Подобные же празднества, что нынче шли по всему городу, повторялись сейчас и на ипподроме: в перерывах между забегами, болельщики развлекались азартными бегами зайцев и собак, цирковыми представлениями со слонами, медведями и львами. Гибкие, отчаянно смелые канатоходцы совершали замысловатые акробатические трюки на протянутом над ареной канате, а под ними сновали жонглеры, что подбрасывали и ловили стеклянные шары и острые мечи, манипулировали сосудами с водой, не проливая ни капли на землю. Ревом бешеного восторга толпа встречала и выступления борцов, актеров-мимов, фокусников, заклинателей змей, разномастных певцов и музыкантов услаждавших своим искусством собравшуюся публику. Однако наибольшее восхищение вызывали танцоры, особенно молодые девушки, — одни задорно выплясывавшие в залихватских танцах анатолийских и кавказских горцев, другие танцевавшие в сложном восточном стиле с плавными изящными движениями. Иные танцовщицы были почти обнажены: окутанные лишь в полупрозрачные ткани, они позвякивали золотыми браслетами и цепочками на изящных запястьях и стройных лодыжках. Ревевшие от вожделения мужчины, замасленными от похоти глазами следили за движениями мокрых от пота девичьих тел, раз за разом осыпая танцовщиц настоящим дождем из золотых монет и разных драгоценных побрякушек.

Среди всех танцовщиц выделялась красотой и грацией одна — изящная девушка, с иссиня-черными волосами, словно паутиной окутавшими смуглое тело. Плоский живот и округлые бедра двигались словно отдельно друг от друга, позвякивая множеством цепочек, полные груди, с едва прикрытыми сосками, волнующе вздрагивали. Одетая в несколько полупрозрачных покрывал, танцовщица сбрасывала их одно за другим и каждая слетевшая накидка сопровождалась многоголосым стоном со всех трибун. Иные, особенно рьяные болельщики, подогретые как палящим солнцем, так и обильно разливавшимся на трибунах вином, одурев от похоти, даже пытались спрыгнуть на арену, однако их вовремя перехватывали и приводили в чувство расставленные на Ипподроме стражники.

Не сводил взгляда с прелестницы и молодой император, — он не вопил и не кричал, как многие, однако его горячий взгляд говорили сами за себя. Девушка, заметив внимание басилевса, блеснула в ответ черными глазами и, изогнувшись в немыслимом шпагате, одновременно сбросила последнее покрывало, разом открывая почти все свои прелести. Кровь прилила к потяжелевшим чреслам басилевса, он почувствовал как его сердце колотится с бешеной силой, а лоб покрылся испариной.

— Не знаешь, кто она? — нарочито спокойно спросил Михаил у Асмунда, что, вместе с еще десятком бойцов, стоял позади трона, охраняя владыку.

— Нет, ваше величество, — покачал головой Асмунд, — но я узнаю, если хотите.

— Узнай, — бросил Михаил, откидываясь на спинку трона и провожая взглядом убегавшую с арены танцовщицу. За его спиной Асмунд обменялся понимающими усмешками с Ириной — вопреки всем обычаям, вдовствующая императрица также посещала состязания, сейчас сидя слева от сына. И мать и наставник молодого басилевса были абсолютно согласны между собой в том, что недавнему победителю агарян негоже и дальше оставаться несведущим в утехах плоти. Меж тем над ипподромом уже разносился новый рев труб и новые колесницы уже стояли на низком старте, ожидая сигнала императора. Басилевс, с особым воодушевлением, прямо таки рывком поднявшись с трона, блистая великолепием драгоценных нарядов, сбросил вниз пурпурный плат и рев болельщиков и громкое ржание лошадей ознаменовали начало очередного забега.

Уже под вечер молодой басилевс, с трудом отделавшийся от назойливо поздравлявших его придворных, удалился в свои покои. В голове слегка шумело от выпитого вина, однако лишку он все же не хватил — почему-то именно сегодня Асмунд и мать с особым рвением следили за тем, чтобы Михаил не уронил своего императорского достоинства чрезмерными возлияниями. В любом случае, сегодняшнее празднество измотало его — и басилевс, достигнув своих покоев, желал лишь поскорее повалиться на ложе и сомкнуть глаза. Однако, едва он вошел в свои покои, как сонную одурь, вызванную жарой и вином, как рукой сняло. Рука сама собой дернулась к висевшему у пояса скрамасаксу, когда Михаил понял, что его ложе, укрытое шелковым балдахином, вовсе не пустовало.

