— За причинённый ущерб жду завтра монеты, — словно раскат, прокатился им вдогонку.

Мне не дали выбора для рождения. Можно сказать, впихнули в плод беременной женщины. Родившись в небольшом городе, расположенного около большого тракта, в семье, состоящего из деда и матери, к своему счастью или несчастью помнила свою прежнюю жизнь. Возможно, этому повлияло такое стремительное вмешательство в моё перерождение, что забыли закрыть мне информацию.

И я первое время не знала, что с ним делать. Вроде сознание взрослой женщины, а тело…, а тело: то писало непроизвольно в пеленки, то училась ходить и говорить…. Жесть! Так бы сказали продвинутые подростки в моем мире.

В городе находились три харчевни, которые несли функцию отелей и гостиниц, но без звездочек, а если присваивать, то только отрицательную и с большим количеством минусов.

В нашей округе расположилась единственная харчевня —это моя, где мужики проводили время, и поэтому утром на стол люди высыпали монеты.

Все принесли деньги и смотрели на меня с опасением, будто боялись услышать проклятия в свой адрес.

Было непонятно, что заставило их это сделать: вина за смерть деда или мой грозный вид, или вкусная и недорогая выпивка с закуской. Людям было известно, что в других заведениях было дороже, и питьё хозяева щедро разбавляли.

Первое время было тяжело. Деньги ушли на погребение, а те, что остались, пришлось тратить на восстановление харчевни. Это сейчас зал украшает новая мебель, а тогда на первое время разбитые столы сколотили досками снизу, чтобы не рассыпались, а стулья заменили скамейками из грубых досок.

*

Сейчас зал изменился до неузнаваемости. Солнечные лучи скользят по темно-коричневым стенам, вплетаясь в тёмно-бордовые переливы, отбрасываемые поверхностью дерева, и, коснувшись светильников из кристаллов, погасили их свет. В это время их выход и они сами руководят световым решением зала.

Яркие зайчики заплясали по столешницам квадратных и круглых столов, коснулись облицовки камина и наполнили светом зал.

Светильники в форме свечей с маленькими, но яркими кристаллами, добытые в недрах гор Горного Королевства, справлялись с освещением в тёмное время суток, создавая уют в зале. У них было удивительное свойство: гаснуть от солнечных лучей, но вспыхивать, когда приходил их черёд.

Тепло в холодное время дарил камин, выложенный около стены, который сейчас не работал и служил декором.

Полукруглая барная стойка, где расположились дополнительные места для тех, кто хочет пропустить одну рюмочку, служила и стойкой администратора, где расположился мой помощник, который регистрировал постояльцев и выдавал им ключи от комнат.

За его спиной стояли на подставках бочки, словно перевернутые пасхальные яйца. Он неторопливо доставал глиняные кружки из-под стойки и наливал пиво для посетителей, предварительно протерев их чистым полотенцем.

Комнаты располагались на втором этаже, по обе стороны широкого коридора. Уютные и чистые, они всегда были готовы приютить усталого путника.

Пришлось менять не только интерьер в зале, но обновит меню и заменить новыми и вкусными блюдами. Раньше блюда были сытными, но, можно сказать, немного пресноватыми.

Имея воспоминания о вкусной еде, долго привыкала к простым и неприхотливым блюдам.

А когда попала в город и очутилась рядом с умопомрачительным запахом специй, тут-то моя душа и возликовала.

Сопротивляющегося деда силком затолкала в лавку и замерла на пороге, вдыхала запах и унеслась в воспоминания.

У меня загорелись глаза от такого изобилия специй, что торговец, увидев мою заинтересованность, долго рассказывал и показывал свой товар.

Из его информации почерпнула много, хотя сама знала и пользовалась многими добавками, но делала вид, что слышу о них впервые и использование специй в рецептах мне в диковинку.

Мы много времени провели у торговца, разглядывая порошки и корешки, пока дед не проронил, что если и дальше пробудем в лавке, то останемся на ночь в городе.

