После плавания по Белому морю, Петр I организует новые масштабные военные маневры. Под деревней Кожухово (возле Симонова монастыря) был сооружен земляной городок, в котором сел в осаду со стрельцами «польский король» И. И. Бутурлин. «Генералиссимус» Ромодановский выступил во главе значительного воинского отряда – более семи тысяч человек – потешных Преображенского, Семеновского и Бутырского полков, дворянской конницы и рейтар. В числе артиллеристов находился и бомбардир Преображенского полка Петр Алексеев, т. е. сам царь.
В нарушение плана маневров армия Ромодановского слишком быстро захватила штурмом земляной городок. Осаждавшие залили городок «из медной трубы водою» и взяли его. «Польский король» засел в обозе, но потерпел поражение и попал в плен – «самого его взяли ж, и завязали руки назад, и со всеми ближними людьми, и привели в шатер к князю Федору Юрьевичу Ромодановскому». Отличился в Кожуховском походе и бомбардир Петр Алексеев – он взял в плен стрелецкого полковника.
По окончании маневров, как сообщает в своем дневнике современник, думный дворянин И. А. Желябужский, «князю Федору Юрьевичу Ромодановскому дано новое звание государичем». Вероятно, именно к осени 1694 г. относится начало титулования Ромодановского «князь-кесарем», «государем» и «цесарем» со стороны Петра I и всех членов его «компании» и воздаяния ему внешних почестей как государю. В своих письмах Петр I называл Ромодановского не иначе как «Sir» или «Konig» и отчитывался перед ним в своих действиях. Победы русского оружия, по письмам Петра к Ромодановскому, представлялись победами армии, подвластной князю-кесарю. «…Известно вам, государю, буди, что благословил Господь Бог оружия ваше государское: понеже вчерашнего дня, молитвою и счастьем вашим государским, азовцы, видя конечную тесноту, сдались…» – писал Петр I из второго Азовского похода после взятия крепости. Подписывал свои письма к князю-кесарю Петр так: «Вашего величества нижайший подданный Piter». Ромодановский в ответ именовал царя: «Господин капитан Петр Алексеевич» или «Господин бомбардир Петр Алексеевич».
Игра в «князя-кесаря» имела и внешние проявления. По возвращении из Азовского и других походов полки представлялись князю-кесарю. Он принимал парад и награждал победителей. Ромодановскому ходатайствовал о своем производстве в чины и сам Петр I. После Полтавской битвы он обратился к фельдмаршалу Б. П. Шереметеву с просьбой рекомендовать «государям нашим (обоим) о моей службе…». «Государи», т. е. Ромодановский и И. И. Бутурлин, не заставили себя упрашивать и произвели Петра в чин контр-адмирала, а по сухопутной иерархии – генерал-лейтенанта. В ответ царь так благодарил князя-кесаря: «И хотя я еще столько не заслужил, но точию ради единого вашего благоутробия се мне даровано, о чем молю Господа сил, дабы мог вашу такую милость впредь заслужить». В 1712 г. Ромодановский произвел царя в полные генералы, но Петр задержал этот указ, считая, что вследствие несчастного Прутского похода он как военачальник не заслуживает такого повышения. Лишь через год, после очередной победы русского оружия, к которой царь имел непосредственное участие, Петр возобновил ходатайство о своем производстве. 12 августа 1713 г. он писал Екатерине I: «При сем объявляю, что в 6-й день сего месяца господин адмирал объявил мне милость государя нашего – чин генерала полного, чем я вас, яко госпожу генеральшу, поздравляю».
Эта часть «игры в князя-кесаря» представляется важной педагогической мерой царя по отношению к своим подданным. Как и прочие, он получал повышения и награждения не по своему рангу царя, а за реальные военные заслуги. При этом эти заслуги оценивал также не сам Петр I, а третье лицо.
