Вызванная администрацией гостиницы полиция с позором выпроводила родителей «Антигриппина» из отеля и, проконвоировав их до аэропорта, депортировала на Родину.

В самолёте дед продолжал возмущаться предвзятым отношением иностранцев к русским и обещал непременно вернуться в Европу на танке, чтобы показать им «Кузькину мать». А Бабка, со злобой уставившись в иллюминатор, монотонно бубнила о турецких варварах, жестоко вырезавших на территории отеля всю арбузную культуру, и грозилась сообщить об этом фруктовом геноциде в Общество Защиты Арбузов.

Тем временем в поисках проститутки-смертницы Капитан Щеглов облазил все самые известные притоны в городе, но подходящую кандидатуру так и не нашёл.

Переспать за деньги с «Антигриппином» были готовы многие, а вот разорваться под клиентом на много маленьких «проституток» — желающих не было, даже за баснословную сумму. Проблема осложнялась ещё и тем, что той самой БАСНОСЛОВНОЙ СУММЫ у капитана Щеглова и в помине не было. Поэтому, нужно было искать идейную фанатку, которая ради «мира на Земле» бесплатно пожертвовала бы собой.

Неожиданно вспомнив коварную Миледи из фильма «Д’Артаньян и три мушкетёра» и то, как она ловко «завербовала» английского фанатика, убившего впоследствии герцога Бекингема, капитан Щеглов решил перевоплотиться в хитрую Миледи и тоже найти какую-нибудь «козу отпущения» для сексуального отмщения.

Мысленно поблагодарив отечественный кинематограф и Господа Бога за великолепную, а главное — своевременную подсказку, он яростно бросился рыть картотеку с фамилиями пострадавших от рук «Антигриппина» женщин, словно дикая свинья роющая землю под дубом в поисках желудей.

Через пару часов утомительного безрезультатного лазания по пыльным архивам, фортуна сжалилась над бывшим сыщиком и, повернувшись к капитану Щеглову передом, вложила в его руки заветную фотокарточку прелестной девушки. В деле было указано, что мужа этой несчастной молодой женщины, два года назад, по приказу «Антигриппина» насмерть запарили в сауне проститутки за то, что бедолага, будучи директором винного магазина, не хотел брать на реализацию палёную водку.

Чтобы не откладывать находку в «долгий ящик», он тут же позвонил вдове и на следующий же день назначил девушке встречу в «Чебуречной».

Провозившись всю ночь в постели на пару с бессонницей, взволнованный капитан Щеглов, соскочил «ни свет, ни заря», помылся, побрился, оделся в женское платье, накрасил ресницы и губы.

Рассматривая себя в зеркало в полный рост, поворачиваясь то одним боком, то другим, капитан Щеглов не видел в отражении сексуальную Миледи. Перед ним стоял трансвестит больше похожий на «Тутси-милашку» или на Дафну из фильма в «Джазе только девушки».

— Да-а-а… В таком виде я её вряд ли соблазню. Скорее напугаю или рассмешу, — подумал капитан Щеглов и, поймав себя на мысли, что девушку логичнее охмурять не женским образом, а мужским, пошёл в ванную «перемываться».

Примерив на себе самые разные и популярные среди женщин мужские образы — от мужественного капитана Грея из «Алых парусов» до пошлого Казановы, капитан Щеглов остановил свой выбор на имиджах разведчика Штирлица из фильма «Семнадцать мгновений весны» и английского шпиона Джеймса Бонда. Но подумав о том, что идти через весь город в «Чебуречную» в немецкой форме это, как минимум, бестактно по отношению к ветеранам, его выбор в итоге пал на образ «Бонда».

Надев свой штатский костюм и, захватив с собой четыре бутылочки дефицитного чешского пива, конфискованного ОБХСС у спекулянтов, капитан Щеглов отправился в упомянутое выше общепитовское заведение.

Войдя в «Чебуречную», по носу капитана Щеглова резко ударил аппетитный запах жареных чебуреков, а по сердцу — ожившая фотография девушки, пристально всматривавшаяся в каждого входящего, словно преданно ожидающая своего хозяина, собака. Её добрые, как у сенбернара, карие глаза, сверкали из-под короткой чёлки каштановых волос, словно две наполированные до блеска прозрачные бусины из янтаря, оправленные в идеальную форму лица. Пышная грудь при каждом открывании входной двери вздымалась от волнения, а короткое, обтягивающее фигуру, чёрное платье, подчёркивало её траурную скорбь по мужу и, конечно же, длину и стройность её прекрасных ног.

