Не успела Аня переступить порог музея, как тут же столкнулась там с Таней.

— О-о-о-о, привет! Вы уже прилетели? А «Бледный» тоже здесь? — растерянно затараторила Аня, с надеждой оглядываясь по сторонам.

Таня, совершенно спокойно, уверенно и, молча, стояла перед Аней, не обращая внимания ни на вопрос, ни на саму Аню.

— Зря ты девочка встала у меня на пути. «Бледный» — мой! А ты, розовощёкая, поищи себе какого-нибудь свободного «продюсера», — начала «кудахтать» Аня, пытаясь втянуть соперницу в бабскую склоку. Но Таня, по-прежнему, не моргая, продолжала смотреть на Аню холодным безразличным взглядом.

— А-а-а, так ты тоже восковая? — догадалась Аня и, открыв от удивления рот, стала медленно ходить вокруг Тани, внимательно рассматривая каждую деталь. — Надо же, как тебя реалистично слепили, «Снегурочка». Интересно, а в твоём теле в точности соблюдены все пропорции или их немного «приукрасили»? — продолжала изучать восковую копию соперницы Аня, с лёгкой завистью косясь на грудь и попу.

— МАТ-РЁШ-КА, — саркастично, с явными нотками ревности в голосе, по слогам прочитала Аня подпись на экспонате и, неожиданно для себя и своего воспитания, резко выставила оттопыренный средний палец перед восковым лицом статуи. — ХРЕН ТЕБЕ, А НЕ «БЛЕДНОГО»! ШАЛАВА ТЫ, А НЕ МАТРЁШКА! — процедила сквозь зубы Аня и, смачно плюнув в экспонат, встала в вызывающую бойцовскую стойку.

Восковая «Таня» пронзительно заверещала на весь музей, вокруг замигали красные лампочки, и со всех сторон к Ане стали сбегаться крепкие мужчины в полицейской форме.

Оказавшись в цепких руках службы безопасности музея, Аня объяснила своё неадекватное поведение «временным помешательством», вызванным жуткой ненавистью к русской музыке и, особенно к её исполнительницам. А обильное слюноотделение она объяснила состоянием аффекта, которое вызвали патриотические чувства к американской музыке — кантри, джазу и рок-н-роллу. Признав, что поступила неправильно, Аня принесла свои глубочайшие извинения сотрудникам музея и пообещала, что больше никогда так делать не будет.

Охранники музея, конечно же, обожавшие кантри, джаз и рок-н-ролл, вошли в положение посетительницы и не стали давать «ход делу» и наказывать Аню по всей строгости законов штата. А просто заставили Аню провести генеральную уборку во всём музее: протереть пыль на всех статуях и отдраить пол в туалете.

Чтобы не мешать посетителям, Аня смогла приступить к «исправительным работам» только после закрытия музея.

Так, с вёдрами и тряпками, в замызганном халате, она, словно Золушка, провела ночь в музее.

Натирая «до блеска» звёзд шоу-бизнеса, Аня делилась с ними своими переживаниями и мечтами о «Бледном» принце. Она уверяла их, что из-за «Матрёшки», вместо того, чтобы сейчас кружиться в объятиях этого «принца» на свадебном балу в шикарном пышном белом платье под марш Мендельсона, она вынуждена в гробовой тишине натирать во всех местах их великие тела.

Во время своих романтических мечтаний Ане казалось, что экспонаты внимательно и терпеливо слушают её, выказывая всем своим видом сочувствие и понимание.

После полуночи она стала развивать мысль о том, что было бы неплохо с почестями похоронить Ленина, а в Мавзолее установить восковую фигуру живого Ильича. Причём, не «лежачую» фигуру, а «стоячую». Чтобы он, действительно, выглядел «живее всех живых», а не «мертвее всех мертвЫх». И вообще, переделать Мавзолей — в «МУЗЕЙ РЕВОЛЮЦИИ» и установить в нём ещё и восковые фигуры Дзержинского, Свердлова, Сталина. Ведь тогда к «Ленину» могли бы приезжать «ходоки» со всей страны и, как в былые времена, беседовать с ним «по душам», как это делает сейчас она с голливудскими звёздами. А обиженные и обездоленные люди могли бы приходить к «Сталину» с «Дзержинским» и жаловаться им на окружающий их повсеместный бардак и беспредел. Анне вдруг стало мерещиться, что экспонаты музея не только её внимательно слушают, но и натужно пытаются уже ей что-то сказать.

