И, казалось бы: ну, что так убиваться?
Подумаешь — зонт!
Вон, часы на полке, что покупала мама когда-то, и браслет, и книги, и даже ее французские шарфики.
А все дело в том, что буквально еще пару лет назад маминых вещей в нашем доме было очень много. В нем вообще каждая вещь напоминала о ней. Все они были пропитанные ее запахом, наполнены ее энергетикой.
Вещи стали пропадать с появлением мачехи…
Веронике, словно было мало нашего дома и папы, который к нему прилагался. Она буквально задалась целью убрать любое напоминание о нашей покойной матери.
Я многое сберегла, но при переезде половина вещей, будто бы куда-то пропала.
Мы с Русом не досчитались книг, тетрадей с рисунками, фотографий.
Мачеха, змея подколодная постаралась.
Даже торжествуя победу, не могла сполна ею насладиться, не подгадив напоследок.
Мамин зон я берегла, берегла и не уберегла…
С грустью думая, об этом, зависла напротив магазина дешевой замшгалантереи, что находился в соседнем от моей работы здании, и с коротким вздохом вошла внутрь.
Буквально еще пару месяцев назад такой предмет обихода, как зонт меня мало интересовал.
Зачем?
Если везде и всюду передвигаешься на авто и даже в случае непогоды добежать от машины до порога гораздо проще и быстрей, чем возится с зонтиком.
Теперь, пришлось оставить привитые с детства барские замашки и принять многие вещи, как данность. Дождевик, зонт, а так же теплые зимние боты не для красоты, а для тепла, теперь моя самая настоящая реальность.
Ужас, правда?
Хотя, нет, это еще не ужас.
Приценившись к удобным складным зонтикам родом из китайской провинции, я поняла, что такое настоящая жесть. Особенно, когда в кошельке у тебя всего несколько тысяч рублей, а до зарплаты еще надо прожить на них полторы недели.
И ладно бы жила я одна.
На морковке, картошке, свекле протяну.
Но у меня на шее сидит брат. Молодой, растущий организм, несмотря на скелетообразное сложение, кушает хорошо и с аппетитом. Короче, сметает из холодильника все, что в нем появляется.
— Вам что-то подсказать? — спрашивает продавец — женщина средних лет.
Я отрываю взгляд от витрины и рассеянно гляжу в ее совершенно недоброжелательное, осунувшееся и будто бы лишенное естественных красок лицо. На нем ни капли интереса, или желание угодить клиенту. Лишь печать безнадежной обреченности, ибо, работать надо.
Боже, неужели лет через десять я буду выглядеть так же?
Тряхнув головой и отбросив плохие мысли в сторону, вымученно улыбаюсь женщине и прошу показать мне красный зонт. Он чем-то похож на мой старый, хоть и качество, конечно, в разы хуже.
— Сколько он стоит? — спрашиваю у продавца и одновременно ежусь от неприятного чувства между лопаток.
Мне кажется, или кто-то пытается взглядом прожечь во мне дыру?
Повинуясь какому-то неясному ощущению, резко оборачиваюсь и перехватываю пристальный мужской взгляд.
Обычно незнакомые люди в такой ситуации сразу же отводят взгляд и переключаются на что-то иное, но незнакомец наоборот ловит мое внимание и удерживает его глазами, в которых читается ничем не прикрытий интерес.
Рассеянно моргаю и пытаюсь понять чего этому индивиду от меня надо.
Лихорадочно, перебираю в памяти последних клиентов, которым выдавала кредит. На деменцию не жалуюсь, но его вспомнить не могу.
Кто же он?
Оценивающе пробегаюсь взглядом по одежде незнакомца и, отметив про себя довольно добротные и явно не дешевые вещи, делаю вывод, что ему я кредит точно не могла выдать.
— Девушка, вы будете брать?! — между тем, интересуется продавщица.
— А? — вяло отзываюсь, разрываю наш зрительный контакт со странным мужчиной и снова обращаю свое внимание на зонт.
— Зонтик, спрашиваю, брать будете?
— А, нет…нет, в следующий раз…
С этими словами я отхожу от прилавка, и в спину мне летит недовольное ворчание женщины:
— Вот, блаженная.
Быстрым шагом идут в сторону выхода и, прямо у двери буквально сталкиваюсь плечом к плечу с тем самым незнакомцев.
