Мне пришлось подняться и прикрыть створки, по которым недовольно забарабанил дождь, возмущенный, что его не пускают в дом. Вода причудливыми узорами по стеклу стекала вниз. За окном стояла кромешная мгла, словно дождь отгородил весь мир от меня.

Под дробный стук капель я уснула и проснулась только утром все также под шум дождя. Он ещё не закончился, и все лил и лил.

— Что? Я пришел — меня не ждали, — улыбнулась, поглядывая за окно, за которым на земле можно было разглядеть лужи мутной воды.

Подхватила трость и направилась в ванную комнату. Здесь были все удобства. Даже канализация присутствовала.

Быстро привела себя в порядок и поспешила одеться. Платья у меня были в основном тёмных цветов. Застегнула корсет, а он одевался в лежачем положении с большим количеством крючков, которые иногда выводили меня из терпения, затем надела юбку, а потом только платье. И благодарность к матери разлилась теплом в душе.

Все вещи, пошитые своими руками, как нельзя оправдывали мои пожелания, потому что юбки были с асимметричным низом, и лиф застегивался на пуговицы, в отличие от шнуровки сбоку существующей моды.

Расчесала белокурые волосы и уложила косу на затылке. И последний штрих — шапочка, которая прикрыла их. Поправила небольшой воротник и встряхнула подол.

Первым делом направилась проведать мать. Она ещё спала, но румянец так и остался на лице, и вызывал неподдельную радость. Сегодня женщина будет в памяти и сможет нормально покушать и. возможно, поболтает и с сиделкой и со мной.

Я была благодарна Рози за её отношение к больной. Она постоянно была с ней: мыла, одевала, меняла постель. Со своим изъяном мне пришлось бы трудно за ней ухаживать.

Зал напоминал вспаханное поле: везде отпечатки грязной обуви, которые напоминали замысловатый орнамент. Такому положению вещей можно было и не удивляться.

Вероятнее предположить, что некоторые попытались выйти, но вернулись назад из-за дождя и принесли с собой грязь, а возможно, кто-то спасался от непогоды и забежал на огонек.

Люди только утром осознали, что дождь так быстро не прекратится, и пора расходиться по домам и покинуть уютное место.

Ор сидел и завтракал. Его ночное дежурство закончилось, и теперь ему полагается отдых. Он у меня как пташки Жужу — ночная бабочка.

В дневное время в охраннике нет надобности, потому что в харчевне наступает тихое время. Даже если придет обоз, то он не наделает много шума. Люди стремятся в первую очередь отдохнуть, а не погулять.

Мне пришлось расположиться напротив него.

— Приятного аппетита. Как прошла ночь?

Он поднял свои серые глаза, улыбнулся детской улыбкой и ответил сразу на все мои слова:

— Хорошо, хозяйка.

— Драк не было?

— Нет. У меня не забалуешь!

— Ор. Может тебе что-то надо? — поинтересовалась.

Сколько его знаю, Ор никогда не сообщит, что у него что-то порвалось, и даже тогда, когда одежда требовала починки после бурных выяснений отношений зачинщиков драк. Частенько приходилось его одежду проверять и зашивать, если незначительные дыры, или покупать новые.

— Нет, хозяйка, все цело. Ор аккуратный, — с серьезным видом отозвался он.

На стол поставили мой завтрак: яичницу, пирог и взвар, и разговор прервался. Работницы тихо шуршали тряпками по полу и отмывали харчевню от грязи, несколько мужчин завтракали, и в зале повисла тишина. *

Два раза в год в городе Н**, который расположился полдня пути от нашего городка, проходили ярмарки. Это время приходилось на весну, когда все запасы у людей заканчивались, и на осень, когда все их делали на зиму.

Зимы у нас ветреные и холодные. Иногда выпадал снег, но только он сразу таял и превращался в печальную серую слякоть. Иногда и морозец пошаливал, и тогда дороги превращались в ледяной каток, хоть бери коньки и катайся.

Такое время было в радость ребятишкам, которые со смехом разбегались и катились на своих двоих. Каждое падение сорванцов встречалось новым взрывом смеха. Порой случалось, что незадачливый ребенок врезался во взрослого, который еле удерживался на ногах. Ох,и доставалось шалуну на орехи!

