— Боже правый! Где это случилось?
— Мы как раз подъезжали к Смитуэйтскому мосту, что немного севернее Тирлмира. Как раз очень мело, мы остановились и на минуточку вышли, а тут выскочили эти собаки и набросились на машину…
— Вы сказали — дочиста ограбили? Господи, что же они у вас отняли?
— Они уволокли все покупки моей пассажирки. Я ее, понимаете ли, в магазин возил… Так собаки вытащили с заднего сиденья все, что там нашлось съестного, и сожрали на месте.
— Вы уверены, что это были именно Чумные Псы?
— Совершенно уверен, мистер Драйвер. Более того, мне удалось сделать несколько фотографий. С ярдов двадцати пяти — тридцати. Вы не хотели бы приобрести эти снимки для своей газеты?
— Я думаю, нам надо незамедлительно встретиться. Где вы сейчас?
Мистер Уэсткотт продиктовал свой адрес в Уиндермире.
— Выезжаю! — сказал Дигби Драйвер и бросил трубку на рычаг.
* * *
Мистер Пауэлл кое-как пробивался сквозь ветер и снегопад. Его так и качало от слабости и лихорадки и вдобавок мучила неотвязная головная боль. В несущейся мгле он едва различал серые прямоугольники зданий, бетонный бассейн, хоботоподобную трубу слива, уходящую в пол. Он все пытался плотнее подоткнуть шарф, но временами в руке у него оказывалась лишь струйка метели. Потом, поскользнувшись, он вовсе завалился в сугроб. Ему было так плохо, что он взмок от напряжения, пока поднимался на ноги.
В эти минуты он хорошо понимал, каково приходилось немцам под Сталинградом. Примерно так чувствовал себя одинокий солдат, отставший от своей части и надеявшийся лишь на то, что удастся найти дорогу назад, в штаб Шестой армии. Только вместо русских его окружали лохматые, недружелюбные черные псы. У каждого висела на шее деревянная фляга подогретого виски. От этого голову мистера Пауэлла все безжалостнее стискивала боль, и к горлу подкатывала тошнота. Собаки были повсюду. Темные тени спускались с холмов, чтобы отрезать ему все пути к отступлению. Они таились в центрифугах и позади глухих цилиндров, подстерегая всякого, кто вздумает искать здесь укрытия. Все организованное сопротивление давно было сломлено, одинокие беглецы уходили в тыл в отчаянных поисках спасения. Но мистеру Пауэллу ничто спасения не сулило.
— Баки[80], — бормотал молодой ученый. В голове у него начинало путаться. — Баки… собаки в баках с водой… Как их много!
Он уже едва стоял на ногах, когда впереди замаячил-таки потерянный штаб — серые руины, торчавшие в беспредельности снежного поля. Мистер Пауэлл побрел в ту сторону, силясь почесать немытое, зудящее тело сквозь мокрую от пота пижаму, — и, приблизившись, понял, что здание было (по крайней мере когда-то) собором. Собрав последние силы, он повернул тяжелое железное кольцо на двери и, спотыкаясь, вошел.
Внутри было темно, и поначалу он совсем ничего не мог рассмотреть. Но потом его взгляд нащупал источник слабого, мутного света, он поднял глаза — и с большим облегчением узнал нечто очень знакомое. Кролики! Бесчисленные ряды кроликов смотрели на него отовсюду — и с заалтарной перегородки, и со стропил… Здесь тоже было неимоверно холодно, и его кашель, гулко отдававшийся под сводами нефа, был единственным звуком, нарушавшим безмолвие сооружения.
— Помогите! — крикнул мистер Пауэлл, обращаясь к молчаливым рядам ушастых голов.
Те даже виду не подали, что слышат его, и он упал на колени.
— Помогите! Я болен! Вы меня видите?
— Мы не можем видеть ни тебя, — ответил один из кроликов, — ни кого-либо другого. Мы составляем личное письмо на имя министра.
— Я тебе чаю принесла, — сказала большая собака, подходя к нему сзади, откуда-то из темноты нефа. На груди у нее висел «томми-ган»[81]. — Как ты себя чувствуешь?
Мистер Пауэлл приподнялся в постели, закашлялся и сплюнул желтую мокроту в носовой платок. Стены нетопленой сумрачной комнаты плавали у него перед глазами.