— Боже мой! Да это же вылитая Одри Хепберн! — подумал капитан Щеглов и, капнув слюнкой себе на ботинок, возбуждённо признал, что на такую соблазнительную наживку клюнул бы любой, даже самый удовлетворённый верный женатик, не то, что «Антигриппин».

— Вы, наверное, меня ждёте? — вслух предположил капитан Щеглов, подходя к столику девушки.

— Ну, если вы капитан, то вас, — с осторожностью ответила девушка и, подозрительно прищурив глаз, оценивающе окинула взглядом подошедшего.

— Да. Я капитан. Но, к сожалению не ДАЛЬНЕГО ПЛАВАНИЯ, а всего лишь ВНУТРЕННИХ ДЕЛ. А вы, я полагаю, Наташа?

— Наталья Семёновна Киберман. Стоматолог, — гордо и официально представилась девушка, продолжая держать деловую дистанцию.

— Очень приятно, — также официально, но чересчур искренне признался капитан и, поцеловав ручку даме, присел за тот же столик.

Возникла неловкая пауза.

— Предлагаю по чуть-чуть выпить за знакомство. Ну, и для «беседной раскрепощённости». Как вы смотрите на это великолепное чешское пиво? — первым нарушил тишину капитан Щеглов и выставил на столик бутылки с алкогольным напитком.

— Без отвращения, — кокетливо согласилась девушка и, выплеснув из своей кружки остатки кваса в растущее в большом горшке рядом со столиком декоративное зелёное дерево, поставила её перед капитаном Щегловым.

— Приходить к нам со своими спиртными напитками строго воспрещается, — вежливо проинформировал посетителей шустро подскочивший к ним администратор. Но, уткнувшись своим носом в раскрытое удостоверение сотрудника милиции из «отдела по борьбе с организованной преступностью», побледнев, извинился и моментально растворился в синем тумане чебуречной гари.

Через минуту, запыхавшаяся официантка поднесла тарелку с пыхтящими жаром чебуреками к их столу и, криво улыбнувшись, гостеприимно произнесла: «Это вам за счёт заведения. Приятного аппетита».

Стащив с соседнего столика для себя пустую чистую стеклянную «тару», капитан Щеглов, ловко открыв брелоком от ключей первую пару бутылок, быстро наполнил кружки шипящим дефицитом. Протянув одну из них девушке, он аккуратно чокнулся с её «сосудом» своей «ёмкостью» и, погрузив свой рот в пивную пену по самый нос, опрокинул в себя сразу полкружки.

— Да-а-а… Узнаю знакомый вкус хмельной Праги! — закатив глаза, прокряхтел капитан Щеглов и вальяжно развалился в пластмассовом кресле.

— Вы бывали в Праге? — с любопытством поинтересовалась девушка, уставившись в пенные усики капитана, визуально делающие его похожим на Эркюля Пуаро.

— Я служил там, в армии. Эх, до чего же это волшебная страна! Особенно в Рождество! — мысленно переносясь из знойной и пыльной «Чебуречной» в заснеженную Прагу, простонал капитан Щеглов. — А какой добродушный и пугливый народ эти чехи… Круглый год пьют пиво, едят кнедлики, танцуют и поют, несмотря на возраст и пол. А вот русских солдат почему-то боятся. Бегая в самоволку мы, конечно, пользовались пугливостью чешских парней и доступностью их подвыпивших подруг, но мы же их не убивали и не насиловали. Чего нас было бояться-то? — будто сам себе задал вопрос капитан Щеглов и, вспомнив о цели своего визита, обратился к собеседнице:

— А вы, Наталья Семёновна, часом не пугливая?

— Я родилась в спальном районе Свердловска, в больнице, где чаще умирают, чем рождаются. Мой папаша, после работы, по вечерам, наказывал меня ремнём за непослушание, а маму, видимо за то же самое, по ночам. А сам, променяв нас с мамой на сиськастую фрезеровщицу с Турбомоторного завода, не прощаясь, ушёл из дома, оставив мне в наследство гены хронической закомплексованности и фамилию Заикина. Киберман я стала после замужества, взяв себе фамилию мужа. Росла я во дворе, где вместо детской площадки стояли железные гаражи, возле которых постоянно сидели поддатые мужики, играли в домино, и по мере моего взросления, всё дольше и чаще смотрели в мою сторону. Отчего же мне быть пугливой-то? — ехидно ответила девушка и, поднеся кружку ко рту, тоже сделала несколько жадных глотков, пытаясь «утопить» в пиве неприятные воспоминания.