Я по осени и засобиралась на ярмарку кое-что подкупить. В основном это специи, да и не мешало присмотреться к ценам: что подешевело, а что подорожало.

Ценообразование сильно не менялось: только в зависимости от собранного урожая или пришлых торговцев, которые иногда обваливали цены на некоторые товары.

Мне необходимо было знание цен как воздух, чтобы не прогадать и не дать себя облапошить постоянным поставщикам продуктов. Они хотя и постоянные, но с ними необходимо держать ухо востро. Они тоже живут по принципу: купил подешевле — продал подороже.

Если кто-то заламывал цены и ссылался на цену новой закупки, а я уже владела информацией о ней, и тогда -то начинался спор. Я стояла на своем: не хочешь — ищи, кому продать, а у меня есть на примете другой поставщик. Иногда приходилось лукавить, но это срабатывало. Мне всегда удавалось покупать или по старой цене, или даже по меньшей стоимости.

А тут прошел слух, что придет обоз из дальних южных земель, который привезет редкий товар. Они к нам редко захаживали на огонёк.

Один раз дед привозил мандарины с такой ярмарки. Здесь они назывались —апо, переводится круглый. Дед тогда поделился, что они разговаривают на нашем языке с акцентом, а это означало, что где-то в далекой стране говорят на другом наречии, и наш язык не единственный.

Вместе со своим работником, который служил и носильщиком, и охранником в данном случае, мы прогуливались по ярмарке. Осень вступила в свои права, и цены на базаре снизились из-за урожайного года.

Бойкие торговцы наперебой предлагали свою продукцию, и я подкупила некоторые из них: мед, рыбу и мясо. Работник стал загружать покупку в телегу, а меня потянуло к новым рядам, где слышался чужой говор….

И разбежались глаза от яркого контраста цветов: красных, зеленых, желтых. На одних телегах пестрели апо( мандарины), на других — омол(лимоны), на третьих — роги(орехи).Но кроме этого огромного изобилия впечатлили широкий ассортимент тканей, украшений, посуды, оружия.

Ослепительно яркие краски, веселая сутолока, разноязыкий гомон и, казалось, бесконечные ряды создали атмосферу восточного базара своей

особенной неповторимой атмосферой, и своеобразным ощущением времени и пространства. Не хватало только прелестниц в их экзотических нарядах.

Запах мандарин напомнил мне из далекого прошлого Новогодний праздник: с его праздничным настроением, с ёлкой и мишурой, с переливами цветных огоньков, с весёлым смехом детей и с пожеланием знакомых: « С наступающим!»

— Шито красаицы нраитца. — Подлетел продавец, когда увидел в моих глазах блеск и интерес.

— Прям уж красаица?— передразнила я.

— А как же! У тэбэ очи, как тэмная ночь, — сделал он мне комплемент.

— А красаице полагается скидка за её очи? — засмеялась в ответ.

Хорошо понимала таких торговцев, которые, чтобы продать свой продукт пойдут на любую лесть. Они будут расхваливать свой товар, словно его выращивали в космосе, или определят, как меня, в красавицы. Сразу выхватят первый броский штрих из образа и завуалируют его в прекрасную форму или сравнение. И, по-моему, восточные люди в этом хорошо преуспевают— у них прекрасно работает коммерческая жилка.

— А как же! — он развел руками, и его улыбка приоткрыла ровные белые зубы.

На мужчине красовался халат, под ним проглядывалась рубаха с широким поясом, шаровары, тюрбан и халат. Вся одежда яркая с вышивкой — и вашему вниманию представляем восточного мужчину, и к тому же симпатичного. Маленькая бородка придавала шарм, а голос, как хорошая музыка, ласкал слух.

— Хорошо. Мне апо, омол, роги, — озвучила покупку.

Но не тут-то было. Он заломил цену. С милой улыбкой возражала и не давала возможности ему настоять на своем. Мне была известна природная способность быстро уговаривать потенциального покупателя на их условия, и торговалась, как «на базаре». Он сбавлял — я находила аргументы и настаивала на своей цене.