Время от времени Эва оглядывается через плечо и замечает меня. Она может вести себя так враждебно, как ей хочется, но ее глаза каждый раз выдают ее.

Эве нравится эта маленькая игра в кошки-мышки, которую мы затеяли.

И мне тоже.

Однако не моим яйцам.

К тому времени, как я догоняю ее, Эва уже входит в шикарный многоквартирный дом. Когда девушка заходит внутрь, моя грудь ударяется о ее спину, вторгаясь в личное пространство, в каждое движение. Она притворяется, что это ее не волнует, но могу сказать, что это так, судя по ее крошечным сжатым кулачкам по бокам.

Мы входим в переполненный лифт, и я остаюсь позади нее. Как девчонка, которой она и является, Эва прижимается своей задницей прямо к моей промежности и подмигивает в отражении зеркальной стены. Мои пальцы впиваются в ее талию, приказывая ей остановиться или продолжать, на данный момент я ни хрена не понимаю. Кончики ее волос щекочут мои руки, и я представляю, как оборачиваю их вокруг кулака, пока я…Дзынь.

Дверь лифта открывается, и все вываливаются наружу. Громкий бас от музыки на вечеринке отдается в ушах, когда мы приближаемся к двери в конце коридора.

Это будет долгая ночь.

***

— ЧЕРТ, С НИМ ВСЕ В ПОРЯДКЕ.

Эва закатывает глаза и осушает рюмку текилы.

— Этот парень словно герпес. Как раз в тот момент, когда ты думаешь, что избавился от него, бум! Он снова, вернулся за добавкой.

Дианна качает головой, ее глаза раздевают меня с того места, где я стою в нескольких футах от нее.

— Я бы была не против, чтобы он заразил меня герпесом.

— Во-первых, это отвратительно. И ты не представляешь, каково это, когда за тобой следят повсюду, куда бы ты ни пошел.

Эва все еще злится из-за того, что я набросился на нее раньше. Еще больше разозлило то, что она не смогла меня оттолкнуть.

— Мне неловко, что он здесь, — говорит она. — Ни у одной из этих чопорных сук нет телохранителей. Из-за этого я выгляжу нелепо.

— Думаю, это добавляет тебе шарма и делает важной персоной, которой ты и являешься.

Брюнетка обнимает Эву за плечи.

— Забудь о нем и постарайся весело провести время.

Улыбка Дианны меркнет, и выражение ее лица становится суровым.

— Доминик здесь, но он не один.

Я прослеживаю за их взглядами через всю комнату, останавливаясь на каком-то чуваке в черных слаксах и розовой рубашке. Его волосы намазаны гелем, зачесаны в сторону, как у какого-то наемника, и он обнимает пышногрудую блондинку.

Кто такой этот Доминик для Эвы, и почему от его присутствия она вся краснеет?

Что еще более важно, почему меня злит, что кто-то вроде него оказывает на нее такое воздействие?

— Мне все равно, — говорит Эва, хотя язык тела доказывает обратное.

Она наливает себе еще рюмку и осушает ее снова. Затем хватает Дианну за руку и ведет ее на импровизированную танцплощадку в центре просторного зала. Проталкиваясь в середину толпы, встает так, чтобы быть спиной к Доминику. Ее друзья собираются вокруг нее, и они танцуют под ужасную музыку, ревущую из динамиков.

Эва одета не так, как другие девушки здесь, даже ее подруги. Она выделяется, как больной палец, и я удивляюсь, зачем ей понадобилось приходить на подобную вечеринку. Это не в ее стиле.

Доминику не требуется много времени, чтобы заметить ее, и когда он направляется на танцпол, ответ становится ясен: Эва здесь не для того, чтобы веселиться. Она здесь, чтобы что-то доказать.

Ее глаза закрыты, руки подняты над головой, бедра покачиваются в такт. Она насмехается над ним. Показывая ему, что он потерял.

Дианна наклоняется, чтобы прошептать ей на ухо, и глаза Эвы распахиваются, чтобы встретиться с моими.

Я уже начинаю двигаться, но она качает головой, взглядом умоляя меня оставаться на месте.

Она хочет этого, хочет услышать все, что он скажет. Моя челюсть сжимается, но я киваю и даю ей понять, что буду вести себя прилично.

