Чтобы порушить этот наметившийся союз, боярин Малой обратился к помощи церкви. Целый клир из митрополита Владимирского и епископов Тверского и Смоленского строго указал князю на недопустимость выдачи души православной в лапы неверному полукатолику-полуязычнику. Эта гневная отповедь князю стоила мне немало, и в деньгах, и в обещаниях, но эти траты окупились с лихвой. Литва обиженно умылась, а Глеб уже с радостью уцепился за предложение Московского князя Василия.
Зачем я так старался⁈ Ну, тут несколько причин. Во-первых, это твердое убеждение, что если уж за какое дело взялся, то надо обязательно довести его до конца, а вторая — это Ярославичи. С Великими князьями необходимо было договариваться, а сделать это оказалось непросто. Для начала следовало хотя бы встретиться, и тут остро вставал вопрос где⁈ Мне ехать в Киев или Владимир и зазорно, и небезопасно, а в Тверь ни Андрей, ни Александр тоже не поедут. Требовалась нейтральная площадка, и свадьба их младшего брата на Москве оказалась как нельзя кстати.
Тут опять же надо сказать большое спасибо митрополиту Кириллу, он воспринял идею встречи очень положительно и сам лично был у Глеба в Смоленске, говорил во Владимире с Андреем, и съездил в Киев к Александру. Не знаю, какими аргументами он там их убеждал, но результат налицо, оба Великих князя Земли Русской здесь.
Вчера Калида вместе с боярином Малым еще раз встречались с ближними людьми Ярославичей и в который уже раз обговорили детали встречи. Где, когда, в каком количестве. Они не доверяли мне, да и я доверчивостью не страдаю. Князья, а уж тем более Ярославичи, народ горячий, а разговор предстоял жесткий. В результате остановились на верхней горнице в левом крыле терема. В нее можно было попасть с двух сторон изнутри, а еще с наружной анфилады. Это имело значение, потому как каждая сторона хотела иметь свой контролируемый вход-выход, а также очень щепетильно относилась к ожиданию. Никто не желал приходить первым и ждать других, так что этот момент тоже тщательно обговаривался.
После долгих дебатов все-таки утрясли все основные нюансы — заходим одновременно, без оружия, и с одним сопровождающим. Не то, чтобы я большой сторонник протокола и прочих дворцовых штучек, нет, мне на это плевать. Просто необходимо было настроить князей на то, что разговор будет равных с равным, и в таком деле подобные тонкости играют очень важную роль.
Тут вновь боярин Малой проявил свою изворотливость. Зная, что Андрей с Александром тоже друг другу в старшинстве не уступят, он и предложил такой формат встречи, дабы никому не зазорно было.
Андрей и Александр легко бы приняли такие условия по отношению друг к другу, но от необходимости равняться со мной их коробило. Тут у них оставалось только два варианта, либо соглашаться, либо вовсе отказываться как от встречи, так и от слова, данного митрополиту Кириллу. Нарушить слово для обоих было делом нехитрым, водился за князьями такой грех, но их останавливало тоже что и всегда. Они не могли договориться между собой, и каждый опасался, что он откажется от встречи и уедет, а второй останется и заключит со мной сделку за его спиной и за его счет. Этот страх быть обманутым заставил «моим дорогих князей» согласиться с предложенными условиями и тем самым признать наше равенство хотя бы на момент переговоров.
Подняв взгляд, окидываю идущую своим разгульным чередом свадьбу. Молодые уже поднялись и собрались идти в опочивальню. Развеселившиеся гости встретили их дружным пьяно-одобрительным гвалтом, и это значит, что скоро нужно будет подниматься и мне, встреча с князьями обговорена как раз после ухода молодоженов.
* * *
Александр сидит так, будто аршин проглотил, не позволяя себе расслабиться ни на секунду. Его подбородок горделиво вздернут вверх, а в глазах читается нескрываемое презрительное пренебрежение. Андрей же, наоборот, выглядит озабоченным или даже подавленным, словно бы он сам, а не его старший брат, княжит в разоренном до предела Киеве.
За спиной Александра высится знакомый мне еще с первой встречи в Киеве боярин Дмитро Ейкович, а рядом с Андреем мой старейший недоброжелатель Акинфий Ворон.
«Ну и советников они себе выбрали, — иронично усмехаюсь про себя, — мол если вдруг сами дадут слабинку и захотят договориться, так чтобы эти отсоветовали!»
