До тех пор пока деньги эти не стали заканчиваться.

— Ума не дам, как все это прошло мимо СБ банка, мило наших колег, — недоумевает Василич перечитывая показания глиста, — Жесть какая-то. Эта их гениальная схема сшита белыми нитками.

— Вероятно, Вероника обладает уникальным талантом убеждения, — пожимает плечами Зебл и морщится от мерзкого чувства, что прилипло после откровения Паршина, — Меня больше волнует, как эта хитрожопая тварь узнала, что у отца Сони тоже рак. Она же не просто так его выбрала в качестве следующей жертвы. Она знала, что ему недолго осталось.

— Думаешь, у нее имелся информатор? — заинтересованно вскидывает голову Василич.

— Думаю, а иначе у нее дар предвидения.

В истории с семьей Пушкиных все было по-другому. Во-первых, отец Сони был рыбкой пожирнее. У него и активы были больше, и денежки Пушкин активно вкладывал в небольшой бизнес.

В целом все у них с Владом опять получилось.

Они опять получили кучу бабла, еще и дом Пушкина выкупили с торгов за бесценок, но потом внезапно вылезла информация, что незадолго до смерти отец Сони переписал на нее увесистый пакет акций крупной зарубежной фирмы. Солидное приданное.

И тут-то жаба Нику и Влада сильно задушила.

Как это так!

Все же их должно быть!

Тогда-то и родилась идея жениться Владу на Соне.

— Интересно, а как они Соню собирались устранить? — сухо интересуется Василич, — У нее точно нет хронических заболеваний?

— Точно, — цедит Зебл, примерно догадываясь, как и в душе обмирая при мысли, что эти две пиявки могли сделать с его Кнопкой, не включи он вовремя голову.

Майор посмотрел на часы, которые показывали не много ни мало, а уже половину пятого утра и, поднявшись со своего места, сказал:

— Так. Давай по домам. Ты и так нас с Никитичем вытащил из постели, а к вечеру вашу главную интриганку привезут. Ее еще допрашивать. Староваты мы стали для геройства. Надобно кимарнуть хотя бы пару часиков.

— Не прибедняйся, — улыбнулся Зебл и с благодарностью хлопнул Василича по плечу, — Я твой должник.

— Сочтемся.

Из здания полиции они вышли вместе, покурили, обсудили еще пару моментов и пошли каждый к своей машине.

Уже светало, а сна у Игната ни в одном глазу.

Жуть как хотелось увидеть Соню, удостовериться, что с ней все в порядке.

В шальной голове то и дело мелькали картинки их поцелуя на набережной, и сердце бахало о грудную клетку точно припадочное.

Никогда у Зебла такого в жизни не было, чтоб вот так…без тормозов втрескаться в девушку.

Он, конечно, сдерживал себя, чтобы не пугать напором, но терпеть сил не было.

Ему надо было знать, что она его и больше ничья.

Вот прям щас!

Пудель, что все это время терпеливо ждал, а вернее дрых в тачке, заметив метания друга хмыкнул.

— Эк, тебя колбасит. Всех на уши поднял ради Соньки, а она-то не сном ни духом. Пора брать быка за рога, — Пудель с намеком поиграл бровями и расхохотался, — А то пока ты мнешься, опять какой-нибудь смазливенький додик начнет возле нее кружиться. Оно тебе надо?

Игнат бросил на Пуделя тяжелый, предупреждающий взгляд и тот сразу заткнулся.

До дома домчали в считанные минуты.

Там Игнат быстро принял душ, переоделся, влил в себя пару чашек крепкого кофе и к девяти часам, сев в свою тачку погнал прямиком в ювелирный магазин.

Кольцо он выбирал долго. Перебирал, искал то самое, что наверняка должно понравиться его Кнопке. Довел до дёргающегося глаза двух продавщиц, и когда одна из низ любезно поинтересовалась:

— А размер, какой у вашей девушки?

Зебл выдал гениальное по своей тупости:

— Понятия не имею.

Именно тупым он себя и чувствовал в этот момент.

Это ж надо так опростоволоситься!

Как теперь кольцо-то покупать?

Хорошо девушки были явно закалены не одним десятком таких покупателей. Быстренько собрали сотрудниц и предложили Зеблу на глаз определить, какого примерно размера ручки у его избранницы.