Но только сегодня.

Доминик улыбается друзьям Эвы, когда приближается, но они скрещивают руки на груди, свирепо глядя на него, как и подобает лучшим друзьям.

Эва оглядывается через плечо, едва узнавая его, прежде чем снова повернуться и продолжить танцевать.

Этот хуесос встает перед ней и обвивает руками ее талию. Эва прижимает обе руки к его груди и отталкивает парня. Они обмениваются словами, но я не слышу, о чем именно говорят.

Я двигаюсь к ним, расталкивая людей со своего пути.

Дианна встает передо мной прежде, чем я успеваю подойти.

— Подожди. Она должна это сделать.

— Кто он такой?

— Ее бывший. Он изменил ей. Эва узнала об этом в ту ночь, когда напали. У нее была тяжелая неделя.

Чувство вины скручивает мои внутренности.

— Этот парень — настоящий кусок дерьма, — продолжает Дианна. — Она не была в него влюблена или что-то в этом роде. Эва никогда никого не подпускает к себе слишком близко, но все же…

Руки Эвы взлетают, когда она кричит на него, и указывает на блондинку, с которой Доминик обнимался несколько мгновений назад.

Он качает головой, вероятно, придумывая ей какое-нибудь жалкое оправдание. Но она на это не купилась. Эва отшвыривает его и начинает пробираться сквозь толпу в противоположном направлении.

Умная девочка.

Затем Доминик хватает ее за запястье и притягивает обратно к себе.

И мое терпение лопается, как нитка.

В два прыжка я оказываюсь рядом и оттаскиваю его назад за шиворот. Тащу парня на другую сторону танцпола и не останавливаюсь, пока не выталкиваю через выход.

Он, спотыкаясь, выходит в коридор и резко оборачивается.

— Какого хрена, братан?

— Держись, блядь, подальше от Эвы.

Доминик приглаживает растрепавшиеся волосы на своей дурацкой, намазанной гелем голове.

— Кто ты, черт возьми, такой?

Собираюсь показать ему, кто я такой, черт возьми, когда рука Эвы обхватывает мой бицепс.

— Он со мной.

Мой член твердеет от этих двух слов.

Рот придурка отвисает, глаза мечутся между нами двумя.

— Эва, ты сейчас серьезно? Он?

Я ухмыляюсь.

— Похоже, твой член-карандаш как у Ричи Рича (прим. пер-ка.: фильм 1994 года с Маколеем Калкиным в главной роли) просто не делает то, что могу я.

Доминик сжимает руки в кулаки и бросается на меня. Одним быстрым движением отталкиваю Эву себе за спину и ударяю кулаком ему в челюсть. Он отшатывается назад, и я упираюсь предплечьем ему в шею, прижимая его к стене.

— Повторяю в последний раз, держись подальше от Эвы. Иначе ты подавишься собственным членом, когда я оторву его и воткну тебе в глотку. Ты понял это, красавчик?

Он кивает, отплевываясь от давления моей руки на его яремную вену (прим. пер-ка.: пара вен, находящихся на шеи и обеспечивающие кровообмен между головой и остальным телом). Мне следовало бы остановиться, но удерживаю его просто для того, чтобы донести свою мысль до сознания. Приятно дать слабину, снять часть этого напряжения. Лицо засранца приобретает приятный пурпурный оттенок, и я прижимаю руку сильнее.

Ладонь Эвы скользит по моей спине, возвращая меня к реальности.

— Полегче, Здоровяк.

Я выхожу из себя и отступаю назад. Доминик падает на землю, хватаясь за горло, как киска. Глаза Эвы широко раскрыты, она смотрит на меня со смесью страха, шока и… интриги?

Черт, это вышло из-под контроля.

Перешагиваю через Доминика и захожу за угол в поисках лифта. Не могу вернуться на вечеринку, только не в таком виде. Вена на шее пульсирует, и перед глазами все расплывается. Мне нужен воздух. Нужно успокоиться, черт возьми.

Эва проскальзывает в лифт следом за мной как раз перед тем, как дверь закрывается. Она прислоняется к противоположной стене, наблюдая за мной, пока мы спускаемся.

— На что ты уставился?

Я стискиваю зубы.

— На тебя.

— Почему?

— Потому что мне любопытно.