Я не одинок в своем ощущении, что есть ряд вопросов, на которые досточтимый джентльмен, сидящий против меня, должен был бы безотлагательно ответить от имени правительства. Общественность серьезно встревожена, и этот джентльмен напрямую обязан внести ясность… если он способен, конечно. Боюсь, что о переводе исследовательского центра в другое место. Он останется там, где находится в данный момент, — очередным памятником неразумной застройки, санкционированной правительством. Но не сочтет ли досточтимый джентльмен возможным лично вникнуть, сколько денег там потрачено и на что именно? Урежет ли он им финансирование, потребовав одновременно прозрачности расходов и должной отчетности? И — самое главное — предпримет ли он решительные шаги к тому, чтобы псов наконец выследили и пристрелили, пока опять не произошло нечто из ряда вон выходящее? Я вполне уверен, что уважаемые парламентарии с обеих сторон палаты с величайшей озабоченностью ждут ответов на эти вопросы!
5:37 пополудни
Капитан Алистер Мортон-Хардшоу(Кесвик): Так же, как уважаемый и высокоученый представитель центральных областей Озерного края и, уверен, другие уважаемые члены палаты, я с глубокой озабоченностью жду выступления моего досточтимого коллеги по указанной проблеме. Поэтому постараюсь быть краток. Как представитель одного из избирательных округов Озерного края, я имею основания полагать, что один из аспектов интересующего нас дела получил недостаточное освещение в речи предыдущего оратора, и, руководствуясь интересами своих избирателей, выражаю надежду, что мой досточтимый коллега затронет его в своем ответном слове. Нам стало известно — причем не из заявления, опубликованного исследовательским центром, а благодаря статьям в прессе, опровергнуть которые центр не смог, — что беглые псы во время побега могли заразиться бубонной чумой. Таким образом мы, к своему изумлению и ужасу, узнали о том, что в Лоусон-парке работают с возбудителями этого заболевания! Нам до сих пор неизвестно, с какими целями там ведутся эти исследования, но, поскольку данная болезнь в нашей стране вот уже много лет не представляет собой реальной общественной угрозы, остается предположить, что изыскания ученых так или иначе связаны с нуждами обороны. Я предельно уважительно отношусь к трудным решениям, которые приходится принимать людям, работающим в этой сфере, и к тем суровым вызовам, с которыми они зачастую сталкиваются. Но тем не менее, мне трудно уяснить для себя, почему такого рода исследования ведутся в условиях, которые чреваты опасностью для здоровья гражданского населения. Представляется очевидным, что с бубонной чумой следовало бы работать в обстановке абсолютной изоляции, в подземном бункере, например. Весьма настораживает упорное нежелание центра дать стопроцентные гарантии того, что собаки ни под каким видом не могли подхватить чуму. И хотя я не считаю возможным целиком и полностью поддержать ту зачастую огульную и слишком эмоциональную критику, которую уважаемый представитель центральных областей Озерного края обрушил на…
Мистер Багуош: А следовало бы.
Капитан Мортон-Хардшоу: Уважаемый и высокоученый представитель замечает с места, что мне следовало бы. Со всем уважением — не могу согласиться. Я желал бы…
Мистер Багуош: Вы просто предпочитаете закрывать глаза на то, что…
Капитан Мортон-Хардшоу: По крайней мере я не прислуживаю бульварным газетам.
Мистер Багуош: Интересно бы знать, кто, по мнению уважаемого и весьма любезного члена палаты, им прислуживает? Не будет ли угодно уважаемому и любезному члену палаты прямо сказать, кто, по его мнению, прислуживает бульварным газетам?
Капитан Мортон-Хардшоу: Боюсь, уважаемый и высокоученый представитель центральных областей Озерного края, у вас вот-вот лопнет сосуд… Как говорится, на воре шапка горит.
Спикер: Давайте обойдемся без непарламентских выражений. Уважаемому и любезному представителю Кесвика придется отозвать свой словесный выпад. Давайте по возможности не будем нагнетать обстановку в палате.
Капитан Мортон-Хардшоу: Господин спикер, вы намерены защищать только уважаемого и высокоученого члена палаты, наделенного умом лисы и манерами цепной собаки? Как насчет того, чтобы и меня защитить от него?
