– И это всё? – спросил я. – А если я обыщу?

– Мент, что ли? – тут же взвился молодой.

– А может и милиционер… Еду отдыхать, а вы тут…

– Покажи ксиву!

– Вот ещё. Я гражданин, такой же, как и вы. Поэтому могу сделать вам замечание, могу попросить вести себя потише, а могу и доставить кучу проблем. Поэтому спрашиваю ещё раз – это всё?

– Не дави, – ответил старший и повернулся к одному из своих. – Михалыч, выброси бутылку, а то эти вишь… настроены сурьёзно. Коллектив против того, чтобы мы отдыхали.

Тот, кого назвали Михалычем, со вздохом отправил вытащенную тару следом за первой.

– Да ладно, Сергеич, мы их сейчас… – подхватился было молодой.

– Завали, Мишка, – вяло бросил Сергеич. – Людёв тоже нужно уважать. Ведь дорога дальняя, а нам ещё ехать и ехать. Извиняйте, мужики, чо-то мы расслабились не вовремя.

– Да ты чего, Сергеич? Да мы их сейчас…

Шлёп!

Звучная оплеуха заставила Мишку нырнуть носом вперёд. Он удержался на ногах, сделав два шага, но когда обернулся, то застал на лице Сергеича кислую ухмылку.

– Успокойся, Мишка. Я всё сказал.

Мишка набрал в грудь воздуха, словно для того, чтобы разразиться гневной тирадой, но потом с шипением спущенного мяча выпустил воздух и опустил голову.

– Разобрались? – спросил я.

– Разобрались, – буркнул Сергеич и посмотрел на тех, кто встал за моей спиной. – Спокойной дороги, товарищи…

– Давно бы так, – проговорил мужчина с тросточкой и потом хихикнул. – Эх, как давно не дрался, а ведь собрался же. Ух и задаст же сейчас мне моя Глафира Никтишна…

Эти слова как-то скрасили всю ситуацию. Заулыбались и шумные работяги и те, кто встал на мою сторону.

Дальнейшая поездка была спокойной. Женщины не шипели – понимали, что мужчины между собой разобрались и всё обошлось мирно. Мужчины же приободрились и теперь если не сидели орлами, то по крайней мере уже не прятали взгляд. Работяги на задних сидениях негромко переговаривались, но вскоре затихли, сморенные покачиванием. Понемногу весь автобус уснул.

Уже на выходе с вокзала в Москве меня остановил старичок и пожал руку:

– Спасибо, парень, напомнил мужикам, что они не просто так штаны носят. Я ведь также в сорок третьем своим примером бойцов в атаку поднимал...

До нужной квартиры я добрался быстро. Мог бы ещё быстрее, но полчаса кружил по району, сбрасывая возможный хвост. Конечно, зимой в Москве не сахар, но держаться можно.

В Ленинграде погода более непредсказуема. Если в Москве солнечные деньки – скорее всего, так оно и будет весь день. В Ленинграде же может быть сначала дождь, потом солнце, потом град, потом холод, потом жара(это летом). Летом в Ленинграде обычно прохладно, в Москве часто бывает просто невероятная жарища. Осенью и зимой, несмотря на северное расположение, в Ленинграде часто бывает теплее, чем в Москве. Зимой в северной столице жить тяжелее, поскольку световой день значительно короче, чем в Москве. Летом белые ночи, а зимой черные дни.

Хвоста за собой я не обнаружил, хотя на вокзале срисовал двоих "встречающих". Колкие глаза троих людей с короткими стрижками словно сигнализировали: "Мы ищем важного человека! Мы ищем очень важного человека!"

Грим спас меня от преследования, хотя и был не раз обласкан блеском колючих глаз. Преследователи это или нет – кто же их разберет? Может какие спецагенты выискивали беглых жуликов, а может и разведчиков искали. На всякий случай провериться лишним не будет.

Метро "Улица 1905 года" выплюнуло меня на Краснопресненскую улицу. По Трёхгорному валу добрался до Шмидтовского проезда. Мог бы и сократить путь по Улице 1905 года, но решил пройти чуть больше, заодно оценить ситуацию с хвостом. Погрузившись в пятиэтажные дебри, я немного повилял по дворам, а после вышел к нужному дому.

Деревянная дверь на пружине хлопнула за спиной. Я неторопливо поднялся по выщербленным ступеням на второй этаж. Три звонка и два удара кулаком. Пауза, ещё два удара и звонок. Всё-таки шпионские страсти были

В квартире меня встретил запах горохового супа. У меня аж слюнки потекли от ароматов.

