Караван одиннадцать дней неторопливо и монотонно катил по равнине прерий к реке Платт, пересекая по пути низины и неглубокие речки и ручьи. Айвен лежал на дне фургона и отдыхал после очередного дежурства. В фургоне было тихо, только скрипели колеса и металлические обода шуршали по мелким камешкам. Ни одного человека вокруг. Ощущение одиночества посреди бескрайней степи сначала немного пугало путников, пока к нему не привыкли. Начался месяц май, короткие дожди не давали размокнуть дороге, начался буйный рост трав к радости животных. Им теперь не нужно было удаляться от лагеря, чтобы насытиться.

Дэвид вел группу строго на северо-запад по одному ему известному пути, при этом постоянно сверяясь с компасом. Вечером он заявил:

— До реки Платт осталось около тридцати миль, друзья, так что завтра мы должны стать лагерем у нее. Вода там обычно мутная, так что будем пополнять бочки не в реке, а в ручьях по дороге.

— Не забывайте кипятить воду для питья, леди, — не упустил возможности напомнить доктор Крюгер. Кидайте в воду чайные листья, потом эту воду утром заливайте в фляги.

— Я буду проверять это, — грозно предупредил мистер Август, как административный лидер. Предупреждение прозвучало внушительно.

— А сколько нам идти до южного перевала, мистер Август? — спросил Питер Штерн, в то время как его взрослые дочери были заняты стрельбой глазами в Айвена и Дэвида, сидевших недалеко. Сначала пристальный взгляд на объект, потом, когда он поднимает глаза, резкий увод своего взгляда куда-нибудь в сторону.

— У нас в упряжках идут быки, джентльмены, или волы, если обозначить точнее. Они идут не так быстро, как лошади, зато сильнее их и не прихотливы. Идем мы со скоростью две-три мили в час. Чтобы пройти двести миль, у нас уйдет от девяти до двенадцати дней. Вот и считайте…

Мистер Август был опытным в делах управления человеком и не стал называть точных дат, так как потом могут и ухватить за язык…

— Про воскресные дни скажи, сын мой! — попросил его отец Уильям.

— Да. Решено в воскресенье двигаться до полудня, после чего становиться на привал для отдыха.

Народ радостно зашумел в ответ.

— Если берем расстояния по моей карте, — решил все-таки немного уточнить сказанное Августом проводник, — то до форта Ларами около трехсот шестидесяти миль, которые можем пройти за семнадцать дней, а от форта до перевала — еще около двухсот пятидесяти миль, их можем пройти за двенадцать дней, примерно.

— Твой расчет базируется на том, что мы будем проходить в среднем по двадцать одной миле в день, — быстро посчитал в голове Айвен.

— Точно, друг мой, я заложил именно эту величину, хотя в отдельные дни идем быстрее. Но так будет не всегда. А как быстро будем шагать после перевала, давайте пока не думать, леди и джентльмены. Сначала давайте дойдем и спустимся с него…

— Можете немного рассказать о пути, сэр? — спросила своим низким голосом миссис Амалия Циммерманн, мощная женщина, ростом как хороший гренадер, которая ехала в фургоне под номером девять.

— Могу сказать главное. Все дороги, которые я знаю, начинаются на востоке от реки Миссисипи, и идут через Великую равнину на запад, пока не сольются в одну в низовьях реки Платт. Но, «в одну» — не следует понимать буквально. По пути через равнину будет много рек и ручьев, так что без воды мы не останемся.

— Как только дойдем до реки Платт, а я думаю, что мы должны выйти к ней в районе Форт-Кирни, что стоит у реки, сделаем небольшой отдых. Дальше пойдем вдоль реки к форту Норт-Платт…

— После Норт-Платт река останется по правую руку, потому что мы перейдем через нее в удобном месте. Через семьдесят пять миль мы станем от нее отдаляться и пойдем прямо на запад к Южному перевалу.

— Объясню почему, — счел необходимым уточнить Дэвид. — Дело в том, господа, что там тропа используется переселенцами в Орегон. После того, как движение на запад в Орегон по тропе стало активным, пополнить запасы дров стало труднее. Нам лучше отдалиться от тропы в Орегон и двигаться к форту напрямую.