С мест: Лишить слова!
Капитан Мортон-Хардшоу: Похоже, на господина спикера временами нападает избирательная глухота. Очень удобно!
(Несколько уважаемых членов палаты поднимаются с мест.)
Спикер: Порядок в зале, господа! Этому уважаемому и любезному джентльмену предоставляется право закончить речь. Однако свои последние слова ему следует отозвать.
Мистер Майкл Хэнд (Обан): Господин спикер, по поводу порядка! Если речь идет о манерах, и чугунок тычет чайнику, что тот закопчен…
Спикер: Это не имеет отношения к порядку.
С мест: Имеет!
Спикер: Нет, не имеет. И я попросил бы заднескамеечников мне не указывать. Я сказал, что уважаемому и любезному представителю Кесвика необходимо отозвать свой словесный выпад, и не сомневаюсь, что сейчас он именно так и поступит.
Капитан Мортон-Хардшоу: Я отзываю слова, которые употребил, и приношу глубокие извинения всем и каждому прислужнику желтой прессы в этой стране за то, что унизил их сравнением с людьми, сидящими на противоположной стороне палаты.
Спикер: Благодарю вас.
Мистер Багуош: Я принимаю отзыв сказанного, произведенный уважаемым и любезным джентльменом, но не его извинение. Пожалуй, нам следует выразить свое соболезнование министру, у которого такие соратники…
Капитан Мортон-Хардшоу: Итак, я завершу свое выступление, сказав то, что мне добрых пять минут никак не давали сказать. Хотя я не считаю возможным целиком и полностью поддержать критические высказывания уважаемого представителя центральных областей Озерного края, я искренне надеюсь, что мой досточтимый коллега сочтет возможным в своем ответном слове декларировать некое намерение обеспечить максимально возможную защиту населения в тех случаях, когда ведется работа со столь опасными биологическими образцами. Ученым не следовало бы — я говорю это со всем должным уважением к людям науки, принимающим на себя серьезнейшую ответственность, но мне представляется, что им все же не следовало бы…
Мистер Багуош: Ну и кто теперь чей прислужник?
Капитан Мортон-Хардшоу: Пропускаю это замечание. Замечу лишь, господин спикер, что ваша глухота и впрямь работает весьма избирательно. Так вот: подобного свойства работы все же следовало бы производить там, где у инфекции не может быть ни малейшего шанса вырваться за пределы лабораторий. Очень надеюсь, что мой досточтимый коллега в своей речи скажет об этом несколько слов.»
* * *
В служебном боксе замминистра с помощником быстро писали маленькие записки и передавали их мистеру Бэзилу Форбсу, который то и дело передвигался на передней скамье, протягивая за ними руку. Выше, на галерее для публики, мистер Энтони Хогпенни повернулся к мистеру Десмонду Симпсону.
— Пошли, опрокинем по кружечке на той стороне. Все равно в ближайшие полчаса ничего важного не случится. А потом вернемся и как раз послушаем, что Грелка Билл сподобится им сказать. Одно ясно — на некоторые уступки ему придется пойти. Я бы сказал, на довольно серьезные, учитывая, что на него обрушилась не только оппозиция, но и собственные заднескамеечники. Похоже, интересный будет спектакль.
Они вышли на улицу и направились в бар «Таверна святого Стивена» на Вестминстер-Бридж-стрит. Здесь за столиками и возле стойки кучковался самый обычный контингент: провинциалы, приехавшие посмотреть Лондон, несколько американцев, один или два члена парламента, потягивавшие пиво с теми из своих избирателей, которых они по каким-то причинам не желали вести с собой в палату; высокопоставленные чиновники, расслаблявшиеся перед тем, как идти обратно в свои служебные боксы и участвовать в парламентских мероприятиях, и другие чиновники немалого ранга, несчастливые в браке или просто плохо приспособленные к жизни за пределами своих служебных обязанностей и потому нимало не торопившиеся в этот вечер домой. Они привычно сидели за выпивкой, обсуждая дела и перемалывая слухи в пабах Уайтхолла. Мистер Хогпенни, выглядевший скорее персонажем из книг Беатрикс Поттер, заказал два больших розовых джина и принялся вслух размышлять о возможных тезисах ответа министра и о том, когда оный ответ будет произнесен.
