— Дурак ты Громов, ты хоть понимаешь что я сейчас пережила?! Я же думала тебя больше нет. Ещё и врач сказал что мужчина не выжил.

— Он и не выжил Ульяш, видимо Жека не понял о ком ты спрашиваешь.

— Наш кошмар закончился, Гер?

— Закончился…

Зная что все самое страшное закончилось, зная что теперь всё будет по другому, после такого ужаса и вечного страха, только после этого я осмелилась облегчённо выдохнуть и вообще начать дышать.

— Ульяш? Ребенок? Что с ребенком?!

— Гер…

— Не молчи! Ну? Что с ним?

В его испуганных, расширенных зрачках плескался дикий страх, будто вытесняя ненависть за то, что могло случиться с нашим малышом, в нём боролась огромная злоба и вообще все остальные чувства когда он понимал что малыша возможно уже нет. Нежно касаюсь ледяными пальцами его острых скул, наклоняюсь к нему как можно ближе, зарываюсь носиком в его шею, а потом медленно, поднимаюсь к его уху, обдавая его своим горячим дыханием.

— Громов, ты будешь дважды папой… Я просто уверена в том, что ты будешь самым лучшим отцом на свете…

С мягкой улыбкой, шепчу ему на yxo.

— Спасибо тебе, моя упрямая, любимая бунтарка.

Несколько секунд Гера молчал, но облегчённо выдохнув, он поднял синие как океан глаза на меня, переплетая крепкие пальцы с моими. Смотря в его такие уже стеклянные от счастья омуты, прислонилась своими мягкими губами к его слегка сухим губам, нежно оставляя на них поцелуй. От понимания что он здесь, рядом, уложила аккуратно голову на его крепкое плечо, где не было повязки, лишь бы не причинить ему ещё большей боли которую он сейчас явно ощущает, а потом, я почувствовала как рука Германа скользнула по моей талии, нагло уже сжимая мою упругую попку.

— Я сейчас вас как школьников по палатам разгоню, устроили тут оргию на больничной койке, все Гер, выпускай из своих цепких лап девушку и на перевязку, а вы Ульяна, под капельницу, которую так варварски сорвали.

Герман, даже не удосужился убрать свои руки с моей попки, он лишь ещё сильнее её сжал и нагло смотрел на врача.

— Жек, я чуть жизни не лишился, думал её больше не увижу никогда, а ты врываешься в самый неподходящий момент.

Подложив кожаную папку под мышку, доктор прислонился к дверному проему и с легкой улыбкой поочередно посмотрел на нас с Герой.

— Слушайте простреленные, вы сначала раны свои полностью залечите, a потом хоть тут в одной кровати спите.

— Серьезно? Позволишь?

Герман игриво вскинул одну бровь вверх, смотря на доктора, нежно подхватил мою ладонь, оставляя на ней трепетный поцелуй.

— По своим палатам, живо!

— Простите, Гер, я пойду, я ещё к тебе зайду.

Проведя ладонью по его холодным щекам, ласково спустилась руками вниз и провела по его плечам, а потом запустила пальцы в волосы и чуть помассировала ему затылок затылок.

— Зайдёт, зайдёт, как только все процедуры выполнит тогда и зайдёт.

Только хотела выйти из палаты, как дверь с грохотом открылась, а в палату на огромной скорости вбежал обеспокоенный Макс.

— Папа! Мама!

Что я ощущала в этот момент? Что я почувствовала когда он назвал меня мамой? Ощутила как по моему животу и душе расползается тепло, тысяча невесомых бабочек поднимает меня высоко на самый пик блаженства. Макс подбежал сначала к Гере, отбил кулачок, а потом резко повернулся в мою сторону и крепко обнял меня за талию, утыкаюсь своим лицом в мой живот.

— Ты сказал мама? Ты назвал меня мамой?

Смотрю на Германа, который сияет от неимоверного счастья и услышанного. Видимо он тоже не ожидал таких слов в мою сторону от сына. А я и сама не верила до конца, приняла все за слуховую галлюцинацию.

— Ты не хочешь чтобы я тебя так называл? Да?

Отстраняется, поднимая на меня огромные глазки.

— Максик, сыночек… Хороший мой. Иди сюда…

Не смотря на свою боль в груди, я присела перед ним на корточки, взяла обе его маленькие ручки в свои, уткнулась своим лицом ему в плечо, крепко прижимая Макса к себе, я уже не могла скрывать своих слёз счастья.

