Их взяли под стражу еще утром — сквозь сон Ярополк услышал гневные крики и ожесточенный спор, за стенами шатра, что предоставил Альмош своим гостям. Высунувшись наружу, молодой воин поразился тому, сколько мадьяр, иудеев и славян, вооруженных до зубов, плотным кольцом обступили шатер.

— В чем дело!? — крикнул Ярополк, с трудом перекрикивая раздающиеся отовсюду бессвязные оскорбления и угрозы, — что вам нужно?!

— Убийца!!! — выкрикнул ему прямо в лицо пожилой мадьяр, с двумя тонкими косами на бритой голове, — да будет проклят твой род!

— Что?! — ошарашенно переспросил славянин, но мадьяр вместо ответа просто плюнул ему в лицо. Ярополк схватился за меч, но его оскорбитель уже проворно нырнул в толпу, а на его месте возникло с десяток вопящих мужчин, с искаженными от ненависти лицами, размахивающими саблями и кинжалами.

— Дело дрянь, молодой каган, — вынырнувший рядом из шатра Кувер сходу оценил происходящее, — пробьемся с боем?

Ярополк покачал головой — пара десятков его дружинников, сгрудившихся возле шатра с мечами наголо, не сдержала бы натиск вооруженной толпы, если бы дело дошло до серьезной драки. Юноша клял себя последними словами за то, что подавшись на посулы Альмоша и его жены, он согласился поставить свой шатер рядом с шатром кенде мадьяров, позволив большинству дружинников разбить лагерь в другой части городища. И, хотя предложение это было высказано так, что молодой князь никак не мог отказаться, из-за него Ярополк оказался отрезан от своих людей. Впрочем, будь здесь даже весь его отряд, вряд ли он выстоял против всего стойбища, где даже самый беглый взгляд отмечал целые тьмы вооруженных кочевников.

Неожиданно толпа расступилась и к шатру пробился князь Немал с десятком дружинников. С ним шел молодой худощавый мадьяр в железном панцире украшенным серебряными драконами и в черной шапочке с золотыми нитями по краю. К покрытому золотыми бляшками поясу были пристегнуты меч и боевой топор. Ярополк узнал его — он был среди тех мадьярских вождей-дьюл, что вчера сидели рядом с Альмошем.

— Кенде Альмош убит, — вместо приветствия сказал Немал, — и многие обвиняют в этом вас двоих, а громче всех Апор, дьюла рода Таньяр.

— Это чушь!- воскликнул Ярополк, — зачем мне его убивать?

— Я понимаю, — поморщился Немал, — и Саломея тоже. Но как ты объяснишь это им всем, — он бросил взгляд на вопящих вокруг людей, — это дурачье жаждет получить кровь за кровь и попробуй ее им не дать. Если ты не сдашь сейчас оружие и не пройдешь с нами в шатер вождей — быть большой резне.

— Я Курсан, дьюла рода Ньек, — подал голос молодой мадьяр, — клянусь Великим Небом Иштена, если ты сдашься без боя, то, чем бы не закончился суд вождей, твоим людям разрешат уйти на родину. Если же они возьмутся за оружие — умрут все.

Ярополк переглянулся с Кувером и, увидев в его глазах то же, что думал и сам, угрюмо кивнул и начал отстегивать меч. Обезоруженными их провели сквозь выкрикивающую оскорбления толпу, подводя к шатру. Длинноволосые шаманы-толтоши, в причудливых одеяниях, увешанных амулетами, обкурили их благовониями из резко пахнущих трав и коры пихты, после чего Кувера и Ярополка впихнули внутрь. Сейчас они стояли перед главами Трех народов, — помимо трех дьюл угров, в круге светильников из черепов уселись князь Немал, его сестра Мустислава и Саломея, вдова Альмоша, чье черное одеяние было разорвано по подолу и рукавам. У стен стояла пара десятков мадьярских воинов, еще сотня охраняла шатер снаружи.

— Кто-нибудь видел, как погиб Альмош? — спросил Ярополк, когда ему разрешили говорить. Апор фыркнул, зло глянув на молодого человека, но другой угрин — Бульчу, дьюла рода Кер, ответил на удивление спокойно.

— Его нашли у стен собственного шатра, таким же, как ты видишь его сейчас, — он кивнул в сторону трупа, — и нет, никто не видел, как это случилось.

