– Что у вас тут происходит?

Дорогие товарищи читатели, благодарю вас за лайки, комментарии и награды. Они здорово вдохновляют и мотивируют.

– А? Чего? – я сделал вид, что растерялся.

«Челентано» попытался было сдриснуть, но из ниоткуда за его спиной выросла скала с повязкой дружинника на рукаве. Крепкие ребята, ничего не скажешь. Да, я мог бы в течение минуты обоих дружинников уработать как Бог черепаху, но зачем? Только хуже себе сделал бы. А так, дружинники даже сыграют мне на руку.

– У нас появилась информация, что тут происходит продажа наркотиков. Это так? – пробасил тот, что держал меня за плечо.

– Да вы чего, ребята? Каких наркотиков? С дуба рухнули? Ай, блин, не дави! – я старательно скривился, когда ладонь стоящего позади меня.

– Да-да, я сам видел, что они договаривались, – послышался голос Гребенщикова, а после и он сам показался из-за спин амбалов.

Довольный был, как кот, объевшийся сметаны. Щерился так, что ещё немного и трусы через рот разглядеть можно будет.

Увидев Гребенщикова, «Челентано» вздернул брови к самой линии волос. Своей глупой рожей он только подтвердил мои подозрения в том, что это всё подстроено. А уж когда барыга открыл рот и часто задышал, то и вовсе развеял все сомнения. Как бы он только в обморок не бухнулся. Он мне ещё нужен для дальнейшего действа.

Каков же мерзавец этот Борька. Вот вообще человек не умеет проигрывать. Ему бы расслабиться и спокойно наслаждаться праздником, так нет же – всё козни строит, ногти грызёт и думает, как подлость обидчику сделать.

– Ребята, тут какая-то ошибка. Мой знакомый попросил ему денег одолжить на подарок девушке, – я вспомнил пощёчину Курышеву и решил сыграть на этой ситуации. – Он перед ней провинился и хочет загладить свою вину.

– Да? И как же он хочет загладить? Подарить пару шприцов или чего другого? – не унимался Гребенщиков.

– Борис, перестань нести чушь! Он хочет настольную лампу купить, а денег не хватало на хорошую… – прикрикнул я на него. – Если ты всё переживаешь из-за проигрыша своей команды, то не стоит так напрягаться. А вот обвинение в распространении наркотиков – это очень серьезное обвинение. Вот только оно клеветой пахнет…

– А вы у него в карманах посмотрите! Ага, задергался! Задергался! – чуть ли не запрыгал от радости Борька, когда барыга попытался вырваться из цепких лап.

Конечно, это было бесполезно. Дружинники знали своё дело. Судя по нахмуренным лицам, они не в первый раз стоят на танцах. А крепкие руки и спортивные фигуры подсказывают, что ребята занимаются либо самбо, либо боксом.

– Серега, не дергайся! – прикрикнул я на барыгу. – Пусть ребята посмотрят, что у тебя ничего нет в карманах. И что мы попали под наглую клевету! Блин, ребята, а ведь и милицию можно вызвать? Так ведь? При всем честном народе клевещут на человека, а он ни сном, ни духом…

Я специально говорил погромче, чтобы привлечь внимание и тех, кто стоял на гардеробе, и тех, кто проходил мимо. Люди любят скандалы, а тут героическое задержание двух ребят силами дружинников – ну чем не повод потом обсудить-обсосать на кухне в студенческом общежитии?

– Что тут происходит? – раздался голос комсорга Степанцова.

– Да вот, товарищ комсорг, наркоторговца поймали и покупателя, – хвастливо подал голос Гребенщиков. – Теперь хотим по карманам пошарить…

– Орлов? – спросил комсорг. – Это правда?

– Это клевета, товарищ Степанцов. И мы сейчас это докажем. Серёга, покажи им свои карманы, – я постарался сделать свой голос как можно более убедительным. – Ищите, граждане! Простым советским студентам скрывать нечего!

– Ищите, – понуро опустил голову барыга.

Он уже не подергивался, как «Челентано». Из него как будто вытащили все пружинки и теперь он стоял, как огородное пугало со сломанными руками. Дружинники похлопали его по карманам, извлекли тощий кошелек с несколькими рублями, пачку «Родопи» со стилизованной достопримечательностью Болгарии – Родопскими горами, зажигалку «Огонёк» с изображением Гагарина и летящей ракеты. Гардеробный номерок лег последним.

