Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Ни единого словечка.

— Но этот блохастый там точно был так или иначе замешан! Типа это пес его застрелил, вот оно как!

— Ты имеешь в виду, что собака нажала на крючок, и ружье выстрелило?

— Да. Вот именно. Ты же сам говорил, Боб, пса видели, когда он удирал вверх по склону, словно за ним черти гнались!

— И что, прикажешь коронеру в бумаги это записывать? Да если и считать это свидетельством — что, от этого смерть бедняги перестанет быть несчастным случаем? Собака — это такая же случайность, как слишком легкий спусковой крючок или что-то еще.

— Все так, Боб, но если бы он приплел к делу собаку, тогда полиции или кому там еще приказали бы немедленно разыскать ее и пристрелить. А так, как оно все обернулось, — ну и чего мы достигли по сравнению с тем, что было вначале? Того и гляди, сегодня у тебя еще пару овец зарежут, а у меня на следующей неделе — аж трех. И ни одна чиновная сволочь от кресла задницу не оторвет! Научный центр никто не трогает — и центр пальцем не шевелит, делая вид, что он ни при чем. И действительно, чего им бояться?

Воцарилось молчание. Роберт посасывал навершие своего посоха, обдумывая ответ. Деннис раскурил сигарету и бросил погасшую спичку через голову своей овчарки в высокую траву под стеной.

— Похоже, я знаю, кто может притянуть их к ответу, Деннис, — проговорил наконец Роберт. — Притянуть так, что они нипочем не открутятся.

— Ты что, про нашего депутата в парламенте? — спросил Роберт. — Да он же не…

— Нет, я не про него. Я журналюг имею в виду. Ты, к примеру, «Лондонский оратор» вчерашний читал?

— Не, я его не читаю. А вчера я припозднился из Престона и…

— А я вот прочел. И знаешь что? Они к нам сюда репортера аж из самого Лондона выслали. Специального корреспондента, чтобы он все наши заморочки как есть осветил и разобрался в них до самой первопричины. А запустила все это дело смерть мистера Эфраима. И фамилия этого мужика Драйвер. Умный, говорят, остро пишет. Короче, дело свое знает.

— Ну и где он, коли так? Что-то никого пока не видать.

— Конистонский полисмен нынче ездил к сестренкам Доусон, ну, ты знаешь, — сказал Роберт.

— Ну?

— Ну так вот. С тем полисменом ездил один малый из центра в Лоусон-парке. Там у девчонок порылись на заднем дворе две собаки, обе в зеленых пластиковых ошейниках. Филлис поймала ту, что поменьше, закрыла в сарае и позвонила в полицию. Только собака выскользнула сквозь сток, и парень из центра не успел ее схватить. Это я к тому, Деннис, что полиция уже землю роет. Ты скажи им, что тебе есть что рассказать этому Драйверу, — они его мигом сыщут.

— Да уж, у меня есть много чего ему рассказать, — проворчал Деннис.

* * *

Утро занялось ясное и безветренное. Высоко в небе плыли облака, такие редкие и прозрачные, что солнечные свет и тепло беспрепятственно проходили сквозь них. В густом вереске было уютно, словно в собачьей корзинке. Забравшись на самую макушку Коу, Рауф валялся на солнышке, покуда его лучи не выгнали из лохматой шубы всю сырость холодных волн Даддона. Несколькими ярдами ниже, у россыпи камней, играли Надоеда и лис, возясь, точно два щенка, с давно обглоданной костью. Лис, впрочем, не забывал об осторожности и время от времени вскидывал голову, оглядывая пустынные склоны, простиравшиеся к западу и востоку.

— Эй, приятель, что случилось? — спросил он, когда Надоеда вдруг оставил кость и уставился на запад, принюхиваясь и насторожив уши. — Тебе что, опять поплохело? Никак обратно в собственную голову решил провалиться?

— Нет, лис, со мной все в порядке… Рауф! Эй, Рауф!

— Э-э-э, старина, ему не до тебя — он шкуру сушит. Да говори же толком, что такое? Увидел что-то внизу?

— Очень-очень далеко, лис. Смотри… такое темно-синее, и это не небо! Что-то вроде огромной раны между землей и небом! Похоже, кто-то вскрыл вершину холмов, но почему кровь течет… синяя?

— Нет, ты явно еще не отошел от того припадка в сарае. Куда ты смотришь?

— Во-он туда. Между теми вершинами.

На расстоянии десятка миль от них, отчетливо различимая в прозрачном, пронизанном солнцем воздухе, между далекими вершинами Хеск-Фелл и Уитфелл пролегла вдоль горизонта полоска цвета индиго.

