Не успев с дороги попить чайку и распаковать чемоданы, как до их прочищенных от серных пробок ушей долетела птичья трель электронного дверного звонка.

— Надо же, а я раньше и не замечал какой у нас противный звонок в дверях. Хорошо, что нашего дверного «щегла» не слышат комаровские соловьи. А то онемели бы враз и как снегири покраснели бы от стыда за своих электронных собратьев, — вздрогнув от неожиданности, удивился отец «Мусорщика» и пошёл открывать дверь.

На пороге стояли злые, пожелтевшие от загара, родители «Антигриппина».

— Ну что, склеротик, вспомнил, куда солдатиков спрятал? — хором прошипели воинственно настроенные старики, раздувая от бешенства ноздри.

— Вспомнил, — спокойно ответил хозяин квартиры. — Я спрятал их в заднице. Доставайте, — невозмутимо предложил хозяин квартиры и, повернувшись к родителям «Антигриппина» спиной, оголил оттопыренный зад.

— Ты тут перед нами своей костлявой задницей не тряси! Мы тебе не проктологи, чтобы рассматривать твоих «шоколадных десантников» вываливающихся из твоего «самолёта». Нас интересуют «Золотнянные» солдатики, — в бешенстве завопили родители «Антигриппина».

— Кто там пришёл? — спросила у мужа хозяйка, услышав громкие голоса в подъезде.

— «Индиана Джонс» с супругой, — крикнул в ответ хозяин, поднимая спущенные штаны. — Они до сих пор ищут несуществующие сокровища и судя по их пожелтевшим лицам, у них последняя стадия «золотой лихорадки». Ну, или гепатит. В любом случае, от них лучше держаться подальше, — сделал вывод хозяин квартиры и резко захлопнул перед носами грозных пенсионеров дверь.

— Не пОняла! Это чЁ за херня? — разглядывая обшивку двери, прошамкала беззубым ртом Бабка и вопросительно взглянула на супруга.

— Я думаю, что бывший генерал не сдаст своих солдатиков без боя. Но если мы будем осаждать их крепость, то они опять вызовут подкрепление и нас снова возьмут в плен. Поэтому, предлагаю облить им дверь и …

— И поджечь? — быстро смекнула бабка, демонстрируя деду свою сообразительность.

— Что поджечь, дура? Я имел в виду не бензином облить, а просто обоссать им дверь. Давить на них не грубой силой, а вонючей смекалкой. И каждый день гадить им на дверь до тех пор, пока они не задохнуться и не капитулируют, — объяснил супруге отец «Антигриппина» и достал из брюк свой сморщенный «шланг».

— А что? Хорошая идея! — согласилась Бабка и, задрав подол длинной юбки, стала стягивать с себя панталоны.

— СТАРЫЕ ИЗВРАЩЕНЦЫ. Нашли место для совокуплений, — прошептал себе под нос хозяин квартиры, наблюдая в дверной глазок за странными действиями незваных гостей.

Через неделю, сделав вывод о том, что эти старые маразматики от них не отстанут и что лучше ходить в деревенский неблагоустроенный туалет на улице, чем ходить по благоустроенной квартире в противогазах, родители «Мусорщика» продали квартиру в Екатеринбурге и, купив деревянный домик с земельным участком в Комарово, навсегда переехали туда жить.

— Энжи, ты так добра ко мне, а доброта рождает подозрения. Ты ведь не отравишь меня как Миледи, узнав все тайны «Лувра»? — шутливым тоном спросила Аня у приютившей её соседки «Бледного», полностью поведав ей историю своей любви.

— Конечно, не отравлю, — улыбнувшись, успокоила Аню соседка. — Но если ты не против, я возьму твою историю за основу своего нового сценария. Ты меня прости, но я поступила не совсем честно по отношению к тебе и пригласила тебя не только из гостеприимных соображений, но и немножечко из меркантильных. Дело в том, что я работаю сценаристом на киностудии и в данный момент тружусь над новым проектом, а там сюжетец уж больно слабоват. Проект даже хотели заморозить, а тут ты сваливаешься с неба на мою пустую от идей голову, как плодородный дождь на засушливую, безжизненную почву. Но ты не переживай. Имена, место действия, я так изменю, что даже комар носа не подточит. Ты уж поверь, чужие идеи мы тырить умеем.

— Да конечно не против, — равнодушно махнула рукой, Аня. — Мне льстит даже мысль о том, что когда-нибудь обо мне могут снять фильм в Голливуде. К тому же, после твоего человечного поступка, ты, Энжи, стала для меня как сестра.

— Ну, раз так, тогда зови меня просто Анжела. Энжи — это моё американское имя. По родственным корням я твоя соотечественница и приехала сюда из России. Так что наша кровь, теоретически, могла где-нибудь пересечься и по-настоящему. Соответственно, ты тоже для меня сестра. Как минимум — «географическая».

— Тебя зовут АНЖЕЛА? Ты моя ЗЕМЛЯЧКА?

— Ты так реагируешь, будто мы с тобой две родные сестры из индийского фильма, разлучённые в детстве и встретившиеся спустя много лет, — захохотала Анжела. — Да и чему ты удивляешься? Я свободно с тобой говорю по-русски без акцента и живу на Брайтон-Бич. По-твоему, меня можно принять за коренную американку?

— Видимо от расстройства я не обратила внимания на эти, выдающие тебя, мелочи, — попыталась оправдать свою рассеянность, Аня.