Никаких наркотиков не было.

Немало удивленный «Челентано» переводил глаза с вытащенных предметов на меня и обратно.

– Да как так-то? – воскликнул Гребенщиков и подскочил к барыге, пошарил по карманам жилетки, но ничего не нашел. – Он, наверное, успел передать Орлову!

Я тоже вывернул карманы. У меня был кошелек и расческа с двумя сломанными зубцами. Ещё два номерка… Ну да, два – не мог же я позволить Тамаре потерять номерок от её пальто.

– Всё-таки клевета, – покачал я головой. – А мне вот вспоминается история, когда вор и разбойник громче всех кричал о том, что воры другие. Это он делал, чтобы отвлечь от себя внимание. Я ничего не хочу сказать по поводу Бориса, но… Внешний вид, а также нервное подергивание вынуждают меня заподозрить его как раз в нестандартном поведении. И если мы вывернули карманы, то и Борису нечего скрывать от товарищей!

– Что за глупости! Я-то тут при чём? – фыркнул в ответ Гребенщиков. – Они скинули наркотики! Они где-то их выкинули.

Нас в это время отпустили. Да, извиняться не стали, но нам этого и не нужно было. Я пристально смотрел на «затейника». Невольно и комсорг обратил на Бориса внимание:

– Гребенщиков, покажи свои карманы.

– Да вы охренели? Я вообще эту фигню не принимаю! – возмутился тот.

– Товарищи дружинники, помогите товарищу, – скомандовал Степанцов.

Те, кто недавно готовы были вывихнуть нам плечи, подошли к Гребенщикову. Тот насупился, а потом произнес:

– Да хрен с вами! Смотрите! Настоящему певцу скрывать нечего!

Он начал выкладывать на стойку гардероба свои вещи из карманов и… вслед за серебристым портсигаром на свет показался шприц с темно-янтарной жидкостью, а коробок спичек потянул за собой ещё и бумажный квадратик.

Ну да, ловкость рук и никакого мошенства… Вытащить товар у одного и подкинуть его другому в толчее танцевального зала не представляло большого труда.

– Что это, Гребенщиков? – ледяным, как сосульки на крыше здания, голосом спросил комсорг.

– Это… это… это не моё! – возмутился тот и швырнул в мою сторону шприц. – Это вот его! Это он мне подсунул.

Я легко выхватил из воздуха летящий снаряд, и тут же сунул его в руку «Челентано»:

– Смотри, Серёга, чо он пытался на нас повесить. Вот же мерзавец какой!

Пальцы барыги автоматически сжались. Похоже, что парнишка не до конца отдуплял, что сейчас происходит. А происходило то, что я сейчас спасал нас от действия статьи 224, которая предусматривала ответственность за «изготовление, сбыт, а равно хранение с целью сбыта или приобретения с той же целью наркотических веществ без специального на то разрешения».

Да, если наши пальчики снимут, то будет легко доказать – откуда они появились на шприце.

В грядущем семьдесят четвертом году появится Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении борьбы с наркоманией». Уголовный кодекс поменяют и ужесточат, правда, и сейчас уже тем, кто употребляет и сбывает приходится несладко. Год исправительно-трудовых работ, если суд назначит, или принудительное лечение, если «пациент наполовину мертв».

– Гребенщиков, я от тебя такого не ожидал! Ты позоришь лицо советского студента! – покачал головой Степанцов. – Ребята, подержите его, пока я вызову милицию.

Амбалы-дружинники нашли место для своих лопатообразных ладоней на плечах Гребенщикова. Тот даже присел под тяжестью их рук. Комсорг двинулся в сторону библиотеки, находящейся неподалёку.

– Это не моё!!! Это мне подкинули!!! – завопил Гребенщиков во всю мощь своих певческих лёгких. – Вы, сволочи!!! Это же ваше!!!

– Ох, сомневаюсь я, что песни «Аквариума» можно написать на трезвую голову, – укоризненно заметил я и кинул в спину уходящего Степанцева. – Товарищ комсорг, мы готовы дать честные показания по делу этого неудачливого певца.