Надо же, запах как из детства, когда отец на выходных принимался стряпать. Гороховый суп у него был самым главным блюдом и готовился он к нему заранее. То есть ещё в пятницу замачивал на ночь горох, а утром варил мясной бульон и потом перекладывал набухший горох в ароматную воду. Оставлял вариться на полтора часа. Пока горох варился, он нарезал грудинку, морковь и лук небольшими кубиками и слегка поджаривал их на подсолнечном масле. Чистил картошку, нарезал её тоже кубиками и вместе с пережаркой отправлял в бульон. Кидал несколько листиков лаврушки.

Через пятнадцать минут он солил на свой вкус, а после разливал по чашкам ароматный суп. Как же здорово тогда хрустели гренки, которыми отец посыпал мою тарелку... А уж натертая чесноком корочка хлеба...

– Ты как будто на запах явился, – вместо приветствия сказал мне Вягилев. – Вырос, вытянулся, окреп...

– Был бы Зинчуков на вашем месте, то сказал бы, что я возмудел и похужал, – улыбнулся я в ответ и протянул руку для рукопожатия.

– Да заваливай давай, – Вягилев дернул меня за руку и сжал в объятиях. – Наслышан. Знаю почти всё.

Он втащил меня в квартиру и захлопнул дверь. Я разулся на круглом коврике, сплетенном из различных лоскутов ткани.

– Не могу сказать того же. Минимум информации до меня донесли, но хотелось бы всё услышать в деталях.

– А что именно ты хочешь услышать? Как всё будет проходить? Как будут устранять верхушку партии?

– Всё-таки будут устранять? Не отправлять на заслуженный отдых, а именно устранять?

Вягилев вздохнул и показал в сторону ванной:

– Молодца сперва нужно напоить, накормить, в баньке попарить. Как всё это сделаешь, так и поговорим. Особо не расслабляйся – за тобой едет Зинчуков. Ему тоже захочется и попить, и поесть, а уж как он любит в ванной плескаться… не мне тебе рассказывать.

– Да уж, Сергей Борисович, мне про аппетит Зинчукова рассказывать не нужно. Слона может съесть и не поперхнётся.

Вягилев только хмыкнул и пошлепал в комнату. Вскоре вышел оттуда с большим полотенцем в руках:

– Держи, ни в чем себе не отказывай.

Я взял полотенце и отправился в ванную комнату.

В СССР ванная комната была местом, где люди могли расслабиться и отдохнуть после тяжелого дня. Сходить в душ и помыться можно было и на работе, а вот принять ванну… Это целый ритуал.

Стены ванной комнаты были выкрашены в светло-голубой цвет, а пол был покрыт кафельной плиткой. На самой пожелтевшей ванной я увидел деревянную полку с мылом, мочалкой и даже пемзой для пяток.

Намывшись от души под гудение горящего огня в газовом котле, я с наслаждением растерся полотенцем. Показалось, что даже смыл усталость от дороги.

Вягилев после ванной усадил меня за стол и налил тарелку ароматно пахнущего супа. Запах гороха я чувствовал даже сквозь прикрытые двери ванной. Ммм, а уж какой был вкус… Я слопал тарелку и даже не заметил. Вягилев понимающе подлил мне добавки. Уже отвалившись от стола, я почувствовал сытость и сонливость.

Увы, поспать мне не удалось, поскольку вскоре приперся Зинчуков. Он сразу как-то заполнил собой всю квартиру. Вягилеву даже пришлось прикрикнуть, чтобы не шумел и не создавал звуковой фон.

Зинчуков тут же вытянулся во фрунт и козырнул:

– Есть заткнуться и не шебуршиться! Супом накормите, или придется слюной давиться?

– Только после ванны и прочего, – Вягилев вынес новое полотенце. – Давай, шуруй. С голода не умрешь, а заряд бодрости получишь.

Уже после того, как Зинчуков помылся и наелся от души, мы уселись за «стол переговоров». На самом деле это был обычный стол, на скатерти которого встал чайник с кипятком, заварочный чайник, чашки и баранки. Плошка с сахаром стояла тут же.

– Ну что же, добры молодцы, напарились, наелись, теперь пришла пора и речь держать, – Вягилев на правах хозяина начал разливать чай по чашкам. – Новости не очень хорошие. Против «Гарпуна» пошли четко направленные действия. Пятерых наших нашли мертвыми. Сделано всё под несчастный случай, но это только для милиции. Для наших ребят словно были оставлены подсказки – то вишневая косточка в кармане, то засушенный листочек вишни. В общем, противник дает понять, что вышел на тропу войны и сходить с неё не намерен. И что он затеял большую игру, в которой ставки всё растут и растут. Недаром в Секретариате ЦК КПСС начали ходить слушки о том, что планируется что-то большое. Откуда-то прошла утечка информации. Это очень плохо.