С того момента как мы все вошли в горницу, оба князя не проронили ни звука. Общие слова приветствия за них говорили их представители, а как все расселись, так и вообще в горнице воцарилась полная тишина.
Посчитав, что выдержал достаточную паузу, я решил начать.
— Уважаемые Великие князья, — начал я по-простому без перечисления всех титулов, — я рад, что вы все-таки приняли мое приглашение и приехали. Я искал встречи с вами, дабы…
— Я приехал на свадьбу брата, по его приглашению, а отнюдь не по твоему, Фрязин! — Резко оборвал меня Александр. — То, что я сейчас здесь, так это вот Дмитро Ейкович уговорил… Мол потолкуем, с нас не убудет, а вдруг Фрязин что толковое и предложит… Но пока вижу зря я его послушал!
То, что Александр храбрится и расфуфыривается, это хорошо. Значит, есть еще запал в душе, и злая кручина последних неудач еще не выжгла его до тла. Поэтому я не обращаю внимания на его резко-недоброжелательный тон и говорю все в том же примирительном ключе.
— Конечно, все мы здесь по приглашению князя Василия, — и широко улыбнувшись, добавляю, — но это не отменяет того, что нам всем давно уже следовало поговорить.
Эта маленькая перепалка почему-то вызвала раздражение у Андрея.
— Если ты хочешь сказать чего, Фрязин, так говори! Я не собираюсь тут торчать до утра!
«Ба, какие мы все нервные!» — Меня тоже начинает бесить их гордыня, но пока я не позволяю эмоциям взять верх. У меня есть цель, и ради нее я готов потерпеть. Все чего я хочу, это чтобы мы не передрались хотя бы до будущего года, до того времени когда я буду договариваться с Ордой. Мне надо, чтобы мы там представляли Русский улус единой силой, способной как на жесткое противостояние, так и на серьезную помощь.
Задержав свой взгляд на лице князя Андрея, дожидаюсь, пока он перестанет желчно ворчать, и только после этого начинаю говорить.
— Вот вы, уважаемые князья, недовольство свое изволите выказывать, мол я вас от важных дел отрываю. А ведь я и за ваш интерес радею…
— За нас переживать не надо, — вновь резко оборвал меня Александр, — о себе мы сами как-нибудь озаботимся!
Этим он меня разозлил окончательно, и я уже не сдерживаюсь.
— А я вижу! Вижу, как вы заботитесь! Половину того, что вам предки ваши великие оставили, монголам просрали, а другую половину литве скоро сдадите!
— Да как ты смеешь с…! — Начал было наезжать Ворон, но я ожег его таким взглядом, что тот резко осекся.
Резко перевожу взгляд на закаменевшее лицо Киевского князя.
— Иль скажешь не так, Александр Ярославич⁈ Не поджимает тебя Миндовг?!. А может больше Даниил Галицкий достает⁈ У них обоих аппетит-то разыгрался в последнее время, а с такими доходами как у тебя сейчас, князь, не ровен час, попрут они тебя с Киевского стола, и Сартак не поможет.
Пройдясь по самым болевым точкам, я ожидал бурной реакции, но Александра меня удивил. Видать, эти проблемы были для него настолько серьезны, что ради их решения он был готов поумерить свой гонор.
Ответ его прозвучал спокойно, хоть и с демонстративной угрозой в голосе.
— Не много ли ты на себя берешь, Фрязин⁈
На это я лишь отрицательно покачал головой и повернулся к Андрею.
— А как там ханский баскак поживает⁈ Дай-ка угадаю, всю кровь с Владимиро-Суздальской Земли выпил и теперь требует от тебя похода на Новгород и проведения там поголовной переписи⁈ И что, поведешь зимой дружину на Новгород?
Великий князь поморщился, будто закусил кусок лимона. И было отчего. Я знал, что Салам-Буга ведет себя во Владимире по-хозяйски. Самого князя ни в грош не ставит и делает все, что заблагорассудится. За прошлый год он прошелся по всей северо-восточной Руси, и только Новгород отважился закрыть перед ним ворота. Идти на штурм Великого города только со своими силами Сала-Буга не решился и потребовал помощи от Владимирского князя. Об этом ко мне шли слухи как из Владимира, так и из Новгорода, а братья Нездиничи умоляли меня придумать хоть что-то, дабы отвадить от них ханского баскака.