Негромко охая от удара, краем глаза вижу, как у мужчины из рук летит на пол какой-то пакет. Он, словно по инерции придерживает меня под локоть, хотя я и не нуждаюсь в поддержке.
— Извините, — слышится совсем близко глухой баритон, — Вы в порядке?
— Все нормально, — не слишком-то вежливо отзываюсь я и поднимаю взгляд.
Вблизи мужчина выглядит еще более респектабельно и привлекательно. Стильная стрижка, ухоженная бородка. Он довольно молод — не старше меня. На широком развороте плеч идеально чистое без единой пылинки темно-синие пальто, а в глазах живой интерес и участие.
Помимо воли, под пристальным взглядом мужчины, в желудке все сжимается от волнения и я, с трудом взяв себя в руки, стараюсь скрыть его.
— Осторожнее нужно быть, — довольно неприветливо бросаю и высвобождаюсь из его рук.
— Вам бы тоже не помешало смотреть под ноги, — усмехается в ответ он.
— А вам по сторонам, — призвав на помощь всю свою язвительность, вскидываю бровь я, — Всего доброго!
С этими совами, обогнув его, я все же выхожу на улицу и, обернувшись, через стекло вижу, как присев на корточки мужчина собирает обратно в пакет, выпавшие покупки.
На мгновение глядя на его чеканный профиль меня посещает чувство дежавю. Ощущение будто я уже встречала этого человека, но не помню где и когда.
Из секундного транса меня вырывает звук телефона, что начинает разрываться в карман пальто.
— Да, Поль?
— Пушкина! — взрывается динамик нервным голосом коллеги, — Где тебя ангелы носят?
— В магазине, — устало отзываюсь я.
— Живо дуй сюда. К нам новый управляющий должен вот-вот прикатить!
— Поль, у меня вообще-то есть еще пятнадцать минут законного перерыва. Я поесть не успела.
— Ты, что, Пушкина, головешкой ударилась?! Про него тут такие слухи ходят: говорят, зверь в костюме. Если не хочешь, чтобы тебя выперли, то без обеда обойдешься!
— Но…, - мой желудок выступает категорически против такого приказа.
— Ты потом, — припечатывает коллега жестокой правдой, — нормальной работы в нашем районе фиг найдешь.
— Умеешь ты все настроение испортить.
— Было бы там что портить!
Что, правда, то правда. С этим не поспоришь.
Бросив последний тоскливый взгляд на киоск, где жизнерадостный армянин торгует щаурмой, с тяжелый вздохом развернулась и потопала в противоположном направлении, а именно в свой треклятый офис.
Полина права.
После того волчьего билета, что выписала мне мачеха и ее новый мужик, лучше места чем наша микрозаймовая дыра мне не найти. Ни в одно приличное место меня работать не возьмут.
Стоит об этом подумать, как в груди все печет от вселенской несправедливости.
Что б моей мачехе икалось!
Что б она прыщами покрылась на всю оставшуюся жизнь!
Мало было змее имущества папы. Надо было подгадить так, чтобы у меня не было ни единой возможности нанять хорошего адвоката.
Хотя, сдается мне, адвокат в нашем с Русом деле мало чем поможет. Там не просто дело, а целое «делище», что больше по части следственного комитета.
Размышляя об этом, я толкаю дверь нашего денежного гадюшника и, едва волоча ноги от внутреннего желания слиться с этой работы, все же плюхаюсь на свое место за столом.
Как есть в пальто и шапке. Сегодня холодно, а у меня ушки мерзнут.
— Чего расселась, Сонька? — тут же одергивает меня старший менеджер, — Давай работай!
Морщась от мерзкого по соей природной тональности голоса Марины Юрьевны, все же раздеваюсь и пристраиваю свою попу в форменной юбке на место.
— Шустрей-шустрей! — прикрикивает вдогонку Юрьевна.
Этой женщине надо не в банке, а в тюрьме работать. Зеков гонять. Даже флегматичный и отрешенный ото всего Паша, после месяца работы в нашем серпентарии, стал нервно дергаться от ора Марины Юрьевны.
Эдак он никогда не заработает на свою вожделенную однушку в девятнадцать квадратных метров и окочурится вследствие неврологического тика. Заклинит парня и все…
