Сиделка стояла рядом и с изумлением смотрела на хозяйку. Она впервые видела плачущую Горгулью, которая тихо подвывала.
Даже сейчас, когда мне необходима поддержка, не хотелось, чтобы кто-то видел моих слез. Я медленно, словно в тумане, поднялась в свою комнату и тут- то выплеснула всю свою боль.
Никто не слышал моего крика полного отчаяния и боли, который утонул в подушке и который застревал в горле. Выла раненным зверем в надежде, что хотя бы это поможет забыться или вернуть мне родного человека, но постепенно осознавала свою потерю и почувствовала, как одиноко забилось моё сердце.
Только к вечеру я смогла спуститься и отдать все распоряжения. Мои глаза опухли от слез, и если кто-то и заметил, то не показал вида.
Несколько дней после похорон старалась прийти в себя. Мне не хватало молчаливой поддержки матери, её холодных рук. Ощущала себя обманутой, словно отобрали цель, ради которой жила всё это время. Иногда приходила в себя и осознавала, что сижу рядом с её постелью и тупо смотрю в пространство.
В моей душе царили пустота и растерянность, словно под ногами потеряла опору и боялась сделать неверный шаг.
Как же пусто и больно внутри. Холодный холод проник в душу, заморозил все внутри и не оставил ни одного шанса вспыхнуть теплу. Тот огонек, который поддерживала мама и грел все это время, сейчас потух. От костра остались одни угли и осели пеплом в душе.
С пустыми глазами продолжала неосознанно делать свою работу, просто потому, что изо дня в день её выполняла и не могла остановиться.
Дни летели за днями, но радости от жизни не получала. Мысли крутились в голове, словно заезженная пластинка. Они отнимали столько сил и энергии, что ночью падала в кровать и спала беспробудным сном.
До меня доходили слухи, которые витали в воздухе: Горгулья не в себе и лучше к ней не соваться, а работники тенями выполняли свою работу. Однажды время остановилось, и прозвучали родные слова из небытия: « Как там Тим?», которые обожгли, согрели и подарили надежду.
— Я же смогу забрать Тима и девочек к себе. Подарю им дом и защиту. Они станут моими детьми, раз небеса отняли у меня эту возможность. — От волнения слова застряли в горле.
— Ор. Собирайся и поедем в город. Есть одно неотложное дело, — незамедлительно приказала я своему охраннику.
Этот мальчик привлек мое внимание тем, что, несмотря на трудности в жизни, пытался не идти по скользкой дорожке. Он вертелся на базаре и принимался за любую работу, будь это носильщик или мойщик.
Он умудрялся помогать двум сестренкам, которых быстро прибрали себе бандиты. Таких маленьких детей они заставляли просить милостыню. Тринадцатилетний подросток все же устроился работать к кузнецу подручным.
Приютила его старая женщина, которая торговала пирожками. Такое милосердие с её стороны вызывало уважение, и я немного помогала им.
В моей душе опять зажегся огонек надежды на человеческое счастье, который стремился обогреть не только мою душу, но и чужую.
Нетерпеливо поглядывала по сторонам и горела желанием поскорее увидеть ребенка, предложить и рассказать возможности и, самое главное, услышать его согласие.
Как только подъехали к торговым рядам, шустро соскочила с телеги и вперевалочку поспешила к месту, где всегда находилась Мара. Она сидела с расстроенным лицом, и беспокойство волной прошлось по моим нервным рецепторам.
— Здравствуй, Мара. Как дела? Тим, как? Он работает там же?
— Здравствуй… А Тима нет, — запнулась она.
— Как нет? Где он? — От её слов повеяло холодом, медленно заползающего в душу.
— Так его убили, — прошептала она со слезами на глазах.
— Как убили? Кто?
После таких слов у меня земля под ногами покачнулась, и я сильнее вцепилась в трость.
— Он забрал девочек ко мне. Я его предупреждала, что плохая идея, но он уперся и все. Так они его…, — и она закрыла рот платком, скрывая рыдания.
— А девочек? — Мой хриплый голос поразил меня.
Отчаяние сдавило горло так сильно, что я не смогла издать больше ни звука, и у меня потемнело в глазах.
