— Я так понимаю, теперь они проснулись? — устало уточнила Зинка.

— Правильно понимаешь! Придут сестрицы за серьгами! Как пить дать придут! Но ежели никто их колдовством не воспользовался, то еще исправить можно…

— Воспользовались, — не дала ей договорить Марьяша, а потом опять зло протянула: — Ну Танька-а-а-а… Ну зараза-а-а-а…

Яга тяжело вздохнула и принялась подбрасывать дрова в печь.

— Нужно чтобы огонь жарче горел. Бояться они его… Безобразные, покрытые язвами и струпьями старухи, одетые в рваные лохмотья… Как раз и время их наступает. Зимнее. Лихоманки они ночью являются, овладевают телом спящего человека и заражают его болезнью. Зовут их: Трясея, Отпея, Глазея, Аввареуша, Пухлея, Желтея, Старея, Каркуша, Немея, Авея, Глухея, Храпуша и старшая сестра Кумоха. Даже мы, существа не этого мира их боимся, а для людей совсем беда!

— Зашибись… — Зинка швырнула на серьги кухонное полотенце. — У меня дикое желание Таньку эту отмутузить! Да так, чтобы навек урок усвоила, что чужого брать нельзя!

— Мы ей «темную» устроим, — замогильным голосом пообещала Марьяша. — Но только после того, как проблему решим.

— И как мы ее решим? — я пятой точкой чувствовала, что все не так просто. — Морозу серьги отдадим?

— Ну да… — подруга нахмурилась. — А что? Самый нормальный вариант.

— Только вы забыли, что братья нас после перстенька найти не смогут и проход в Навь под домом кузнеца уже запечатан! — развела я руками. — Ваши предложения?

Мы посмотрели на Ягу, и та пожала плечами.

— А я почем знаю?! Натворили дел, а теперь хоть разорвись!

— Может нам пора припомнить, как вы нас несколько раз под монастырь подвели?! — угрожающим тоном обратилась к ней Зинка.

— Ладно, ладно! Можно кое-что попробовать, вот только поможет али нет, не знаю! — Яга достала из буфета глиняный горшочек и положила в него серьги. Потом она растопила воск и налила его по горлышко. — Отнесите горшок с серьгами к старому колодцу. Бросьте его туда и уходите не оглядываясь. Авось лихоманки след потеряют…

— Ох, и бабы! Ну и малахольные! — Морок никак не мог прийти в себя после случившегося. — Сани украли, перстенек изъяли и были таковы!

— Давно я таких не встречал… — согласился с братом Переплут. — Теперь не успокоюсь, пока та красавица пышная моей не станет!

Лишь Мороз молчал, задумчиво глядя в окно. Его лицо было хмурым, словно что-то не давало мужчине покоя.

— Мороз, ты-то чего? — Морок заметил его состояние. — Из-за саней что ли? Так ерунда это!

— Нет, не из-за саней… Не пойму что душу гложет… Прям тошно мне, — ответил он, отворачиваясь от окна. — Дурное чувствую…

— Дурное? Да что может случиться? — удивился Переплут. — Все спокойно, окромя того, что девки заполошные в Нави наворотили.

— Батюшка, голубчик! Беда! Беда пришла откеля не ждали! — в комнату ворвался задыхающийся от быстрого бега Дормидонт. — Беда-а-а-а!

— Да говори, что случилось! — рявкнул на него Мороз. — Голосишь без дела!

— Лихоманки из оврага выбрались!

— И где искать старый колодец? — спросила я, стоя у забора Яги с горшочком в руках. — Марьяна, есть что на примете? Может, твой подойдет?

— Нет, не подойдет… Но на примете один есть… — подруга тяжело вздохнула. — Помните, где дом кузнеца? Самый старый колодец в деревне. Он там был еще до постройки дома.

— Так пойдем уже туда! — нетерпеливо сказала Зинка. — Бросим, этот чертов горшок в него и все!

Обгоняя друг друга, мы быстрым шагом направились к дому кузнеца, надеясь, что это будет наш последний марафон. Температура стояла плюсовая, грязь липла к подошвам, отлетала целыми комьями, и как назло пошел холодный дождь, становясь все сильнее и сильнее. В общем даже погода не жаловала нас.

Дом кузнеца темным привидением выглядывал из-за мокрых ветвей жасминового куста, и у меня стало как-то муторно на душе. Во что опять мы встряли?

