Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Воскресенье, 21 ноября, —

понедельник, 22 ноября

Оценка личности Джеффри Уэсткотта, данная Дигби Драйвером, была, что характерно, легкомысленной, преувеличенной и недоброжелательной. Но, что так же характерно, совершенно несправедливой назвать ее было нельзя. Хотя мистер Уэсткотт в жизни своей не участвовал в судебных делах, в роли ответчика или, боже упаси, в каком-либо ином качестве, определенная червоточинка в нем все же имелась. Он был слишком внимателен к собственной персоне и слишком мало уважал чувства других, следствием чего стала некоторая неразборчивость в средствах. Скажем так, мистер Уэсткотт предпочитал жить по им самим установленным правилам, но даже их не всегда безоговорочно соблюдал. Люди в целом его не слишком интересовали. Он предпочитал им неодушевленные предметы, в особенности различные артефакты, и не делал секрета из своих предпочтений. Когда шла речь о тончайшей наладке какого-нибудь замысловатого механизма, мистер Уэсткотт полностью погружался в процесс, выказывая чудеса терпения и проницательности; имея дело с людьми, он не проявлял ни того ни другого. Он обладал недюжинным интеллектом и великолепным умением сосредотачиваться, но, вкупе с целеустремленностью и склонностью работать в одиночку, эти качества порождали нетерпимость и к окружающим, граничившую с фанатизмом. Возможно, преданный соратник Торквемады из него бы все-таки не получился, но за Робеспьером он, пожалуй, пошел бы, да и Кромвелю не понадобилось бы долго уговаривать его расписаться под смертным приговором королю Карлу.

Джеффри был вторым из шести детей железнодорожного путевого обходчика. В маленьком, вечно переполненном людьми доме мальчик нашел свой способ самозащиты от мира — упрямство и неотзывчивость. Ему очень нравилось уединение, что, вероятно, было психологической компенсацией отсутствия суверенного личного пространства в детском возрасте. А еще он испытывал страсть к приобретению всевозможных инструментов и изучению того, как они функционируют, что также можно понять: управляемая предсказуемость хорошо работающего механизма приносила ему куда большее отдохновение, чем эмоциональное непостоянство человеческих отношений. По натуре мистер Уэсткотт был очень сообразителен и любил точность, с самого детства выказывая едва ли не выдающиеся способности к математике. Став юношей, он очень отдалился от своих прозябавших в бедности родителей и безалаберных братьев и сестер. Соответственно, когда он с отличием закончил среднюю школу и надумал уйти из дома, чтобы самостоятельно строить свою жизнь, его никто не удерживал, скорее даже наоборот. Семья проводила Джеффри за порог — и позабыла о нем.

Математические способности помогли ему сразу получить неплохую работу в одном из банков того северного графства, на окраине которого он родился и вырос. Вскоре выяснилось, что он очень неплохо управлялся с компьютерами… но вот в коллектив Джеффри так и не вписался. Он не смог завести себе настоящих друзей, да и девушками особо не интересовался. Неизменно серьезный, очень обидчивый, он вечно был на ножах с остальными сотрудниками, а его полная неспособность понять точку зрения клиента быстро привела в отчаяние банковское начальство. Стало ясно, что сколько-нибудь крупного менеджера вроде заведующего отделением из него не выйдет. К тому времени, когда Джеффри исполнилось двадцать четыре года, искренний и тактичный руководитель кадровой службы сыграл на его любви к уединению, долгим прогулкам по холмам, фотографированию природы и прочей деятельности на свежем воздухе и предложил ему место в Уиндермире. Предполагалось, что здесь молодой служащий либо окончательно сформируется, чтобы, преодолев свои недостатки, со временем вернуться в большой коллектив, либо превратится в безобидного местного чудака. Одним словом, теперь все зависело от него.

Четыре года спустя стало ясно, что мистер Уэсткотт, осознанно или нет, выбрал для себя второй путь. Возможно, все дело заключалось в том, что Дигби Драйвер назвал бы главнейшей характеристикой его личности: слишком сильна была у Джеффри тяга в одиночку следовать избранному им пути, пускай и заведомо ошибочному. Многие люди сегодня тратят непомерные усилия как раз на то, чтобы ничем не выделяться из среды. Мистеру Уэсткотту люди были вообще не нужны, куда уж там под кого-то подстраиваться! Он жил один, к особой роскоши не стремился, а денег на всякие маленькие радости жизни зарабатывал, пожалуй, даже больше, чем ему мечталось мальчишкой. В быту он себе очень во многом отказывал, но зато одну за другой приобретал различные технические «игрушки» длительного пользования и наилучшего качества.