— Спасибо, родная, — выговорил он. — Я совсем скоро поправлюсь. Мне просто… так, пустяки, сон гадкий приснился. Ты занавески не задернешь?.. Спасибо. Скажи Стефани, что она моя лапочка, хорошо? Сейчас я малость не в форме, но завтра я ей обязательно почитаю про доктора Дулиттла[82]. Во вторник мне непременно надо быть на работе. Очень надо…
Вспышка IX
Воскресенье, 21 ноября
(Из воскресного выпуска «Оратора»)
Наконец-то!
Перед вами — Чумные Псы!
Невероятные снимки потерпевшего водителя!
Джеффри Уэсткотт, банковский служащий из Уиндермира, и его квартирная хозяйка, миссис Роуз Грин, возвращались на машине домой, пробиваясь сквозь густой снегопад, в ледяном плену которого весь Озерный край пребывает уже целые сутки. Могли ли они предвидеть, какое страшное потрясение ожидает их по завершении самой обычной мирной поездки в магазин? А кто мог ожидать, что у скромного финансиста не только достанет мужества и выдержки перед лицом смертельной опасности, но и окажется при себе фотокамера (которой он к тому же отменно владеет)? Нам с вами, дорогие читатели, остается только поблагодарить отважного автомобилиста за все сразу!
— Я чуть со страху не помер, — рассказал Джеффри вашему корреспонденту, отходя от пережитого в своей уютной квартирке, которую он снимает в доме миссис Грин в Уиндермире. — Я возил миссис Грин в Кесвик за покупками, ну и еще приятельницу навестить. По дороге обратно мы сделали маленькую остановку, вышли наружу, — дело было милях в пяти к северу от Данмейл-Райза, — и тут, откуда ни возьмись, на нас налетели эти собаки! Да сразу две, и обе дикие и свирепые, точно волки в русских степях! Я не знаю, сходят ли с ума от чумы, но не удивлюсь, если это действительно так. По крайней мере то, что я видел своими глазами, говорит именно об этом! Они выволокли из машины все покупки миссис Грин, все съестное — мясо, масло, печенье, — и все дочиста сожрали минуты за три, не больше! Правду сказать, они так увлеклись едой, что ничего кругом не замечали, и я даже рискнул подобраться поближе и немного пощелкать… Спрашиваете, что сталось с машиной? Ох, и не говорите! Просто сердце разрывается — спортивный «Вольво», тюнингованный, ухоженный… А ничего не поделаешь, придется от него отказаться. Пусть местные власти проводят какие угодно тесты и заверяют меня, что все безопасно, но мне даже подумать страшно о том, чтобы снова в него сесть! Наверняка тут ничего невозможно сказать, вдруг это все-таки чума…
Время действовать!
«Наверняка тут ничего невозможно сказать», как очень верно заметил банковский служащий Джеффри, фотограф-любитель и ценитель спортивных машин. Под этой фразой сегодня подписалась бы немалая часть населения Англии. Мы не знаем наверняка, где именно два опасных зверя, обезумевшие от разносимой ими смертельной болезни, могут оказаться назавтра. И не только оказаться, но и причинить кому-нибудь вред. Не знаем мы и того, кто может оказаться их следующей жертвой. ВЗГЛЯНИТЕ на эти жуткие фотографии! Бесстрашный Джеффри Уэсткотт предоставил «Оратору» эксклюзивное право на их публикацию. УСЛЫШЬТЕ наше предупреждение об опасности, грозящей нашей прекрасной стране и ее жителям! ОЩУТИТЕ скверный запашок скрытности и вечного бюрократического «нам лучше знать», циркулирующий между Лоусон-парком и Уайтхоллом! Представьте, что ваш собственный ребенок ПРИКОСНЕТСЯ к одной из этих собак! Вы по-прежнему считаете, что никакой опасности нет? Вы действительно так считаете? Подумайте хорошенько… Дух смерти витает над просторами Озерного края, и кто знает, куда именно он сделает следующий шаг…
— Вот так-то вот, — сказал Дигби Драйвер, с удовлетворением откладывая свой экземпляр воскресного выпуска «Оратора». — Да и фотки, что ни говори, классные! Хорошо, что большая псина оказалась на переднем плане, она выглядит куда свирепее той, маленькой. И Том молодец, заретушировал дыру у нее в башке, а то кое-кто из читателей, чего доброго, ударился бы в сантименты. О’кей, звякнем-ка старине Симпу, королю боли…