Войдя во двор, мы в первый раз обратили внимание, какая здесь стоит тишина. Ни шороха крыльев одиноких птиц, ни звуков деревни. Они словно растворились в тяжелом, сыром воздухе. Покрытый мхом сруб колодца напоминал портал в потусторонний мир. Ржавая цепь поскрипывала под порывами ветра, и мне почему-то вспомнился старый фильм ужасов. То ли «Зловещие мертвецы», то ли еще как-то. Странная ассоциация, но все же.

— Так, Оль, бросай серьги и пошли домой, — прошептала Зинка, оглядываясь по сторонам. — Я уже мокрая насквозь. Да и не по себе как-то.

Я подошла к колодцу, посмотрела в его мрачную сырую глубину, переполняясь дурным предчувствием. Где-то далеко внизу со стен срывались капли, разбиваясь о ледяную воду. Кап-кап… кап-кап…

Не став больше накручивать себя, я швырнула горшочек в колодец и, развернувшись, быстро пошла прочь. Мы почти вывалились из калитки, и тут за нашими спинами раздался громкий протяжный вопль. Это был леденящий душу звук, от которого по позвонку пробегали мурашки ужаса. Наши головы повернулись назад, ожидая увидеть все, что угодно. Но все было спокойно. Двор оставался пустым, лишь все так же тихо поскрипывала колодезная цепь…

— Яга сказала, что оборачиваться нельзя! — испуганно прошептала Марьяна. — А мы обернулись!

— Но ничего ведь не произошло… — не совсем уверенно произнесла Зинка, ускоряясь еще сильнее. — Это не считается! Доля секунды какая-то!

До самого дома мы больше не произнесли ни слова, потому что от быстрого бега не хватало дыхания. Заперев за собой дверь на все замки, наша компания не успела даже раздеться, как появился взъерошенный домовой. Он был взволнован и напуган, что, кстати, не мешало ему грызть большой черствый пряник.

— Не удержался, с Ягой встретился… Теперь ясно мне все! — всхлипнул он, прикладывая к груди засохшую выпечку. — Вы еще и серьги-горемычницы сюда притащили! Наказание какое-то! Пошто нам это всё?! Пошто-о-о?!

— А кто во всем этом виноват?! — прошипела Марьяна, а потом вдруг схватила его за бороду. — Не вы ли, со своей заполошной компанией?! С рубахой этой дел наделали, а теперь на нас всех собак спустили?! О том как вы нас в Навь отправили, я вообще молчу!

— Ладно, ладно! Кто старое помянет, тому глаз вон! — Евпатий Гурьевич вырвался из ее цепких пальцев и метнулся на буфет. — Вы хоть не оглядывались, когда обратно от колодца шли?! Клюковки, все правильно сделали, али переживать надобно? Ась?

— Надобно. Оглянулись… — призналась Марьяша. — И что? Не сработал ритуальчик?

— Я так и знала… — простонала Зинка. — Опять бежать куда-то? Серьги-то, тю-тю!

— Когда кто-то по глупости оглядывается, то может увидеть силы, к которым обращается! — домовой даже пряник бросил жевать, переполняясь чувствами. — Силы всегда видят тебя! Говоришь — Силы слышат тебя! Оборачиваясь, вы нарушили правила! Ой, мамочки-и-ии-и! Получается вы серьги прямо Лихоманкам в руки отдали!

— Что же это получается? Все зря было?! — Марьяна бросилась к окну. Она прижалась носом к стеклу, глядя на улицу. — Только не говори, что Лихоманки сюда явятся!

В колодце загудело, забурлило, на поверхности темной воды появилась кровавая пена, и снова раздался душераздирающий вой. Тринадцать вихрей вылетели из колодца, завизжали дурными голосами и закружились темным вихрем, из которого периодически появлялись жуткие потусторонние лица.

— Иди зима-а-а! Неси ветра-а-а!

Заметай дороги-и-и! Людские порог-и-и-и!

Неси-и-и-и мор с высоких го-о-ор!

Болезни-и-и-и, лихродки-и-и-и!

Смертельные-е-е припадки-и-и-и!

Вихрь потянулся в небо, превратился в темную тучу, которая зависла над деревней, цепляясь за верхушки деревьев. Стало темно, и где-то на горизонте сверкнула одинокая молния черного цвета…

В это время Яга сидела у окна, распутывая красные нитки. Она напевал тихую песню, в которой звучали слова заклинания добрых духов. Это было так нужно в эти нелегкие времена… И тут горизонт почернел от мимолетного всполоха.