Например, свой пятилетний «Вольво» он купил с рук после нескольких недель полуголодного существования, привел в порядок и с тех пор содержал в безупречном состоянии. Никому из посторонних не дозволялось даже прикасаться к машине. А вот камера с трансфокатором досталась ему в результате случайной сделки с болтливым и не особенно трезвым американцем одним летним вечером в Эмблсайде (помните нашего друга Свичбурга Б. Таскера? Так вот, это он самый и был…), причем Джеффри отдал за камеру не только деньги, но также свои прогулочные ботинки и войлочную охотничью шляпу — уж очень «британскими» они показались туристу. Так что домой к себе в тот день мистер Уэсткотт вернулся босиком, но зато с камерой под мышкой и необыкновенно довольный.

Мы могли бы здесь составить целый каталог его сокровищ: там были и призменная буссоль, и настоящий цейссовский бинокль, и наручные часы, исполнявшие мелодию «Энни Лори»[83] — да не просто так, а под водой, да при этом еще и показывавшие с подсветкой дату и знак зодиака (или еще что-то столь же полезное), квадрофонический проигрыватель, благодаря которому звук фортепьяно слышался не из одного угла комнаты, а из всех четырех разом (чему Уэсткотт, возможно, удивился бы, оторвись он хоть ненадолго от ручек управления, чтобы прислушаться к самой музыке), целых три электробритвы… ну и так далее. Скажем только, что Джеффри жил среди этих вещей примерно так же, как волшебник Саруман — в Ортханке. Еще следует упомянуть, что не последним источником его гордости и радости служила небольшая коллекция ружей и пистолетов. Обладание ею было, конечно же, противозаконно. У мистера Уэсткотта отсутствовала соответствующая лицензия, а если бы он обратился за разрешением, ему бы наверняка отказали. Все это он отлично знал, но… помните, что было сказано выше о его неразборчивости в средствах? Так вот, сознание того, что он водит власти за нос, доставляло ему особое удовольствие. Иногда он даже брал коллекционные «стволы» с собой на прогулку и отваживался немного пострелять в укромных и уединенных местах. Глаз у него был верный, рука уверенная, так что стрелял он очень неплохо. Особенно метко он бил в цель из своей единственной винтовки — «винчестера» двадцать второго калибра, сбивая из него спички с расстояния в двадцать пять — тридцать ярдов. Было чем гордиться!

Упомянем еще, что не все его доходы были законны. Не совершая никаких, даже мелких преступлений лично, мистер Уэсткотт водил сомнительные знакомства и время от времени предоставлял свои жилье и машину местному криминалитету.

А еще на данном этапе жизни у него появился приятель, вернее, приятельница — его квартирная хозяйка, миссис Роуз Грин. Это была средних лет вдовушка, которая зарабатывала на жизнь в основном тем, что сдавала жилье сезонным туристам. Впрочем, она не возражала и против постоянного съемщика — спокойного, добропорядочного джентльмена, который никогда не напивался, не шумел, не являлся посреди ночи, платил всегда вовремя и не причинял ущерба сданной ему жилплощади. Со временем между квартиросъемщиком и хозяйкой даже зародилась странная дружба — тем более странная, что оба знали в своей жизни очень мало человеческого тепла и подавно не умели его выражать. Тут отчасти напрашивается ассоциация с двумя городскими джентльменами, взявшими напрокат на выходные парусную лодку, — шут ее разберет, как с ней управляться!.. Слава создателю, в дружеской приязни отсутствует состязательность; у них не было нужды критиковать и высмеивать друг дружку, и в условиях полного отсутствия интереса со стороны каких-то третьих лиц мистеру Уэсткотту и миссис Грин вполне удавалось дружить — к взаимному удовольствию.

вернуться

83

«Энни Лори» — старинная шотландская песня, обретшая (в усовершенствованном виде) широкую популярность в 1830-е годы. — Прим. ред.

86
{"b":"889","o":1}