— Хозяйка! Хозяйка! — сквозь шум в голове услышала голос Ора.
— Попейте. — И он поднес к губам воду. Откуда она у него взялась в нужный момент…, но мне как раз она понадобилась, чтобы прийти в себя.
Жадно пила живительную влагу и чувствовала, как болезненные ощущения в горле исчезают, а голова проясняется. Мой взгляд упал на Мару.
— Забрали….
— Пошли, — скомандовала я. Уже знала, где искать виновника торжества, на которого в груди медленно поднималась ярость.
Мой путь лежал к источнику бед — к хозяину этих бандитов, и который был мне знаком. По кличке Леший он жил в богатом районе, и источником роскошной жизни были дети, которых он контролировал.
Здесь было нормальным явлением привозить и оставлять детей на улице, потому что родители не могли прокормить всех. Демоны их побери! Плодить их могут, а прокормить нет! И выпадала некоторым детишкам незавидная судьба.
И один ушлый подбирал их и давал призрачную надежду когда-нибудь встать на ноги.
Кличка он получил за своё умение быть незаметным и необходимым. Лощеный, вальяжный и круглый, как колобок, он не вызывал ни у кого подозрения, что занимается подпольным бизнесом детей, которых мог и продать за хорошую цену.
Он у меня был постоянным клиентом, и я знала его всю подноготную, потому что сама крутилась в этом вареве.
Перед моим взором высился двухэтажный особняк, которого охраняла от людской суеты резная кованая ограда. Первый этаж практически утопал в зелени и не проглядывался, а извилистая дорожка к дому терялась в кустарнике, который служил живой изгородью.
— Мне к Лешему, — коротко бросила охраннику, который преградил путь.
— Такого здесь нет…
— Веди! Скажи, Горгулья пожаловала, — прошипела и сердито стукнула тростью.
Видно моё имя услышал второй служивый, который галопом помчался к дому, и вскоре я шагала по мягким коврам. Достаток и успех бросались в глаза от изящной мебели с позолотой, больших гравюр, шелковой драпировки на окнах.
— Горгулья! Какими ветрами тебя занесло ко мне? — По ажурной лестнице спускался Леший или ферт Валент О’ Миронт.
— Штормовым, — хлестко проговорила в ответ.
— Мне нужен тот, кто убил Тима, — без предисловия грозно озвучила свое появление.
— Ну откуда я знаю, — его приторная улыбка не тронула меня, а только сильнее разозлила.
— Леший! Хочешь проблемы? У меня забрали то, что принадлежало мне! — Голос, как выстрел прогремел в зале, а мой оскал поубавил его пыл.
Я не бравировала, а точно знала, как разрушить его привычную жизнь. Он нервно сглотнул, и его глаза отразили готовность отсрочить обстоятельства, которые настигли неожиданно из-за поступка его подчиненного.
— Позвать Рика.
— Позволь тебя угостить кафэ. — И он только взглядом отдал приказ, как уже расторопные слуги принесли напиток.
Я присела на мягкий диван и взяла фарфоровую чашечку. Со всеми тратами на лечения матери, я не позволяла себе покупать дорогой напиток, поэтому не упустила возможность насладиться ароматным напитком, его запахом и вкусом.
Сразу вспомнились утренние часы с кружкой растворимого кофе и бутербродом с сыром.
Пока Горгулья отпивала по глоточку и щурила глаза, которые прятали её истинное состояние, Леший лихорадочно обдумывал ситуацию. Он хорошо знал её крутой нрав и понимал, что трогать её нельзя ни при каких обстоятельствах, а тем более переходить дорогу. В её руках была возможность вмиг выбросить его на улицу без гроша в кармане, как ненужную вещь.
Он безнадежно увяз по уши в долгах, а это чудовище владела его долговыми бумагами. Если она затребует их погашения, то он будет нищим.
Мне доставляло удовольствия наблюдать за его мыслительным процессом, который нет и нет проскальзывал на его лице.
Отдать должное, он хорошо владел собой, но состояние тревоги выдавало суетное поглаживание рукой подлокотника кресла. В данный момент была благодарна Освальду, который подсказал ещё одну возможность подготовить золотой запас на черный день. Раз окунулась в их делишки, то грех не воспользоваться таким подарком судьбы.
