Пятница, 26 ноября

В предутренней тьме Дигби Драйвер спал неспокойным сном грешника. Его сны были подобны пузырькам, поднимавшимся из пещер несообразно честного подсознания, словно болотный газ — из вонючей жижи трясины. В спящем мозгу фосфоресцирующими, искрящимися спиралями метались отдельные образы и целые фразы. Мисс Мэнди Прайс-Морган — животное, существующее для его (или для чьего-то другого) удовольствия? — облаченная в ночнушку из прозрачных авиабилетов и красный плащ тореадора, зачитывала ему выдержки из экземпляра «Лондонского оратора», вставленного в серебряную рамку.

— Политик жует память писателя на холме, — читала мисс Прайс-Морган. — Аквалангисты исследуют озеро, пытаясь установить невиновность собак… Поэт Вордсворт, знаменитая Озерная овечка, испытал вчера потрясение…

Она помедлила.

— Почему? — непроизвольно простонал Дигби Драйвер, ворочаясь на постели.

— Он обнаружил, что одну из его од сжевал мистер Бэзил Форбс, парламентский секретарь. В эксклюзивном интервью «Оратору» мистер Форбс заявил: «Я ему ничем не обязан. Кто будет утверждать обратное, может катиться подальше. Как бы то ни было, миссис Энн Мосс ныне продала себя в Ж.О.П.А. для опытов, а министра укусила собака. — И добавил, почему-то перейдя на французский: — Это очень злое животное. Представьте, оно защищается, когда на него нападают!»

Из официального источника в Гейнсвилле, штат Флорида, стало известно, что мистер Грег Шарк, известный дайвер-аквалангист, собирается нырнуть в позавчерашний день, дабы сделать попытку определить местонахождение Чумных Псов. Мистер Шарк, давший интервью в пресной воде при давлении в две атмосферы…

— Что-то припоминаю, — наполовину проснувшись, пробормотал журналист. — Ну да… что-то такое… почти…

Тут он проснулся окончательно и резко сел. У него звонил телефон. Еще миг, и реальность поглотила сновидение, как грязь поглощает упавший в нее камень. Дигби Драйвер спрыгнул с кровати и схватил трубку.

— Дигби Драйвер…

— Кевин, это Куильям.

— Кто?..

— Куильям Скилликорн. Узнал? Просыпайся, мальчик мой, просыпайся! Я ведь тебя небось разбудил?

Извиниться мистер Скилликорн, конечно же, не подумал.

— Конечно, я… то есть… ну да, спал. Рад слышать вас, Куильям. Вы-то где, неужели уже в офисе?

— Нет, я внизу, у сэра Айвора. И Тони Хогпенни тоже здесь. Мы тут с сэром Айвором кое-что обсуждаем, в том числе и нашу собачью историю. Собственно, так со вчерашнего вечера и не ложились…

«Так вот почему у старого козла голос такой довольный», — дрожа спросонья, подумал Дигби Драйвер. Вслух он ничего не сказал.

— Так вот, — продолжал мистер Скилликорн. — Сэр Айвор полагает, что ты очень здорово поработал по этому собачьему делу. Правильно ли мы понимаем, что эта история подходит к концу? Их ведь застрелят самое позднее дня через два, так?

— Ну, вроде того, — сказал Дигби Драйвер. — За ними тут две роты десантников гоняются. Так что, к гадалке не ходи, застрелят. Я тут даже за миллион фунтов изменить ничего не могу, да и кто-либо другой — тоже.

— Верно, Кевин, мне тоже это известно, но я другое хочу сказать. Сэр Айвор считает, что ты очень хорошо поработал и, может быть, захочешь узнать, что, по слухам, Бэзил Форбс подает в отставку. Вот она, твоя слава! Но штука в том, что, прежде чем мы прикроем эту историю и перебросим тебя на детскую проституцию в Ближних графствах[94], нужно использовать шанс тем или иным образом дискредитировать Харботтла. Он, представь себе, едет туда к вам, чтобы присутствовать при поимке и убийстве Чумных Псов. Их конец совершенно неотвратим, так ведь? Я почему спрашиваю — если бы подвернулся случай как-нибудь его отменить, мы бы тебя поддержали всем, чем только можем, лишь бы ты выставил Харботтла придурком…

— Ради бога, Куильям! Нет ни единого шанса из…

— Ладно, ладно, мальчик мой, не бери в голову. Если не получится по максимуму, хотя бы сделаем, что получится. Просто держи ухо востро и по возможности постарайся выставить Харботтла в неприглядном свете, хорошо? Ну, скажем, изрешеченная пулями собачка и улыбающийся Харботтл… ну или еще что-нибудь в этом роде, не мне тебя учить. Такое, чтобы читателей проняло… как бы ни свежи были страсти по Уэсткотту, ну, ты понимаешь. Если бы у тебя получилось, сэр Айвор был бы очень, очень доволен… Просто постарайся, мальчик мой, хорошо? А теперь, извини, мне пора. Удачи, дружище!

