«Такой же, как у папы… Даже руны почти такие же… – горестно подумала я про себя. – Кто он, этот человек, на самом деле?»
Ведь он был только очень похож на инквизитора… но и было многое, что заставило меня усомниться в его профессии. Например, медальон на шее, который слишком выделялся своей утонченной красотой, или фибула на плаще в виде четырехкрылой хищной птицы.
– Вы ведь не настоящий инквизитор?
Он улыбнулся, но по глазам было видно, что такого вопроса он не ожидал.
– Что меня выдало?
Я указала на приколотую к плащу серебряную фибулу.
– Птица Нистара. Вряд ли Королевская Инквизиция одобряет подобное. А вы и правда оттуда? – добавила я быстрым шепотом. – Там ведь что-то произошло, верно? Что-то ужасное?
Мой собеседник, видимо, не ожидавший потока вопросов, замялся. Я же тем временем продолжала:
– И да, почему у вас меч моего отца? Под каждого инквизитора создается уникальная руническая роспись, и значит ваш меч – просто подделка, потому что оригинал хранится у моей матери. Тогда непонятно, зачем он вам нужен. Или вы, быть может, украли его? Да и кто вы на самом деле…
Маг-инквизитор слушал меня с удивлением и любопытством, не перебивая, будто в ожидании, куда заведет эта цепочка рассуждений. Сама я сейчас вряд ли знала, что заставило меня говорить в таком духе. Может быть, тоска и боль, а, может быть, что-то еще…
«Самое главное, он не злится… пока. Слушает… С чего вдруг…» – думала я про себя, а потом чудовищная по силе воздействия мысль вдруг поразила меня.
– А может просто это вы – тот самый человек, которого он когда-то считал братом, который был готов на всë ради него, а он бросил его погибать в Бездне?
– Что… Нет! – с негодованием воскликнул он, затем нахмурился, и мне показалось даже, что тень тоски мелькнула на его лице. С другой стороны я и сама понимала, что это не могло быть правдой. Я когда-то слышала, что мой дядя хотя и был, конечно, тоже магом-инквизитором, но давно погиб то ли от руки нистарской ведьмы, то ли его убили свои же… то ли его вообще никогда не существовало. По рассказам матери это был ужасный человек, настоящее чудовище, и я сомневалась, что сейчас передо мной стоит именно он.
Я смущенно опустила глаза в землю, понимая, что мне больше нечего сказать.
– Что ж, любопытно… – медленно и задумчиво проговорил маг-инквизитор. – Но на самом деле я ищу кое-кого…
Он потянулся рукой куда-то за пазуху и вытащил оттуда аккуратно сложенный листок бумаги, который протянул мне.
Бумага была шершавая и желтоватая, будто страница древнего манускрипта. Я развернула ее, и у меня перехватило дыхание.
– Это же… Это же я.
Я не могла отвести от рисунка глаз, нарисованного кем-то когда-то. Штрихи были часто неуверенными, будто художник и сам до конца не знал, а следовал по наитию… но в конце концов ему удалось запечатлеть нужные черты, в которых я безошибочно узнала себя. Сам же портрет был наполнен трепетом и любовью, которые чувствовались даже сквозь бумагу. Солнечные лучи золотили волосы, в них были вплетены цветы белых лилий и сон-травы, а сзади раскинулся прекрасный весенний сад…
«…тот самый сад из снов… Это он…» – я сразу поняла это, сразу почувствовала, глядя на рисунок. Казалось невероятным, что кто-то мог нарисовать портрет с такой точностью и мастерством. Ведь в нем была запечатлена как будто не только моя внешность, но и характер, может быть даже душа…
Я почувствовала, как мое сердце начало биться быстрее. Ведь у меня в руках оказалось то, что я так давно искала… Что так мечтала найти всë это время – доказательство того, что сад существует, и что все это время мои сны были реальны. Я не могла поверить своим глазам и вряд ли могло существовать сейчас большее сокровище, чем сейчас у меня в руках.
– Откуда… Кто нарисовал это? – спросила я, немного запинаясь от волнения.
– Я… не знаю, – ответил инквизитор, но его голос звучал не очень убедительно. – Мне ничего не сказали про это. Только то, чтобы я нашел тебя здесь и передал. Мне сказали, что ты поймешь, кто это сделал, и что с этим делать.