— Потом идем к форту Ларами, там можно будет немного отдохнуть и пополнить запасы продовольствия…

— …Дальше нас ждет тяжелый путь в горах к Южному перевалу, где дорога и климат совсем иной, чем на равнине. На этом пока все!

Дело в том, что вчера поздно вечером мужчины собирались без жен, чтобы в тишине обсудить варианты пути после перевала. Решили заранее не волновать впечатлительную часть общества теми тяготами, которые их ждут после перевала. А вариантов Дэвид предлагал два, и у каждого были свои хорошие и плохие стороны одновременно. Тем более, что пока окончательно не решили, как идти дальше — по Орегонской тропе до реки Гумбольдт через форт Бриджер, или по более короткому пути южнее Большого Соленого озера, где их ждет трудная дорога через пустыню Сорок миль в Неваде. Там будет мягкая сухая почва и много белой пыли, и не будет воды. В общем, устроили этакий мозговой штурм, но без участия женщин. В спокойной обстановке, так сказать….

Но разговор о пути после доклада Дэвида не закончился:

— С вашего позволения, — сказал Джеро, подняв обе руки в желании, чтобы его выслушали вне очереди. — Я хочу добавить:

— Через день мы окажемся на основном пути переселенцев на Запад, поэтому надо быть готовыми к нападениям. Там в больших партиях переселенцев всякие личности могут быть, я наслышан. Будем опять тренироваться с оружием, и еще повторять хотя и надоевшие всем, включая меня, действия в обороне.

— Если мне будет позволено, добавлю тоже, — сказал Сэтору. — Хотя в целом от других караванов нельзя ждать ничего плохого, но действительно, некоторые личности могут решить, что перед ними легкая добыча. Я наслышан об этом тоже. Организуют банду и нападут. Завтра начну проверять оружие в каждом фургоне: состояние, и чтобы винтовки были под рукой.

В начале перехода некоторые сгоряча, или от излишнего старания, стали таскать винтовки с собой, даже когда выходили из фургона. Японцы с Айвеном быстро объяснили им, что незачем таскать с собой тяжелое оружие постоянно, достаточно револьвера. Причем одного, а не двух. Постепенно всем удалось втолковать, что два револьвера на поясе нужны только в случае нападения, о котором их предупредят заранее.

Караван двигался по прерии, которой, казалось, не было конца. Насколько можно видеть вдаль, везде было бескрайнее пространство травы с отдельными группами кустарника и деревьев. Великая прерия была ровная, как стол. Впереди каравана всегда шли верхом двое дозорных на лошадях, распугивая всякую живность в густой траве. Четверки волов двигались как пароходы, подминая траву. Лишь иногда появлялась чуть заметная тропа, когда путники спускались по пологому склону оврага, чтобы перейти вброд ручей или мелкую речку.

Во второй половине дня Айвен изредка вставал на скамью фургона ногами, чтобы всматриваться в пространство впереди. Постепенно картина прерии менялась — среди ровной густой травы появились бугорки, потом пятна более яркой, зеленой травы. Когда последний раз встал, юноша уже почувствовал приближение реки. Присмотрелся — и изображение приблизилось. Вот она — пока далеко впереди полоса деревьев и кустарника, и поворот реки. Наверняка мутная — нет ласкающей глаз голубизны. И теперь фургоны катили по отчетливо видной вытоптанной тропе, которая тянулась к берегу.

— Радуйся, мы пришли к реке! — негромко крикнул юноша Дэвиду, который ехал верхом рядом с фургоном на своей гнедой кобыле. Проводник тоже вел себя беспокойно, вертелся все время, смотрел вдаль.

— Вполне может быть, ожидаемо…, - Дэвид изволил отвлечь свое внимание от горизонта и обратил взор на юношу. Чуть тронув бока своей лошади, поехал вперед, чтобы решать вопросы о стоянке с серьезными мужчинами во главе колонны.

Кроме этого ожидаемого известия, день больше не запомнился ничем.

Ближе к реке предводители остановили караван и начали его перестраивать, чтобы замкнуть в кольцо. Дэвид и Август подавали команды и носились вперед и назад на лошадях, как челноки в станке, а японцы делали то же, но на ногах, бегом. Верховая езда никогда не была для них предпочтительна, и на лошадь воспитатели парня садились только в случае крайней необходимости.