— Там? Да это же море! А ты и не знал? — Надоеда вздрогнул, и лис добавил: — Ну не овечья же задница.

— Нет, не знал, — проговорил фокстерьер. — Море? А что это такое? Место такое? Это его мы чуем, когда ветер становится словно чей-то мокрый язык?

— Точно, старина. Соль и водоросли. И вода — жуткая уйма воды! И еще там бывают волны.

— Значит, мы не сможем там жить? — спросил Надоеда. — Оно выглядит таким… ну… мирным, что ли. Не могли бы мы уйти туда и там поселиться?

— Осла в перьях когда-нибудь видел? — коротко бросил лис и, покинув Надоеду, юркнул между скалами туда, где проснувшийся Рауф ловил оживших на солнце мух.

Оставшись один, фокстерьер продолжил смотреть на далекую каемку темной синевы. Вода? Неужели там и вправду вода? Эта мирная полоска у подножия неба?.. Обрамленная с двух сторон вершинами высоких холмов, она казалась такой твердой, гладкой и неподвижной. Но она была очень далеко. Гораздо дальше распадка между холмами и значительно глубже, в разверстой ране земли.

— Думаю, его можно вернуть на место, — размышлял вслух терьер. — Оно не должно быть так открыто, и все-таки оно еще там, хотя я этого и не ждал… Надо его снова закрыть, и тогда я, вероятно, поправлюсь. Но дотуда так далеко… Если бы меня нынче утром не вытащили из моей головы, я бы, наверное, придумал, как туда добраться. Но кто мог знать, что оно все еще там?..

Надоеда закрыл глаза, и соленый ветер, налетавший неровными порывами, принялся ворошить траву, напевая едва слышную песенку, меж тем как слабые запахи набегали на него и отступали, точно морская волна.

Под хирургическим ножом
Во сне утратил ты рассудок.
Но ветер шелестит о том,
Что впереди возможно чудо.
Ты наугад бредешь во мгле
И лишь зовешь: «Хозяин, где ты?»
Лишенный места на земле,
Ты здесь на все найдешь ответы.

— Если бы я только мог собраться с мыслями, — пробормотал фокстерьер. — Но что-то спать охота. День длинный выдался, и ночь будет длинной… или что-то в этом роде… А до чего трава под ветром плавно качается! Точно мышиные хвостики…

И Надоеда, успокоившись, забылся сном, пригревшись на позднем ноябрьском солнце.

* * *

«Филлис Доусон, владелица местного магазина, не далее как вчера испытала настоящее потрясение, — выстукивал на своей пишущей машинке Дигби Драйвер. За последние несколько лет он практически не брал в руки ручку, кроме тех случаев, когда требовалось расписаться. — Что же произошло? Оказывается, ее мусорные бачки подверглись налету этаких новомодных коммандос — двух таинственных псов, которые с некоторых пор повадились играть в кошки-мышки с рассерженными фермерами мирной, овеянной духом старины долины Даннердейл, что в Ланкашире, в самом сердце воспетого Вордсвортом Озерного края. Таинственная смерть Дэвида Эфраима, менеджера фирмы готового платья (его нашли застреленным возле собственного автомобиля в довольно уединенном месте долины, называемом Кокли-Бек), случилась как раз в то время, когда фермеры прочесывали окрестные склоны в поисках четвероногих налетчиков. Полагают, что этот трагический случай стал очередным звеном в цепи событий, которую предстоит распутать, чтобы добраться до первопричины всех бед. Откуда взялись эти таинственные псы и где они могут скрываться? Бдительность и находчивость Филлис, к сожалению, не принесли ощутимого результата: Стивен Пауэлл, сотрудник Центра животной опытно-научной и прикладной апробации, расположенного в Лоусон-парке, спешно одолел восемнадцать миль, дабы опознать захваченную собаку и вернуть ее в надлежащее место, однако прибыл слишком поздно и не успел воспрепятствовать побегу животного, которое было заперто в сарае мисс Доусон. Действительно ли эти хвостатые робин-гуды представляют угрозу для общества (на чем горячо настаивают местные фермеры) — или же все обвинения в их адрес беспочвенны? Что, если у них есть алиби? Наверняка утверждать невозможно, поскольку никто не знает, где они находятся… Вот таким вопросом задается нынче весь Озерный край, в то время как я продолжаю свое расследование в маленьком сумрачном городке Конистон, где когда-то жил знаменитый викторианец Джон Рескин».

60
{"b":"889","o":1}