась так плотно, что из-за стола еле встала. А сейчас чувствует, что может съесть столько же, даже больше…

«Это нервное» - решила она. Этот день её прожевал и выплюнул. Ей стоит поскорее отправиться спать. Аня поднялась наверх. Им уступили небольшую комнатку, куда едва влезла двуспальная кровать. Да и та была небольшая, рядом с ней вплотную стоял шкаф, из которого валились вещи. Не гостевая комната, скорее кладовка, которую быстро попытались привести в порядок. Но Аня была довольна. Второй этаж, забор - волки до нее не доберутся.

Только если не придут во снах.

Аня тряхнула головой, отогнав эту мысль.

Она стала переодеваться, как услышала рядом глухой стук, а потом последовавший за ним грохот. Вылетела в коридор, ожидая увидеть плачущего мелкого, но услышала лишь тихие стоны из дальней комнаты. Бабушка Кабира — это был её голос. Как бы старуха не казалась сумасшедшей Ане, она не могла просто уйти. Все-таки, пожилой больной человек. Она не виновата в том бреде, что наговорила вчера.

Аня прибежала к ней и не удивилась увиденному — видимо, Кабира уронила книгу и пыталась потянуться за ней, но упала. Сейчас она лежала на полу, не двигалась, лишь тихо постанывала, словно пытаясь позвать на помощь.

— Сильно ушиблись? — Аня опустилась рядом.

Кабира медленно стала поворачивать голову в её сторону, замолкнув. Аня хотела её остановить, сказать продолжать лежать, но не успела. Большие глаза старухи расширились, а беззубый рот раскрылся. Она со свистом набрала воздуха в грудь, крылья её носа задрожали, а потом выдала ор такой силы, что Аня с испуга закрыла уши руками.

— БАЯРМА! БАЯРМА! — кричала Кабира не своим голосом.

Аня быстро встала и отбежала от нее, все еще закрывая уши. Выглянула в коридор — взволнованная женщина уже поднялась на этаж и побежала к ним. На секунду впилась в Аню испытывающим взглядом.

— Она просто… я не знаю… — забормотала Аня, растерявшись.

Баярма ринулась к своей матери, присела рядом и начала поглаживать её по спине, успокаивать. Кабира перестала кричать, начала что-то громко мямлить на незнакомом Ане языке. Ей отвечала Баярма, и Аня с трудом распознавала смысл.

— Ты привела её в наш дом… она должна была быть там… куда ты её привела… — разобрала старухины слова Аня.

— Это не она, мама, — ответила ей Баярма.

— Она! Она! Не думаешь обо мне, подумай о Богдане, дуреха!