Я встала, схватила свою сумочку и уже хотела выйди из комнаты, как голос Игоря заставил меня остановиться…

— Скажи мне, тогда в парке, ты выпила что-то?

Я лишь на мгновенье задумалась. Я помню как пила любимый кофе, но София не могла знать какое именно я люблю, значит это правда, он… Игорь ее надоумил на это.

— Кофе, я пила кофе…. Ты!

Неожиданная догадка тяжелым обухом ударила по голове, медленно, я подняла глаза на Игоря, там ничего, нет ни сожаления за сделанное, ни жалости, ни сочувствия, там превосходство и нескрываемый восторг от его победы и власти надо мной.

— Не считая Громова, только ты знал что я пью именно раф с малиной и кокосом, к другому я бы не притронулась.

Меня словно сейчас полоснули острым ножом по сердцу, я онемела, а ужасное воспоминание внезапно прострелило голову, не могу… Как же тяжело снова возвращаться в прошлое. Мне катастрофически не хватает кислорода, я снова мучительно погибаю, а из глаз опять навернулись слезы. Щемящее чувство захватило меня, мне вдруг резко стало не хватать воздуха, я хотела крикнуть, но не получалось, я только беспомощно открывала рот, вокруг всё начало кружиться, и я стала погружаться в темноту.

— Что это?

Пошатнувшись, я облокотилась о спинку стула. понимая что моё состояние заметно ухудшается, a ноги совершенно перестают удерживать вес собственного тела.

— Ты и сейчас тоже кое-что выпила, милая! Отдохни немного, скоро мы будем далеко отсюда…

Как по щелчку пальца мои веки медленно стали закрываться, дрожь уже пульсацией отдавала по всему моему телу, а я только одной рукой смогла ухватиться за свой живот. От страха, от страха снова потерять его..

— Прости меня, малыш…

От лица Германа

Сидел на работе и пытался изучить документы по задержанию Зотова, обнаружил что самым извилистым образом его выпустили под залог до суда и теперь одно его не верное движение, залог вмиг отклоняется с последующим заключением под стражу. Но даже это меня не устраивало. Эта сволочь не должна была вообще выйти, даже не взирая на хорошего приплаченного адвоката. В этот раз я доведу дело до конца. За все ответит! Надо будет, сам пойду на преступление, но сделаю так, чтобы он нарушил условия назначенные судом. Сделаю все, чтобы прежняя мера пресечения была отменена, а зная нашего судью, за невыполнение или нарушение его требований, он назначит для Зотова более строгое пресечение свободы. Конечно я обещал сам себе что больше и шагу не сделаю в сторону Соболевской, она сама приняла и сделала выбор, но сидеть на месте у меня совершенно не получалось. Как последний баран, откинул все. дела в сторону и помчался к её родителям, в надежде что она все же не осталась у этого урода. Но меня там ждал не совсем «приятный сюрприз.»

— Вот так встреча, даже себе представить не могу, чем обязан следователю центрального управления?

На пороге дома Соболевской, величественно стоял её отец. Он совсем не изменился за эти годы, все такой же, надменный, высокомерный, наглый. До сих пор внутри к нему живет неутолимая ненависть. Гнилой человек до мозга костей. Да и обида на него никуда не делась до сих пор. Я же прекрасно помню тот день, в который он бесцеремонно влез, разрушая мои отношения с Ульяной. Тяжело с ним находиться на одной территории, даже дышать одним воздухом невыносимо. Я даже в участке с ним не разговаривал, передал знакомому следаку, но сам пристально наблюдал за их беседой. Смотрел на то как он ловко выворачивается, а самому противно становилось, судя по рассказам отца, когда они вместе служили на границе, Соболевский был нормальным мужиком, вот собственно и ещё одно доказательство, насколько большие деньги портят людей. Раз уж приехал, разговаривать как-то нужно было, собрав всю свою волю в кулак, решил уточнить интересующие меня вопросы.

— Я так понимаю, вместе с бывшим зятем под залогом?

— Пока под залогом, скоро нас оправдают, так что не утруждайся сильно, надорвешься.