Я молча кивнула, все еще не в силах оторвать глаз от рисунка. Я обратила внимание на год, написанный в углу листа, и поняла, что это было почти сто лет назад. Меня тогда и на свете не было, но не оставалось сомнений, что сделан он был давно.
– Да… – тихо ответила я, ощущая и радость, и какую-то непонятную тоску. Что-то будто звало меня. Туда, в Нистар, где действительно, по преданиям, находились сады, наподобие этого.
«Нистар… Город, где все возможно. Построенный магами, охраняемый Хранителями… и место, откуда, говорят, вырвались нерли, где слышен лишь зов ужаса… Нет, не может это быть правдой, или…»
– Я знаю этот сад. Я была там, только не знала, что он может находится где-то в реальности… А теперь, видимо, кто-то хочет, чтобы я нашла его… Неужели это такое… приглашение? В Нистар?
– Вполне возможно.
– Но… я не могу, даже если бы хотела. Это просто невозможно.
– Почему?
Я вздохнула и отвернулась. Только сейчас шум улицы вернул меня в реальность – самую обыкновенную, тривиальную, скучную… но реальную. Разве я могу бросить все, бросить всех и уехать неведомо куда, неведомо с кем, неведомо зачем… в попытках разгадать что-то, чего не понимаю и чего, может, и не существует… или могу?
В то же время что-то в глубине души подсказывало мне, что у меня на самом деле нет выбора. Ждавший от меня, что я скажу что-то еще, инквизитор, шумно выдохнул и раздраженно заговорил:
– Если ты думаешь, что я тут разносчик приятных подарочков, то ты ошибаешься. Это – реликвия, хотя и выглядит просто. И она должна была у тебя оказаться только в случае, если все станет совсем плохо.
– В каком плане…«плохо»?
– Огненные озера вспыхивают все чаще, все больше людей погибает, пытаясь закрыть их. Конклав уже начал поиски Башни, считая ее причиной всех бед… Все мы – дети Тысячеликого, и не может быть такого совпадения, что именно теперь портрет был найден. Он призывает тебя в Нистар.
«Тысячеликий…» – догадалась я.
– Ты же хорошо знаешь, надеюсь, что бывает с теми, кто противится его воле?
Я знала. Тот, кто дает людям возможность – может жестоко наказать, если человек ею не воспользуется. Тысячеликий все равно заставит, но уже «по-плохому».
Когда мать еще горела идеей отдать свою юную дочь в храмовые танцовщицы, мне приходилось читать много текстов, хранящихся в архивах под храмом Нери-Делл, чтобы позже тоже участвовать во всеобщих молитвах, может быть, даже мистериях. Но судьба распорядилась иначе.
– Ладно… Я… Мне нужно подумать, ладно? Мне все равно нужно сейчас в мастерскую.
Инквизитор кивнул.
– А, к слову… – сказал он, когда я уже сделала несколько шагов. – Ты спрашивала, что случилось с Нистаром. И я отвечу: слухи не лгут – теперь это царство смерти – там врата в Бездну открылись… и с тех пор там живет чудовище.
Я замерла и обернулась.
– Дракон?
– Нет… Драконы это драконы… но там живет сама Смерть. У нас его называют Акрон. И это не образно, не метафорой – там действительно обитает Тень, которую невозможно убить… И многие полагают, что он ждет чего-то. Или кого-то… Пока сам Нистар грабят, и грабят беспощадно, потому что некому дать отпор. Ведь стражи города, ушли вслед за Хранителями в Бездну, когда она распахнулась. И никто их больше с тех пор не видел.
Я ничего не ответила. Раньше я только слышала об этой катастрофе, а теперь знала наверняка из уст человека, в словах которого не приходилось сомневаться. Прекрасные Хранители Нистара, «Нистарские боги», были единственными, кто мог хоть что-нибудь противопоставить Бездне – великие маги, которых любили и которыми восхищались.
«…когда-то. Пока Нистар не пал. И сектанты правы – мир разрушается…»
Нет, мне нечего было ему ответить, и я скрепя сердце прошла мимо, убеждая себя, что мне все еще нужно в мастерскую.
