Найдя нужный прилавок, я прочистила горло, чтобы обратить на себя внимание. Джеккар, мой знакомый торговец, меня заметил, но заканчивать разговор не спешил. Я глубоко вздохнула. Чтобы скрасить ожидание, я начала осматриваться по сторонам.
Несмотря на предпраздничный ажиотаж, не все испытывали радость. Рабочие трудились без особого энтузиазма, обмениваясь не всегда учтивыми замечаниями; дети уныло плелись из школы; беззубая старуха сидела с пучками трав, стреляя бусинами глаз в прохожих. Для них все оставалось по-прежнему, праздник их не касался, и никому не было до них дела.
…как и до разбитого некогда зеркала, осколки которого были раскиданы повсюду на площади и в которых отражалось под разными углами пронзительно синее осеннее небо. Мой взгляд невольно на нем задержался.
«Эх, я могла бы его склеить, а трещины залить серебром… И оно стало бы почти прежним…» – я уже не раз замечала, как разбитые или сломанные вещи привлекали меня порой гораздо больше новых. Какая-то ненормальная потребность восстанавливать то, что сломано, часто одолевала меня в самые разные моменты жизни. Мое сердце не терпело несовершенства, постоянно стремясь туда, тем не менее, где было его больше всего. Чтобы искоренить его настолько, насколько хватит сил… но очень скоро меня окликнул торговец, и я забыла о чем только что думала.
– А вот и Майлин Изумрудное Сердце! Девушка-алхимик из Нери-Делл, дочь великой ворожеи, которая закопала свой талант в землю! – я уже привыкла к такому приветствию.
Формулировки каждый раз немного различались, но слова всегда были чрезмерными и неуместными.
Да, безусловно у меня хорошо получались изумруды… но чем меньше людей об этом узнает – тем лучше. Я не была до конца уверена, что это законно. Но в чем я была уверена почти наверняка, так это в том, что могу гораздо больше. Намного больше… ведь я видела Башню. Старый чародей из школы говорил, что в моем таланте кроется нечто особенное, и однажды я это пойму. Но пока что мне и этого было достаточно.
Торговец внимательно всматривался в изумруды, которые еще месяц назад были мутными низкопробными топазами. Из аметистов выходили отменные цитрины, а из топазов – превосходного качества рубины или изумруды. Именно последние получались у меня особенно хорошо, и я с удовольствием повторяла один и тот же блестящий эксперимент вновь и вновь.
– Все… нормально? – осторожно поинтересовалась я, когда Джеккар недовольно скривился, неторопливо перебирая камни.
– Да… Вот и оплата, сиятельная Майлин.
Я взяла деньги, но мне не нужно было даже пересчитывать, чтобы понять, что их гораздо меньше, чем я ожидала. Чем было даже в прошлый раз.
– И это все?
– Изменились обстоятельства, дорогая… как и цена. И к тому же мы договаривались на глубокий голубоватый отлив, а не желтовато-зеленый… – протянул он лениво.
– Неправда!
– Неправда… Хм. Ну, раз неправда, то забирай обратно свои безделушки. Посмотрим, как скоро найдется другой покупатель. Ими и так уже заинтересовались те, кому не следует, и мне пришлось заплатить аж троим, чтобы они подтвердили подлинность и непричастность твоего искусства. За отвод подозрений кто платить будет?
На это мне было нечего возразить. На одной чаше весов – быть обсчитанной, на другой – не получить денег вовсе, если и вообще не угодить под стражу.
«Поэтому я буду благодарной и смиренной…»
Я забрала все, что было, и поплелась прочь.
Мне ведь и так сильно повезло, что кто-то согласился на подобные сделки. Я иногда задумывалась, был ли этот риск оправдан… и всякий раз понимала, что да. И это же, в конце концов, не столица! Каждый выживает как может. Там бы меня быстро распознал, разоблачил какой-нибудь нистарский маг, и не из злобы, а скорее так, в шутку. В таком случае можно и потерпеть несправедливость.
Тем более как знать, скоро ли эти изумруды превратятся обратно? Через год? Через два? Однажды, некоторые из них окажутся в руках высокопоставленных особ, придворных королевского двора, может быть, даже Его Величества…
«…пока никто не пришел, пожалуй, не стоит зря волноваться…» – в такие минуты думала я про себя.
