Попятившись назад, парень аккуратно вышел из прибрежного кустарника немного в другом месте и подошел к воде. Тоже плеснул на лицо прозрачной и прохладной водички и протер лицо. Вроде как разговоры смыл, и сразу успокоился. Барбара и Ханна уже находились сзади рыбаков, и подняли глаза на подходящего Айвена. Смотрели на него, что-то друг другу говорили. Обе улыбались, но не по-доброму. На лице Барбары отчетливо мелькнуло раздражение, когда она резко повернулась и пошла в сторону лагеря.

«Наверняка сейчас Барбара сказала какую-то гадость. Ну и хорошо, что они поговорили. Так будет лучше», — подумал юноша и предложил Ханне вернуться в лагерь вместе. Парень посчитал необходимым не упускать Барбару из глаз, пока она не придет к лагерю, который сейчас находился вне зоны видимости. Чтобы исключить любые неожиданности, которые могут исходить как от разозленной девушки, так и от окружающего их Фронтира. К тому же от всего пережитого парня «пробило» на голод.

Он крикнул наставнику, что они уходят втроем.

Сэтору должен будет держать под контролем рыбаков до тех пор, пока они не вернутся в лагерь. Как хороший ученик своих наставников японцев Айвен уяснил, что выживают те, кто всегда насторожен и собран.

В монотонном движении каравана прошло еще восемь дней. Дорога в этой низкотравной части прерий была отчетливо видна, немного петляя среди холмов. Видно, что здесь шли животные и всадники, в некоторых местах на открытом грунте виднелись следы колес. Но горизонт был пуст.

Целую неделю путешественники радовались хорошей погоде без жары и яркого солнца, но и без дождей. Стараясь пройти как можно больше пути до начала предгорий, делали короткие остановки на обед из сухарей и вяленого мяса. И снова в путь до самого вечера. Народ еще больше втянулся в походный ритм, и часто можно было наблюдать, как взрослые и дети неторопливо шли рядом с повозками, подстраиваясь под медленный шаг волов.

Два раза японцы устраивали стрельбы из всех видов оружия, чтобы довести людей до автоматизма в действиях. Один раз — на ходу, но стреляя не по заранее установленным мишеням, а по мешку с травой, который волокли на длинной веревке, привязанной к седлу Айвен с Джеро. Делали это то справа, то слева от каравана. Каждый по очереди волок мешок, то немного отставая к хвосту каравана, то наоборот, ускоряясь.

Кобыле Айвена очень понравилось так скакать, под звуки выстрелов. Хильда оказалась приученной к стрельбе и только немного водила ушами при громком выстреле. А пса пришлось привязать ко второму фургону на это время.

А взрослые и дети из фургонов азартно палили из всего оружия. Сэтору так и сказал — «стреляйте из всего, что есть в фургоне, только не забудьте потом почистить». Заодно проверил, у всех ли под рукой есть очки. Их имел каждый стрелок в походе. Мужчинам они стали не нужны, когда сумели убедиться, что их длинноствольное оружие не дает опасных искр. Женщинам оказалось полезным. В очках они перестали инстинктивно отворачиваться или прикрывать глаза при выстреле.

Заодно и проверили животных — как они будут реагировать на выстрелы. Если при первой тренировке возницам приходилось вмешиваться, то в последний раз волы только иногда двигали ушами. Одновременно приучали к звукам стрельбы лошадей.

Последнюю тренировку провели на восьмой день, на вечерней стоянке. Сразу после остановки Август объявил, что сегодня, 12 июня, прошло уже пятьдесят пять дней с выхода каравана.

Эту тренировку проводили до ужина, на голодный желудок. Весь народ стоял в линию перед расстеленными войлочными подстилками, на которых лежало личное оружие, потом, по команде Джеро, брал его и палил. А Сэтору ходил сзади и следил за действиями стрелков своими карими глазами, цепкими и умными. И его взгляд замечал малейшую оплошность.