— Теперь, ты самая настоящая для меня мама.

Спустя две недели, наше состояние с Германом значительно улучшилось, так же, я пережила повторную операцию на ребре, мне наконец-то сняли металлические пластины и теперь, остался лишь один небольшой незаметный шрам, который служит для меня самым ненавистным воспоминанием, но я старалась о нём не думать, да и тату его в принципе закрывало.

— Гер…? Любимый? Где ты?

Проснувшись по утру, заметила что вторая половина постели оказалась пустой, я даже не успела ничего сообразить, как в нос сразу же ударил сладкий аромат, отчего во рту скопилось огромное количество слюны и заурчал живот. Встала с постели, непринуждённо накинула на себя легкий халатик и пошла на кухню.

— Запах божественный, ты всегда так меня будешь поднимать с постели?

Облокотившись о косяк двери и скрестив руки на груди, с легкой улыбкой обратилась к Герману.

— Доброе утро, любимая, я думал после нашей ночи ты будешь спать до обеда.

Повернув голову немного в бок, но не отрываясь от увлеченной готовки, мягко ответил Герман.

— Я не могу спать когда тебя нет рядом.

— Раз спать не хочешь, садись живо за стол, я тебя буду кормить.

Как воздушное облачко я подлетела к Гере и уткнулась носиком в его крепкую спину. До сих пор не могу поверить что теперь у нас все хорошо. Все спокойно. В нос сразу же вонзился приятный запах его ментолового геля. Вкусный… Как можно крепче к нему прижимаюсь, стараясь вдохнуть его аромат глубже, никогда не смогу надышаться этим мужчиной. Игриво, обвиваю тоненькими ручками его крепкий торс и целую его плечо.

— Ну вот, он уже мне приказы отдает. Вас понял, товарищ майор!

Слышу лёгкий смешок который сорвался с любимых губ. Отстранившись, шутливо вытягиваюсь в струнку и отдаю честь Гере, как будто я была в фуражке, а затем, со смехом иду в сторону стола.

— Твою фантазию, да сейчас бы в спальне, Соболевская, не дразни меня, потом оттуда не выйдешь.

— Не угрожай мне, милый. Тем более, я прекрасно знаю что в вашем стальном голосе, товарищ полицейский нет абсолютно никакой нотки юмора. Действительно же приведешь приказ в исполнение.

Хищно облизав контур нижней губы, Герман выключил плиту, разложил все содержимое по тарелкам, а затем медленно подошел ко мне вплотную, изнывающее тело опалило жгучим пламенем, подушечкой большого пальца, он маняще провел дорожку от моих приоткрытых губ до ложбины на груди. Прикрыв глаза, я почувствовала как язык Германа уже скользнул по нижней губе и проник в мой рот. Секунда. Он уже целует меня отчаянно, страстно и так нежно. Но этого ему мало, Гер нагло обхватывает зубами мою нижнюю губу немного её оттягивая, a следом, плотоядно проходит по ней кончиком языка.

— Ммм… Чертов искуситель.

Застонав от удовольствия, я обвила руками шею Геры и притянула его ближе к себе, его рука ложится на мой затылок, нежно и в тоже время дико, он оттягивает мою голову назад, открывая себе вид на тонкую шейку, жадно, горячими губами покрывает каждый миллиметр плоти легкими поцелуями, а я уже начинаю ерзать от нереального возбуждения, вжимаясь своей промежностью в его стоячий член. Возбужден до предела. Этот человек хоть когда нибудь вообще устает? Ненасытный мой голодный зверь.

— Что же ты делаешь со мной, Соболевкая, м? Давай садись, иначе я тебя сейчас унесу в спальню и не выпущу, а нам надо ещё серьезно поговорить.

— Не пугай меня.

Растеряно смотрю в бездонные омуты, закусывая волнительно нижнюю губу, видя мои переживания, Гер трепетно обхватывает слегка шершавыми ладонями мои щеки, нежно целуя мой лобик.

— Садись говорю.

Вижу как с великим трудом он сдерживается, потому что его каменный стояк сейчас напросто разорвет по швам ткань плотных джинс, унимая прерывистое дыхание, Гер плавно кладёт свою пятерню на упругое бедро, начиная мягко его поглаживать.