…и все же я сильно напряглась, когда к торговцу следом за мной подошел инквизитор. Я успела отойти не очень далеко, и в обрывках фраз было что-то про… изумруды. Я обернулась и прислушалась.
– …некогда мне с тобой тут разглагольствовать, говори, собака, как есть! Да именем Тысячеликого, черт тебя побери…
Со спины было не видно лица, но даже так я отметила, что вопрошающий был необыкновенно высокого роста, а край черного плаща оторочен синим.
«Маг-инквизитор, высокая должность… – страх ненадолго сменился удивлением.
Таких, как этот незнакомец, было не очень много, но об их талантах были наслышаны. Ими становились незаурядные люди, которым было дано право использовать все прелести огненной магии. Она была разрушительна, но очень эффективна… по мнению ордена. По мнению же обычных людей – лучше бы их адептов учили сначала думать, а потом палить.
«Да, это не их работа – ходить по всяким там… «собакам», – успокоилась было я. – А, может быть… Он ищет меня? Ну конечно… Конечно, мои изумруды уже попали к кому-то из приближенных Валдерия, или к нему самому! Неужели они обратились обратно… Не должны же были! По крайней мере так скоро! Проклятье…»
Внутри меня что-то сжалось и похолодело. Гнев сменился ужасом и животным страхом. Я не ожидала, что все самое ужасное начнет сбываться прямо здесь и сейчас. Хотя и понимала, что однажды, возможно, это должно будет случиться.
Тем временем Джеккар лишь испуганно вжался в прилавок. Его глаза злобно блестели, с ненавистью взирая на собеседника, который вдруг наклонился и заговорил тихо, что расслышать уже было нельзя. Наконец он сдался.
– Да, алхимик. Да, изумруды. Не знаю ничего… Обратитесь, достопочтеннейший, в гильдию, сделайте запрос… Или напрямую. Вот же она!
Я в ужасе отшатнулась за один из шатров, но скорее рефлекторно, ведь это уже было неважно: слишком поздно – меня уже видели. Сердце бешено стучало.
«Он не мог так просто выдать меня, потому что это бы значило выдать и себя…» – эти мысли могли бы успокоить, но только не теперь, когда разум уже не имел силы – лишь страх.
– Майлин Изумрудница, правильно?
Я вздрогнула и испуганно подняла глаза, чувствуя себя такой маленькой и ничтожной на фоне могучей фигуры мага-инквизитора. Но тем не менее я гордо приосанилась и постаралась придать голосу уверенный тон.
– Да, это я.
– Прекрасно. Я слышал о твоих умениях в алхимии, и мне бы хотелось задать несколько вопросов…
«Ох, уж эта фамильярность… И вечное это их «ты»! Я тоже могу так…» – позволила было возмутиться я про себя, чувствуя при этом, как потеют ладони и сердце ускоряет свой ритм, но стараясь не показывать своего страха.
– Конечно, спрашивай…-те, – ответила я, стараясь звучать уверенно.
Маг-инквизитор задал несколько вопросов о моей работе и умениях, но я быстро поняла, что он знает не слишком много о моем искусстве. Вернее, знает едва ли чуть больше, чем ничего.
«Зубы заговаривает? Типичный прием… Изучает меня и мою реакцию, – отметила я, зная кое-что от отца. – Что ж, это взаимно».
Я тоже смогла хорошенько его рассмотреть. Он был необычайно высок, широкоплеч и даже, кто-то бы сказал, очень красив. В его черной кожаной одежде, присущей всей инквизиторской братии, чувствовалась тщательная проработка: убийца нерли и сам был похож на нерли. Темные волосы по плечи лежали не аккуратно, но мне даже нравилась такая небрежность. Рука у запястья была перемотана, вероятно, чтобы скрыть некую татуировку или шрам. На вид ему было не дать и тридцати, но страшные потрясения, казалось, уже успели оставить свой след. Однако, глаза были полны жизни, необыкновенно синие, почти сине-зеленые, как всполох лабрадора, и какие-то слишком уж насмешливые для человека его профессии.
Но это было не самое главное, мое внимание занимал меч в черных ножнах. На рукояти блестящие, знакомые мне руны.