— Из мелочей складывается цепочка логических умозаключений, по которым, о человеке можно многое узнать. Это основа дедуктивного метода великого Шерлока Холмса, — с умным видом произнесла Анжела, вытягивая указательный палец вверх.

— Я тупая блондинка, мне больше подходит амплуа Доктора Ватсона, — самокритично призналась Аня.

— Нет. Давай, мы лучше останемся индийскими сёстрами «Зитой» и «Гитой», чем английским детективом и его доктором, — усмехнулась Анжела и по-сестрински обняла Аню.

— А ты поведаешь сестре свою отечественную «кинобиографию»? — крепко прижимаясь к щеке Анжелы, спросила Аня.

— В отличие от твоего «эротического триллера», мой «русский сериал» менее захватывающий и не такой интересный. Я вряд ли стала бы его сто раз «пересматривать». Но тебе, как своей сестре, могу пересказать пару наиболее запомнившихся «серий», — согласилась Анжела и, встав с дивана, закурила ароматизированную сигарету с вишнёвым вкусом.

Пытаясь мысленно вернуться в прошлое, Анжела, походив пару минут по комнате в полнейшей тишине, затушила окурок сигареты и, выдохнув облако дыма, остро взглянула на Аню.

— Ну, что ж, сестрёнка, в зале гаснет свет и «кинопроектор прошлого» готов отматывать события назад…

— Подожди, не рассказывай, — замахала руками Аня и, сбегав на кухню за попкорном и колой, удобно уселась в кресле. — Всё! Начинай! — по-дружески скомандовала Аня и с нетерпением уставилась на Анжелу.

— Когда-то, «триста лет» назад, я была молода, стройна, красива и перспективна. За мной толпами бегали мальчишки, пытаясь добиться моей благосклонности. Но я была неприступная самолюбивая фифа и смотрела на всех свысока. Сама понимаешь, сто восемьдесят сантиметров идеально сложенного тела не могли себя вести по-другому, — гордо похвасталась своей, некогда безупречной фигурой, Анжела и, в доказательство своих слов, покружилась перед Аней. — Я была самой красивой девочкой в школе и лучшей моделью в единственном местном модельном агентстве. Но, к сожалению, в нашем периферийном небольшом городке не было известных во всём мире брендовых бутиков модной одежды и не печатались глянцевые журналы. А были, в основном, промышленные предприятия, такие как «Завод резиновых изделий», где изготавливали колёса для автомобилей, сапоги и презервативы, да картонажная фабрика, выпускающая упаковку для этих самых презервативов и туалетную бумагу. В связи с этим, я даже теоретически не могла появиться на обложке журнала, а основной модельной работой была раздача флаеров на улице да проведение «дегустаций» туалетной бумаги в «хозяйственных» магазинах. Невзирая на это, я всё равно мечтала когда-нибудь оказаться в Голливуде и сняться в кино. Завидовавшие моей красоте одноклассницы и отвергнутые одноклассники, смеялись над моими мечтами и дразнили меня на киношный манер: «Анжеликой — маркизой флаеров». На радость дразнящим, моя модельная карьера не росла, а вот жопа, на бабушкиных пирожках, росла как на дрожжах. Так и утонули бы мои завязшие в деревенском болоте мечты, если бы меня случайно, однажды, не заметил на пачке презервативов один известный голливудский кинопродюсер. Он настолько был впечатлён моей красотой, что захотел меня… непременно снять в каком-нибудь фильме. Каким-то чудом, отыскав меня через рекламный отдел нашего «резинового завода», он приехал за мной в нашу «деревню» на белом лимузине и, уговорив моих родителей отпустить дочь с ним в Америку, увёз меня за океан. Он с утра до вечера, лично, обучал меня актёрскому мастерству и актёрской раскрепощённости до тех пор, пока я не оказалась в его постели на первых в своей жизни «пробах». После многократных ежедневных «дублей», примерно через месяц, он, с удовлетворённой застенчивостью, сообщил, что, к сожалению, идею его сценария не утвердили и съёмки фильма откладываются на неопределённый срок. Пообещав перезвонить мне, как только проект возобновится, он вручил мне небольшую сумму денег на дорогу до России и попросил выехать из его дома. Возвращаться в родной городок обманутой и униженной мне было также стыдно, как и после первых продюсерских «кинопроб». Твёрдо решив добиваться своей цели и дальше, сделав выводы и «намотав на ус» опыт прежних ошибок, я предприняла ещё одну попытку покорить Голливуд. Но в этот раз уже не своими внешними данными, а УМОМ, и начала свой путь на вершину звёздного Олимпа с «чистого листа». С чистого бумажного листа и чернильного пера. Мой первый сценарий «РЕЗИНОВЫЙ КАПКАН ДЛЯ НЕРОДИВШЕГОСЯ ГЕНИЯ», произвёл фурор! В нём я подробно описала жизнь наивной деревенской девочки, по глупости, снявшейся в рекламе презервативов, и о том, как известный режиссёр, обманув её, оказался тем самым «резиновым изделием», не позволившем её таланту «родиться» и пробиться на свет. Мой первый гонорар позволил мне снять в Нью-Йорке квартиру и заниматься любимым делом не в формате хобби, а уже профессионально. Потом была ещё пара удачных работ и ВУАЛЯ! Перед тобой стоит не «кондомная модель» картонажной фабрики, а один из лучших сценаристов «ФАБРИКИ ГРЁЗ», — гордо заявила Анжела и иронично задрала нос вверх.