И в трубке раздались гудки.

— Бог ты мой! — пробормотал Дигби Драйвер, швыряя трубку на рычаг и поворачиваясь к окошку, за которым виднелись озаренные луной холмы. — На краю света и то поспать не дают! Ну что за собачья работа!

Он заварил себе чаю и, пребывая в полном расстройстве, набрал лондонский номер девицы, когда-то игравшей Круглолицего Керубино в постановке «Поиметь Графа». (Дигби Драйвер как раз расстался с очередной подружкой, а новую еще не завел.) Если Сьюзи была в хорошем расположении духа и при этом находилась в постели одна, может, она не откажется поболтать с ним немного? Человек ведь не остров, а Дигби Драйвер чувствовал себя сейчас если не островом в океане, то одиноким континентом уж точно.

— Сколько солдат по холмам, яблоку упасть негде! — сказал Деннис Уильямсон. — Шарят тут и там, всех овец распугали! И от газетчиков проходу нет, по полдня в двери колотят. А зеваки на машинах? Заруливают прямо на подъездную дорожку, а потом начинают сдавать задом и то ворота толкнут, то проволочную загородку напрочь снесут! Я уже фунтов на сорок, наверное, ущерба от них потерпел! Нет, Боб, точно тебе говорю — еще немного, и пинками начну всех выгонять!

— Ну да, а вертолет пугает коров. Как налетит, так они давай по полю носиться, только чудом до сих пор ноги себе не переломали. Только что мы можем против всего этого поделать? Надо чуток потерпеть да благодарить свои звезды, что у нас есть политики, готовые встать горой за простого фермера.

— А прикинь, Боб, что я пережил, когда солдатики заметили одного из моих псов! Я как раз пытался овец у них с дороги убрать, так вот, собака моя была наверху Блэйк-Ригга, а сам я — внизу, и какой-то козел по ней выстрелил, хорошо, что промазал!

— Вот черт! — посочувствовал Роберт.

— Примерно так я ему и сказал потом, а с него как с гуся вода.

— Знаешь что? — спросил Роберт. — Чует мое сердце, мы с тобой ничего не выгадаем от этой истории. Ученые-моченые, газетчики, политики… от них от всех сплошная головная боль! По сравнению с ними те беглые псы вообще ничего плохого не сделали! Честно говоря, я так даже обрадуюсь, если они всех облапошат и сумеют уйти. А ты?

— Пожалуй, только это вряд ли, Боб, — сказал Деннис. — Ты не хуже моего знаешь, что шансов у этих двоих — точно у клеща при обработке овец!

Угрюмо кивнув, он повел машину вдаль по дороге, тянувшейся через долину, а Боб принялся сзывать коров к хлеву — от греха подальше, на случай, если налетит вертолет.

Четверг, 25 ноября, —

пятница, 26 ноября

Заверения, сделанные министром на заседании палаты, со всей оперативностью претворялись в жизнь. В умах общественности — по крайней мере, в той части умов, что принадлежала читающей публике, — не осталось сомнения, что драма под названием «Чумные Псы» стремительно мчится к развязке. Оставалось лишь дождаться, пока слово «псы» сплетется со словом «смерть», и это могло произойти с часу на час. Правда, псы словно испарились, в окрестностях Доу-Крэга их не нашли, и со времени обнаружения тела Уэсткотта никто их больше и не видел. Однако не было никаких сомнений, что рано или поздно их засекут с патрульного вертолета или из машины, проезжающей по шоссе, либо какой-нибудь фермер застукает их за ночным налетом на свои мусорные бачки. А поскольку район, где они скрывались, был примерно известен, солдаты быстро смогут оцепить то или иное конкретное место, и тогда все будет кончено. Отныне все перемещения собак — хотя сами они этого, безусловно, не осознавали — превратились в метания загнанных беглецов, в точности как у войска короля Карла после битвы при Нэзби[95]. К их гибели, ставшей делом решенным, общественный интерес начал уже явственно угасать.