Еще через двадцать минут Игнат вышел из магазина с покупкой уставшим, но довольным.

Осталось самое главное…

Кнопка его как всегда трудилась у себя в кабинете.

Когда он вошел, она стояла к нему спиной, смотрела в окно и разговаривала с кем-то по телефону.

— Нет. Это никуда не годится. Нам нужно подготовиться к этой конференции и принять там участие. Марат Геннадьевич нам голову откусит, если мы ударим в грязь лицом.

Вся в делах, вся в заботах.

Игнату очень импонирует деловитость Сони.

Умница и красавица.

И вся его!

Он тихонько подходит к ней по спины и осторожно касается рукой рыжих волос. Они сегодня свободно струятся по спине в хаотичном беспорядке, будто их хозяйка с утра потеряла расческу, но Игнату это даже больше нравится.

Пропускает ярую прядь через пальцы и девушка испуганно вздрагивает.

С тревогой оборачивается и тихо вздыхает, видя перед собой загадочно улыбающегося Зебла.

— Простите, Маргарита Ильинична. Я вам перезвоню, — отключается и с укором смотрит на мужчину, — Зачем так подкрадываешься. Я испугалась.

— Прости. Я не хотел.

— Подкрадываться?

— Пугать.

Соня с тревогой всматривается в его лицо, словно пытается разглядеть несуществующие травмы.

— Ты так быстро увел Влада. Все нормально? Я волновалась.

Вместо ответа Зебл достает из кармана коробочку с кольцом и под недоверчивым взглядом Сони достает оттуда колечко.

По дороге на работу он пытался придумать подходящую к такому случаю речь, чтобы все было, как положено — романтично. А по факту даже цветы купить забыл и слова все красивые повыскакивали из головы.

Не его это…

Молча берет руку девушки и с досадой пялится на кольцо глиста.

Сонька бледнеет и тянет на себя ладошку, но Игнат крепко и почти со злостью пытается стянуть безвкусный булыжник Паршина.

— Я…я уже пыталась его снять. Оно застряло.

Такое только с ним могло случиться.

— Пошли.

Берет Соню за руку и тащит в личную уборную Казьменко. Все равно его нет на работе, а у них важное дело.

Там в небольшом помещении туалета, Игнат берет мыло и принимается тщательно намыливать ручку девушки, при этом крутя ненавистный символ несуществующей любви от другого мужчины.

— И как я сама до этого не додумалась, — шепчет Кнопка, когда кольцо все же поддается и со звоном падает в раковину.

Игнат деловито вытирает насухо ладошку, жарко целует ее в самую серединку и надевает на многострадальный палец свое кольцо.

— Вот! — с довольной физиономией сообщает он, — Теперь ты моя. Завтра пойдем заявление подавать.

— Как? — ахает Соня, — А меня спросить?

— А ты не согласна? — хищно скалится Зебл, — Учти, я уже все для себя решил.

Сонька молчит, только хлопает своими огромными глазищами под толстыми линзами очков.

— Молчание знак согласия, — мурлычет Игнат, стаскивает с лица девушки очки и, отложив их подальше жадно приникает к ее губам, шепча между поцелуями, — Кнопка моя…ну, пожалей ты меня хоть немного…я ж без тебя сохну…как пень старый.

— Ты не старый.

— Я просто тупой. И слов красивых не знаю. Не умею я…

Она обнимает его за шею, принимает щекой к груди, вдыхает родной запах и с улыбкой говорит:

— Я тебя научу.

Соня

Мой муж суровый мужчина.

Сказал, как отрезал!

И попробуй хоть слово попрёк сказать.

— Игнат, мне это нельзя! Элеонора Анатольевна сказала, что…

— Твоя Элеонора Анатольевна дура! — рявкает муж и сует мне в руки тарелку, на которой лежит целая гора аппетитного шашлыка с маринованных луком.

О, божечки!

Этот невероятный просто божественный аромат.

Я лопну.

И так похожа на колобка, а после того, как обожрусь шашлыка стану, как настоящий бочонок.

— Сонечка, слушайся мужа, — мягко говорит Серафима, снимая с лица красивые солнцезащитные очки, — Эти врачи такие перестраховщики. Если хочется, то надо кушать, а то малыш будет голодным.