«Запомните, леди и джентльмены», — говорил Сэтору по окончании стрельб». — «У нас на родине говорят, что каждый носит оружие в своей голове. Это называется — вера в себя. Которая в свою очередь дает вам уверенность в своих силах…»

Айвен слушал умные речи наставника и думал о том, как ему, оказавшемуся без родителей, повезло в жизни. Вдвойне повезло — еще приобрел двух названных сестер, Нору и Дарину, которые сейчас стояли рядом и слушали Сэтору, вцепившись в руки юноши с двух сторон так, что и не оторвать.

После ужина посидели часок всем обществом, болтая обо всем помаленьку, потом взрослые разошлись по своим фургонам. Дорога постепенно превратила группу переселенцев в спаянный коллектив.

— Айвен, хочу немного прогуляться…, на эту горку! Совсем ненадолго…, - заявила юноше после ужина Ханна, мотнув головой куда-то в сторону, но без конкретики. В ее голосе парень уловил необычную решительность, которая немного пугала. Но подумав, прокрутив три секунды это дело в голове, решил согласиться на прогулку.

Ханна сбегала к своему фургону, чтобы предупредить родителей, и сразу вернулась. Парень со своего места заметил задумчивый взгляд Клары Мюллер, ее матери, когда та смотрела вслед дочери. Когда она перевела взгляд на парня, прочитать его было несложно — это было молчаливое предупреждение.

«Могу дать честное слово…», — она могла прочесть по ответному чистому и незамутненному взгляду юноши, если бы умела.

Обогнув по дуге полотно женского туалета, который устанавливался на каждой стоянке, молодые люди медленно пошли по низкой сухой траве вверх, поднимаясь на холм. На его вершине остановились среди скальных обломков, торчавших среди травы. Сейчас они оказались за пределами видимости дозоров, которые расположились в секретах впереди и сзади по тропе движения каравана.

Солнце почти скрылось за вершинами гор на западе, куда двигался их караван, и сразу стало прохладнее.

Через короткое время наступила темнота, которая сразу скрыла их, стоявших на небольшой вершине, от посторонних глаз. И Айвен почувствовал, как Ханна сделала шаг назад и осторожно обняла его сзади, положив обе руки ему на низ живота.

— Ханна, что ты творишь? — осторожно сказал юноша, понимая, какую силу воли ему надо проявить сейчас, чтобы потом не краснеть перед ее родителями, если не гораздо хуже.

— Здесь нас не побеспокоят, сэр…, - ответила девица и медленно повела руку ниже, сначала под ремень, потом рука вернулась, чтобы его ослабить. — Не волнуйтесь! Моя честь и ваша репутация не пострадает…

«Ну, что теперь? Девчонка сама напросилась, если я правильно понял…», — Айвен замер, так как его естество сразу приняло боевое положение.

Мужское достоинство парня давно поднимало одеяло по утрам так, что было неловко перед дочками Морриган. Хотя они деликатно старались это не замечать. И холодная вода по вечерам и по утрам не всегда помогала. Только интенсивной тренировкой можно было чуть ослабить это явление. Когда вымотаешься так, что без сил ложишься и засыпаешь.

— Э-э-эх! — только и осталось глухо произнести парню, когда Ханна мягко опустилась на оба колена, немного расставив ноги. Да еще подумать — когда девчонка успела снять свободные штаны и блузку, которые носила на марше, и одеть легкое платье? Ведь точно заранее готовилась, такое безобразие учинить… То-то ее мать так на них смотрела…

Быстро мелькнула мысль, что не будет стыдно за себя, так как успел полностью помыть тело в реке после стрельб, перед ужином. Наставник приучили его проводить мужскую гигиену каждый день, утром и вечером.

Через какой-то миг Ханна не без усилий, полностью освободила его флейту и взялась за нее двумя руками. Тут у юноши вообще все вылетело из головы, остались только его ощущения. До состояния полного удовлетворения его довели не сразу, так как девушка явно делала это в первый раз, и училась на ходу. Когда для него все закончилось, и он немного пришел в себя, увидел, что Ханна продолжает двигаться, одной рукой держа его флейту, а другую руку засунув себе между ног. Вскоре парень явно понял, что девчонка делает, когда и она дошла до высшей точки удовлетворения.

Отпустила его не сразу и держала, как будто боялась потерять равновесие, пока не придет в себя.