А под утро, когда она начала стыдить восковые фигуры и спрашивать их: «Как им не стыдно стоять «под одной крышей» в одном музее с развратной разлучницей «Матрёшкой»?», до Аниных ушей уже стали долетать отчётливые звёздные советы: прыгнуть в «карету» и побыстрее мчать отсюда навстречу своему «принцу», пока от её нытья их головы не превратились в восковые «тыквы».

В итоге, пришедшие утром на работу сотрудники музея с ужасом обнаружили торчащую между ног восковой «Матрёшки» метлу, на голове — пустое ведро и подпись на информационной табличке: «БАБА-ЯГА».

Чтобы вернуть экспонат в прежний надлежащий вид, музей пришлось закрыть от посетителей на один день. А охрану музея, совместно с полицейскими детективами, бросить на поиски сбежавшей в неизвестном направлении «Золушки», по свежим мокрым следам, оставленных на полу её «туфельками».

Первый раз в жизни «Антигриппин» вышел из здания суда свободным человеком. Причём в этот первый и единственный раз его освободили не из-под стражи, а из-под жены, сняв с него супружеские «оковы» прямо в зале суда.

Сделав для себя удивительное открытие в том, что суд может быть и справедливым, новоявленный холостяк, решил этот судьбоносный день считать праздничным днём, и каждый год бурно его отмечать.

Придумав этому празднику звучное название «ДЕНЬ СУПРУЖЕСКОЙ НЕЗАВИСИМОСТИ», он арендовал на всю ночь ресторан и, пригласив на праздник авторитетных «коллег», друзей, и прочую криминальную шушеру, закатил ПИР НА ВЕСЬ МИР.

Но, прежде чем пуститься в беспробудное пьянство и в безудержное веселье, «Антигриппину» хотелось какой-то неофициальной процедуры, наподобие ВЕНЧАНИЯ (которое проходит в церкви), или БРАКОСОЧЕТАНИЯ (какое проводят в ЗАГСе, где в знак объединения сердец и создания брачного союза надевают друг другу кольца).

Поскольку слово «развод» ассоциировалось у него с какой-то подставой, он придумал своему «развенчальному» мероприятию другое наименование — «ПЕРЕПЛАВКА БРАКОВАННЫХ КОЛЕЦ» («бракованных» — имеется в виду брачных, но несчастливых обручальных колец). Эту праздничную церемонию должен был проводить очень уважаемый «золотой» человек, относящийся к благородному металлу как к святыне. И как считал «Антигриппин», на роль «СВЯТОГО золотого ОТЦА» идеально подходил «Властелин золотых колец и цепочек», а также кулонов, браслетов и серёжек Всея Руси — КАРЛ ЛЬВОВИЧ ЦАЦКИН, известный в криминальных кругах как «ГОЛДМЕН» (золотой мужчина, золотой человек).

Карл Львович не имел никакого отношения к ФОРТ-НОКСУ и другим золотым запасникам Земли. Он был королём «рассыпухи». Королём потерянных, краденных и добровольно-сдаваемых изделий из золота, попадаемых в его «паутину» как через уличных «паучков», так и через официальные «сети» натянутые по всей стране и именуемые «Ломбардами». И если бы в криминальном мире проходили международные соревнования «профессионального мастерства», то в своей «профессии», он обязательно бы завоевал титул «МАСТЕР ЗОЛОТЫЕ РУКИ» и вырвал бы ЗОЛОТУЮ МЕДАЛЬ у любого, лишь только потому, что эта медаль была бы сделана из чистого золота.

Манеру говорить, походку, причёску, этот пожилой, худосочный «Златоман», пытался перенять у своего любимого актёра Гэри Олдмена и скорее всего не потому, что Карлу Львовичу нравились герои, которых играл Гэри Олдмен, а потому, что сокращённое до инициала актёрское имя ГЭРИ с фамилией ОЛДМЕН образовывали его прозвище «Г.ОЛДМЕН». А вот его любимым фильмом, несмотря на то, что в нём не снимался его любимый актёр, был «GOLDMEMBER», кинематографическая история о бандите с золотым членом, которому противостоял Остин Пауэрс. В общем, всю жизнь его интересовало одно только золото и всё, что было связано с ним.

Свою криминальную карьеру юный Карл начал в студенческие годы, подрабатывая в выходные дни на рынке «напёрсточником». За его революционные идеи ПОРОВНУ делить прибыль, «коллеги» прозвали его «МАРКСОМ», а его напарника, чтобы не путаться, «ЭНГЕЛЬСОМ».