Журчащий, словно ручеек, игривый смех разнесся по комнате.

— Его величество так боится слабой девушки? Неужели я страшнее агарян?

Полупрозрачные накидки раздвинулись и стройная ножка, с золотым браслетом, украшенным мелкими рубинами, ступила на постеленный на полу персидский ковер. Вслед за ногой появилась и сама девушка — та самая танцовщица, которой Михаил любовался сегодня на ипподроме. От нее исходил тонкий запах духов и индийских благовоний, нежную грудь покрывали румяна, а пухлые губы — алая помада. Черные волосы перевивали жемчужные нити и шелковые ленты, составлявшие ее единственное одеяние, если не считать браслетов и рубинового ожерелья меж полных грудей.

— Надеюсь, басилевс простит мне эту дерзость? — в притворном испуге она бросила взгляд на Михаила взгляд из под длинных ресниц, — оказаться без спросу, в его покоях. Ваши стражники не виноваты, честное слово, я сама...

— Как тебя зовут? — через силу усмехнулся Михаил, подходя ближе и наслаждаясь чистым благоуханием исходящим от девичьего тела. Со столика из слоновой кости он взял золотой кувшин с вином и наполнил им два кубка, протягивая один из них девушке.

— Меня зовут Рашми, ваше величество, — еще один лукавый взгляд из-под черных ресниц, — я родом из Индии.

— Это ведь очень далеко, — вскинул бровь басилевс, — как ты попала в Город?

— Я была совсем маленькой, когда халиф послал меня в дар эмиру Тарса, — объяснила Рашми, — а на следующий год басилевс Константин взял город штурмом и я попала ко двору, где и стала императорской танцовщицей. И хотя мне так и не довелось отблагодарить вашего отца, как подобает хорошей подданной, я с большой радостью стану служить его сыну.

Она отпила из кубка и, поставив его на стол, шагнула к Михаилу, залившемуся алой краской, когда девушка подошла так близко, что ее обнаженные соски почти коснулись груди юноши. Нежные губы коснулись губ молодого человека, кровь отчаянно застучала в его висках, в голове помутилось от нежного аромата и Михаил, жадно припал к губам Рашми, торопливо срывая с себя одежды. Маленькие ручки умело помогли юноше разоблачиться и Михаил содрогнулся от пронзившего его острого наслаждения, когда тонкие пальцы сомкнулись на его восставшей плоти. Не выпуская из рук мужскую гордость императора, она повлекла его на ложе, грациозно откидываясь на спину, раздвигая ноги и впуская мужчину в себя. Громкий стон сорвался с ее губ, когда стоявший колом член вошел во влажное лоно и Рашми, сомкнув ноги на талии юноши, рывком подтянула его к себе. Спустя миг два молодых обнаженных тела уже ритмично двигались на смятом ложе, сплетаясь в древнем как мир танце любви. Громкие стоны разносились по всей комнате, вырываясь и за стены покоев, разносясь по коридорам дворца. Дежурившие у дверей германские стражники обменивались понимающими ухмылками и одобрительными жестами, пока великий император ромеев с неумелым юношеским пылом любил свою первую женщину.

— Не о чем больше говорить! Чужаки должны умереть!

Выкрикнув это смуглый плотный мужчина в золоченом панцире с двумя серебряными бляхами в виде барсов и плаще из алой парчи, — уселся посреди шатра, как бы невзначай заняв то самое место, что еще вчера занимал Альмош. Сам же кенде мадьяр тоже присутствовал в шатре — лежащим на расстеленной лошадиной шкуре, уставившись вверх застывшими глазами. На его горле зияла широкая рана: мощный удар почти отделил от тела Альмоша его голову, что держалась на тонкой полоске кожи. Подобный удар можно было нанести только очень острым и большим клинком — и поэтому взоры всех присутствующих в шатре красноречиво устремлялись на длинный меч с черным отливом на лезвии, лежавший посреди шатра. Еще день назад этот меч висел на поясе молодого Ярополка, когда он во главе аварского посольства въезжал в мадьярское становище. Сейчас же сам Ярополк вместе с Кувером стояли на коленях посреди шатра, со связанными за спиной руками. Над ними стояли два рослых мадьяра держа над шеями пленников остро наточенные сабли.