— А какие-нибудь предположения насчет того, что там, у вас есть?

Тайсон довольно долго молчал. Разжег трубку, пошуровал в камине кочергой, подбросил угля. Дигби Драйвер молча смотрел в пол. Тайсон встал, взял со стола свою шляпу, повесил на деревянный гвоздь за дверью. Репортер даже головы не поднял.

— Там… оборонка, в общем, — наконец выговорил Тайсон.

— Откуда вы знаете?

— Гуднер как-то велел мне убрать тушки использованных животных, и я случайно увидел письмо у него в руках. Оно было на бланке министерства обороны, и на нем красным цветом было оттиснуто «Секретно». Вот так вот.

— А больше вы ничего не успели заметить?

— Нет, ничего.

Последовала новая пауза. Ум матерого журналиста работал наподобие стаи гончих псов, вынюхивающих след.

— А где конкретно находится секретная лаборатория доктора Гуднера?

— В раковом блоке, — ответил Тайсон. — Только она выгорожена, и туда ведет отдельная дверь.

— Собаки могли туда забраться? Пока разгуливали по виварию?

— Нет, туда — точно не могли, ни под каким видом. Зато в самом раковом блоке потоптаться успели.

— А как вам кажется, почему лаборатория Гуднера помещается именно там? Какая причина?

— Понятия не имею, — сказал Тайсон. — Разве только то, что там крысы. Всех крыс, что нужны для опытов, держат в одном месте. Только черных — отдельно от серых, ну а так — в общем крысятнике.

Дигби Драйвер внезапно встрепенулся, но быстро сдержал свой порыв. Он нагнулся почесать лодыжку, выпрямился, посмотрел на часы, зажег сигарету и убрал пачку в карман. Небрежно взял в руки пепельницу и притворился, что изучает рисунок.

— И много черных крыс у Гуднера в дело идет? — спросил он как бы ненароком.

— Да у него не одни черные, серые тоже… Но в основном черные.

— Других животных не использует?

— Иногда — обезьянок. Вот уж с кем возни не оберешься…

— В самом деле? А почему?

— Всякий раз, как ему требуется обезьянка, ей нужно проходить полную дезинфекцию. Он сам говорит — дескать, никаких исключений и послаблений. Пускай она какая угодно чистая, ему без разницы. Дезинфицируй с головы до пяток, и все тут. Внутрь к себе забирает только полностью стерильную.

— А с крысами этого делать не заставляют?

— Нет.

— Ну что ж, — подытожил Дигби Драйвер. — Спасибо большое, мистер Тайсон. Я никому не расскажу о нашей беседе, и вы тоже, пожалуйста, не рассказывайте. Еще раз спасибо, вы очень мне помогли, очень… Спокойной ночи!

Среда, 10 ноября

«Срочно требуется информация болезни переносимые блохами крысами еще прошлое некоего Гуднера ученый жил Германии времен войны сотрудник Ж.О.П.А. материал наклевывается убойный Драйвер».

— Гип-гип, ура! — потер руки мистер Скилликорн. — Курочка по зернышку клюет, а обгаживает весь двор… Десмонд, мальчик мой, если нам хоть чуть повезет… мы такую бомбу взорвем!

Мистер Симпсон покачал головой.

— Есть масса причин, по которым все еще может сорваться, — сказал он. — Масса причин!

— Например?

— Ну, я не знаю. Конечно, Куильям, дай бог, чтобы я ошибался. Сам знаешь, до чего я мнительный…

Четверг, 11 ноября

— И еще вот это, — беря со стола газетную вырезку, сказал заместитель министра. — Вы, вероятно, уже видели. Можно, конечно, просто отмахнуться, но мне очень не нравится, как это выглядит. Чем-то напоминает облачко, налетающее со стороны моря. Маленькое такое, всего с ладошку…

— Я посоветовал бы парламентскому секретарю готовить свою колесницу.

Помощник министра только вздохнул про себя и попытался придать своему лицу выражение заинтересованности и готовности к сотрудничеству. Они с замминистра уже битый час обсуждали проблемы, вполне описываемые формулой «минутное дело». «Вот он, закон Паркинсона во всей красе, — мрачно думал чиновник. — И одно из его следствий: „Работа имеет свойство разрастаться прямо пропорционально болтливости начальника, ответственного за нее“.»