Помимо титулатуры в письмах и порядка чинопроизводства, почести князю-кесарю подчеркивал и церемониал. Царь презирал проявления этикета в кругу своих сподвижников, поощряя демократическое обращение (конечно, в меру). В отношении князя-кесаря, Петр напротив проявлял внешние знаки почтения – снимал шляпу, входил на двор к Ромодановскому только пешком, оставляя карету за воротами, в карете не садился рядом, а садился впереди. Однажды, как свидетельствует токарь Петра I А. К. Нартов, царь позабыл снять шляпу и получил выговор от Ромодановского. Тот пригласил царя к себе и, не вставая с кресла, отчитал его: «Что за спесь, что за гордость! Уже Петр Михайлов не снимает ныне цесарю и шляпы».
Тем более и сподвижники Петра были вынуждены отдавать подобные почести Ромодановскому. Своей властью князь-кесарь пользовался в духе, свойственном тому грубому времени. Будучи большим любителем спиртного, он заставлял напиваться и своих гостей. В сенях его дома на Никитской улице приезжего встречал обученный медведь с чаркой водки. Тех же, кто отказывался пить, медведь драл…
Внешнее почтение, как мы увидим далее, не закрывало царю глаза на недостатки Ромодановского. Ему приходилось делать грозные внушения князю-кесарю, и тогда становится очевидно, кто на самом деле государь.
Историки обратили внимание на сходство «игры в князя-кесаря» Петра I и Ромодановского со странным эпизодом времен Ивана Грозного – «вокняжением» Симеона Бекбулатовича. В 1575 г. царь неожиданно уступил трон крещеному татарскому хану Симеону Бекбулатовичу. На имя того Грозный посылал смиренные челобитные, именуя себя «князем Иванцом Московским». Симеон восседал на троне, а Иван Грозный – на лавке среди бояр. Правда, Симеон не пользовался царским титулом, а именовался «великим князем». Через год Иван Грозный столь же неожиданно свел Симеона с престола и дал ему в удел Тверь. Логичного объяснения этого поступка Ивана Грозного мы так и не имеем. Есть свидетельство, что царь опасался предсказания волхвов о том, что в этом году случится «смерть московскому царю», и сделал так, что царя вообще не было. Другая версия гласит, что Грозный «искушал» людей, проверяя их благонадежность. Есть определенное сходство между ситуацией – Симеон Бекбулатович по своему происхождению от ханов Золотой Орды был потомком верховных сюзеренов московских князей, а Ромодановский, помимо своего происхождения от Рюрика, был еще и свойственником царя (его сын был женат на сестре царицы Прасковьи Федоровны Салтыковой, жены Ивана V Алексеевича). Тем не менее, помимо педагогического значения «игры в князя-кесаря», реальной пользы от этого нововведения не заметно. Представляется, что Петр, которому был ненавистен весь старомосковский обиход, высмеивал таким образом «старину» с ее сложным церемониалом. Таким образом, шутливая «игра в царя» с Ромодановским была подобна шутливой и малопристойной «игре в патриарха» и «Всепьянейший собор», которую Петр I вел со своим старым воспитателем Н. М. Зотовым и другими приближенными лицами.
Однако Ромодановский был не только шутовским «генералиссимусом», «адмиралом» и «князь-кесарем» – он исполнял множество важнейших и ответственных поручений, и прежде всего возглавлял вплоть до своей кончины всю сыскную и карательную службу. Еще в 1686 г. Ромодановский стал главой (судьей) Преображенского приказа – особого учреждения, со временем ставшего основным инструментом карательной политики Петра I. В ведении Ромодановского находился розыск по всем уголовным и политическим преступлениям, занимавший значительное место в государственной деятельности Петра. Жесткая ломка старых устоев вызывала негодование в различных слоях общества, оно выражалось как в осуждающих речах, так и в реальных антиправительственных действиях – заговор И. Е. Цыклера и А. П. Соковнина 1697 г. с целью убить Петра I, стрелецкое восстание 1698 г. и другие. Широкий размах приобрели и уголовные преступления – убийства, грабежи, казнокрадство, взяточничество. Со всем этим железной рукой боролся князь-кесарь. В должности начальника Преображенского приказа ему не было замены.
Взглянем на интенсивность розыскных и карательных мероприятий, согласно вышеупомянутому «Дневнику» И. А. Желябужского:
«Января в 24 день (1695) в Потешном дворце пытан боярин Петр Авраамович Лопухин, прозвище Лапка, в государственном великом деле и января в 25 день, в ночи, умер…