— Тогда почему вы все решили, что это я? — даже стоя на коленях Ярополк исхитрился пожать плечами, исподлобья глядя на вождей, — зачем мне это?

— Затем, что ты лживый чужак, явившийся сюда с проклятым мечом, чтобы погубить наш народ! — бросил Апор, — или ты думаешь, дьюлы столь глупы, что поверят в такую случайность — в стойбище являются чужаки и в ту же ночь кто-то убивает кенде.

— Вот мой меч, — сказал Ярополк, — проверьте нет ли на нем крови.

— Не пытайся сбить нас с толку, ты шакалий щенок с лживым языком змеи, — вскочил с месте Апор, — долго ли смыть с клинка кровь? Через эту кровь дух Альмоша взывает к возмездию — и насытить его может только другая кровь — его убийцы.

— Он явился сюда, чтобы говорить о союзе, — сказал Немал, — зачем ему в тот же день убивать Альмоша, когда тот уже дал согласие?

— Затем, что все эти лживые разговоры — лишь уловка, чтобы подобраться поближе к Альмошу! — воскликнул Апор, — эти двое — на службе хазар, это ясно. Жрецы Белой Веры умеют воспитывать выродков, что с радостью примут смерть и пытку, прикинутся кем угодно, чтобы добраться до глотки тех, кто перешел дорогу хазарским бекам.

— Эти двое не похожи на таких, — качнул головой Немал, — да и не слышал я о том, чтобы Белая Вера проникла в земли обров.

— А что ты вообще слышал в своей чащобе? — презрительно бросил Апор, — скажи уж сразу, что ты защищаешь его потому, что он славянин, как и ты. Быстро же ты забыл, Немал, кто помог тебе подняться над сородичами.

— Я ничего не забыл, — огрызнулся князь, — я просто не хочу ошибиться...

— Единственная ошибка — это то, что это отродье шакала еще дышит, — выругался Апор, — его нужно казнить немедленно, прямо здесь и сейчас!

— Никто не может говорить за всех, что нужно делать, — вдруг произнесла Саломея, — особенно сейчас, пока мой муж все еще не погребен. Он умер плохой смертью — и кто знает, не стал ли его дух тем, кого вы зовете убыром, а мы именуем дюббуком — злым духом, что только и ждет, как вселиться в кого-то из нас.

— Страшны твои слова, шаманка яудов, — качнул головой Бульчу, — но если это правда...

— Если это правда, значит нужно убить обоих как можно быстрее! — рявкнул Апор, — их смерть упокоит дух Альмоша и смягчит его гнев!

— Если они виновны, — сказала Саломея, — я сама перережу им горло перед могилой словно жертвенному козлу на хатате. Но сначала мы должны обезопасить становище — чтобы дух моего мужа смог обрести покой по обычаям предков. И лишь когда он упокоится в могиле, мы сможем покарать убийц.

Апор бросил недовольный взгляд в ее сторону, но двое других дьюл, а также Немал поддержали Саломею и ему пришлось отступить. Ярополка и Кувера отвели в их собственный шатер, где и держали под тройной стражей. Меж тем Саломея, Мустислава и трое шаманов-талтошей начали подготовку к погребению. Иудейка говорила правду: столь странная смерть, какой стало убийство Альмоша, по поверьям мадьяр грозила появлением неупокоенного духа, что тревожил бы весь народ. Способы избавления от той напасти были известны — и талтоши, вооружившись топориками, принялись разрубать тело вождя на части, пока еще один шаман монотонно бил в бубен, распевая моления духам Нижнего Мира. Сначала была порублена верхняя часть туловища — грудная клетка и руки; потом Альмошу изрубили ноги и тазовые кости — чтобы он не мог встать из могилы. Эти останки были аккуратно сложены в большой могиле вырытой за границей стойбища. Сюда же положили колчан со стрелами (железными и костяными), боевой топор, несколько сабель и копий. Меж тем дружинники покойного кенде уже закололи коня Альмоша, отрезав ему голову и ноги по третий сустав. Все это было заботливо сложено в нижней части могилы, туда где у целого трупа упирались бы ноги. Сюда же сложили отрубленные голову и ноги заколотого быка, а также множество драгоценных украшений и лучший наряд покойника.