Снаружи на Уайтхолл опускался вечер. Над залитым солнцем плацем Хорс-Гардс-Парейд[56] рассекали воздух крылья скворцов. Птицы тысячами слетались сюда, посвистывая, вереща и болтая друг с дружкой прямо на фризах правительственных зданий. Мелькающее оперение бросало в окна мимолетные блики — зеленые, синие, розовато-лиловые. Беспечные создания, не ведающие о своем совершенстве! Какими словами передать вашу прелесть?..

«Надеюсь, мой святой покровитель узрит мои страдания и пожалеет меня», — думал помощник, принимая вырезку из рук замминистра. Она наверняка уже попадалась ему, он ведь читал газеты. На самом деле это он должен был обратить на нее внимание начальства, а не наоборот. Замминистра умудрился намекнуть ему на это, вовсе обойдясь без намеков.

«Таинственные собаки разбойничают в Озерном крае, — гласил заголовок. — От специального корреспондента „Оратора“ Дигби Драйвера». Помощник бегло просмотрел текст. Если повезет и удастся с ходу уловить суть, он сможет прикинуться, что уже читал это, но не счел достаточно важным, чтобы отнимать драгоценное время у своего начальника.

— Да, Морис, я видел эту заметку, но она показалась мне не стоящей внимания. Я имею в виду, что если центр и сознается в пропаже подопытной собаки… или собак… и даже если эта собака действительно имеет отношение к гибели этого несчастного Эфраима, — все равно речь идет о происшествии местного масштаба, которое, я полагаю, никак не скажется на положении министра.

— Как сказать, — произнес заместитель министра, глядя вниз и зачем-то поправляя мак, вдетый в петлицу как дань Поминальному воскресенью[57]. — Дело в том, что министр сейчас весьма уязвим, после всех этих нападок в палате по поводу финансирования…

— Но кому придет в голову связывать одно с другим?

— Может статься, найдется дурная голова, в которую очень даже придет. — Замминистра показал зубы в улыбке, став на мгновение похожим на пожилого барана. — Не припоминаете, как несколько лет тому назад мы — или наши предшественники, не важно, — убедили министра принять основные рекомендации Саблонского комитета, что в итоге и привело к основанию центра в Лоусон-парке, с соответствующим солидным ежегодным финансированием. У этого проекта были и остаются противники, и теперь кто-то вполне может поднять крик: мол, смотрите, на что разбазаривается бюджет, а получатели денег даже за животными в виварии не в состоянии уследить! Покатится снежный ком, и мы сядем в галошу. Скверно уже то, что Ж.О.П.А. разместили на территории национального парка…

— Ну и что? Они же не загрязняют среду, и движение из-за них не увеличилось…

— Знаю, Майкл, знаю, — произнес замминистра с обычной для него раздражительностью. — Тем не менее имеет место непрофильное использование территории парка, а поскольку это государственный проект, его строительство не требовало специального лицензирования. Если разгорится скандал, легко себе представить, как обрадуется оппозиция!.. Впрочем, сейчас не время взвешивать вероятности. И у меня, и, полагаю, у вас есть масса более неотложных дел.

«Боже правый! — подумал помощник. — Ушам своим не верю!»

— Мне, — продолжал заместитель, — завтра вечером предстоит обсудить с парламентским секретарем один-два вопроса, и заодно я хотел бы успокоить его на сей счет… если получится. У вас есть в Лоусон-парке надежный человек?

— Более или менее. Я обычно общаюсь с неким Бойкоттом.

— Вот и хорошо. Выясните, пожалуйста, что они обо всем этом думают, и, в частности, постарайтесь узнать, действительно ли от них сбежала собака и, если да, какие меры они приняли. Было бы неплохо, если бы по итогам разговора у нас были основания заявить — при необходимости заявить публично, — что эта новоявленная собака Баскервилей, если она вообще существует, не имеет никакого отношения к Лоусон-парку!