Мы и так заночевали в нём. Ночные поездки по тракту никто не рисковал предпринимать: разбойный люд нет—нет и пошаливал.

Мне пришлось уговорить деда купить некоторые из них и использовать в блюдах. Нам было интересно узнать, как отнесутся постояльцы к новому вкусу, привыкшие к неприхотливой пище.

Дед скептически относился к моим новшествам, но когда стал слышать похвалу в зале, удовлетворенно покряхтывал в ответ.

Под прикрытием специй предложила и некоторые простые, но сытные блюда, которые понравились посетителям. А когда первый раз подали шашлык для состоятельного постояльца на пробу, то эта еда стала самой популярной и востребованной. Правда, это громкое название для такого блюда.

Дело в том, что на кухне было место для поджаривания крупного куска мяса на вертеле. Мне пришло в голову приспособить решетку над углями, и таким образом мясо доходило до кондиции.

Такой небольшой мангал в закрытом помещении. Мясо давно не жарили таким способом, потому что жар углей нагревал воздух и делал невыносимые условия для работающих людей.

А здесь я использовала принцип изготовление шашлыков на природе: максимум огня и жар от углей. Только посматривай и посматривай, чтобы мясо не подгорело.

И сейчас ни одна кружка пива не обходится без сыра курут.

*

Освальд разговаривал с администратором. Я направилась к нему и попутно осматривала зал, который в данный момент был полупустым. Только несколько постояльцев сидели за столами и обедали.

Работники тихо и ненавязчиво мыли и оттирали заведение. Две женщины в тёмно — серых платьях и в длинных передниках со знанием дела выполняли свою работу.

Непредвиденные казусы каждый раз возможны при полной посадке зала: кто-то невзначай прольет из своей кружки или подтолкнет соседа и поможет тому опустошить свою тару. Но, несмотря на все непредвиденные казусы, харчевня славилась чистотой.

— Привет, Солья, — раздался голос Освальда Меченого. Его настоящей фамилии никто не знал, а вот из-за шрама на правой стороне его лица он и получил кличку.

Высокий сухопарый мужчина с черными глазами и чувственным ртом не оставлял ни одну женщину равнодушной, несмотря на его увечье. Его томный взгляд притягивал их, как пчел на мед, даже не подозревая, что рядом находится хладнокровный убийца.

Он всегда называл меня по имени, хотя многие называли по-другому.

— Привет. Как всегда? — Улыбнулась в ответ, хотя моя улыбка, а я об этом знала, больше походила на оскал.

— Ладно, как всегда. Знаю, что ты, шельма, ещё имеешь навар, но это уже твои дела. А улыбка у тебя фирменная! — Расхохотался он.

Увидев брошенный сердитый взгляд с потемневшими глазами, он прокашлялся и понял, что комплимент не был мной оценен.

— Да я шучу. Милая моя Солья. — А в его черных глазах отражались пляшущие бесенята.

Ему нравилось подшучивать надо мной, но дозволенных рамок не переходил, потому что он знал мой суровый нрав.

Я самолично разобралась с виновником смерти деда, а хотя и предупреждала, чтобы тот не появлялся в харчевне. В таких заведениях не оставалось тайн, ведь градусы от выпитых напитков расслабляли языки выпивох.

А тот, наивный, посчитал бравадой мои слова, за что и поплатился.

Он подумал, что калека ничего не сможет сделать, а она смогла.

Хотя и противно было марать руки кровью, но за свои слова нужно всегда отвечать. Здесь не любят слабых.

Разговор у нас с Освальдом всегда был коротким. За столько лет тесного сотрудничества научились друг друга понимать с полуслова и придерживались правила: чем меньше знаешь, тем меньше вопросов будут у сбир ( стражник).

Его люди перенесли в подвал ящики и аккуратно поставили, а Освальд получил причитающуюся сумму. И тогда попросила его увеличить объём продукции в следующий раз.

— Ох ты и жадная Солья!— усмехнулся он на мою неожиданную просьбу.

— Лечение матери требует больших вложений. Ты и сам знаешь, сколько стоит целитель, — огрызнулась в ответ.