Сейчас он фатально ошибался, от того, какие дела они наворотили, им уже не отмыться. Как я и сказал, их нахождение на свободе, это лишь вопрос времени, пока следствие досконально проверяет все бумажки.

— Наслаждайтесь свободой, пока вам предоставляется такая возможность. Я здесь не по этому поводу, я приехал не с вами выяснять отношения, с вами мы ещё обязательно поговорим под протокол. Сейчас меня волнует ваша дочь, где она?

— Моя дочь вернулась к своему мужу, слава Богу, мозги стали на место, как говорится, лучше поздно чем никогда.

Услышав то, что она все же вернулась к своему недомуженьку, внутри всё кипело от злости и неспособности найти выход из этой ситуации. Снова и снова! Словно магнитом он её к себе притягивает! Хотелось разнести к чертям все что находилось рядом, а больше всего, меня сводило с ума, так это то, что родной отец отправил единственную дочь к этому извергу. Убил бы прямо здесь на месте.

— Что значит она вернулась к мужу? Во-первых, он ей уже не муж, а во-вторых, сердце не болит за дочь?

— А должно?

В его надменных глазах нет ни капли сожаления, я же прекрасно все вижу, совершенно не удивлюсь, если он прекрасно знал о её побоях и нихера не сделал. Ульяна сильная конечно, но на все сто я уверен что она приходила к отцу и просила о помощи, но судя по тому, что ни один контракт или тендер не сорван с Зотовым, он до сих пор продолжает сотрудничество с этой мразью. Становится невыносимо дико от осознания того, что он использует собственную дочь в своих целях, даже не взирая на её же здоровье.

— Зная что вашу дочь чуть не забили до смерти как скотину, вы спокойно её отпустили к этому человеку?

— Не лезь в чужую семью, ты ей никто, так, небольшое отвлечение от семейных проблем, как говорят, старая любовь… Развлеклась девочка и вернулась обратно к Игорю.

Смотрю на него, опасно делаю пару шагов навстречу, я рванул сюда посреди рабочей смены, ствол не сдавал в оружейку, и я борюсь сейчас просто с великим желанием не выпустить ВСЮ обойму без зазрения совести и сожаления папаше Соболевской, прямо между глаз. Когда я таким стал?! Когда?! Раньше никогда не замечал за собой такой животной жестокости и кровожадности. Эта чертова одержимость когда нибудь пройдет?! Израненное и дьявольски влюбленное сердце когда нибудь затянется шрамами?!

— Она сама так решила, добровольно? Или через пару дней я выясню что она снова лежит в больнице?

Урода кусок! Еле сдерживая смешок, он цинично скалится. Его до ужаса забавляют мои слова, значит я не ошибся, все он прекрасно знал, знал как мучается его единственная дочь, но сука! Неужели бабки, даже такие баснословные стоят её жизни?! Я же помню разговор с Жэкой, если бы ещё пару ударов пришлось на хрупкое тело, её бы не откачали.

— Ещё раз говорю! Не суй свой нос в чужую семью, Игорь её муж, пусть по документам это теперь не так, но она всегда принадлежала и принадлежит ему, а ты! Тебя я больше не задерживаю.

Он уже хотел отмахнуться от меня, закрывая дверь, но я ловко выставил ногу, удерживая дверь в приоткрытом положении. Хотелось выплеснуть всю свою ярость прямо на нём, сжимая пальцы до противного хруста, уверенно перешел на ты.

— Если с ней хоть что нибудь случится, я тебя в порошок сотру! Я сейчас себя сдерживаю из последних сил, чтобы лично, собственными руками не размазать тебя по стенке!

Сокрушительная ярость бушевала во мне словно смертоносный вирус, от которого совершенно не было противоядия, он убивал меня ядовитым ядом изнутри, превращая моё здравое сознание в неуравновешенного психа.

— Видимо, моя дочь хорошо постаралась, раз ты так переживаешь о её возвращении к Игорю, ноги свои сразу перед тобой раздвинула?

— Видит Бог, я был терпелив.

В следующий момент, замахнувшись кулаком прямо в рожу Соболевскому, от меня прилетел ахеренный прямой хук. Я отчётливо слышу тот самый хруст, который радует все нутро и настраивает на дальнейшие действия.