– Ну что? Узнал что-нибудь новое?
– Узнал, – вздохнул я. – И как этих людей носит Земля?
– Ха! Это ты ещё дела американских политиков не изучал. Вот где крыша может съехать у неподготовленного читателя. Так каков будет твой вердикт, товарищ Орлов?
– Что же, оглядываясь назад и зная то, что нам предстоит, я хочу сместить Брежнева и поставить на его место Шелепина, – просто ответил я.
– А не будет ли это худшим вариантом? – спросил Зинчуков.
Он подошел к дивану и уселся на него, опустив руки на колени.
– Хуже будет если мы просто оставим всё, как есть. И если правда то, что написано про Горбачёва…
– А что именно?
– Что частью из-за его поддержки дочь Сталина смылась заграницу. Как сошлась с индусом, который варил «снадобья», а потом сгинул от передоза, а она помчалась развеивать прах над Гангом, да так и осталась за рубежом. Конечно, нужные вещи тот самый индус мог достать и в другом месте, но Михаил Сергеевич нашел к нему более близкий подход, через дурь и прочую дрянь. И Светлана, подсев на дурман, уже не являлась образцом советского гражданина. А уж когда вышла её книга на Западе… У Горбачёва было прямое участие в разложении ребенка вождя!
– Да, это был тяжелый удар для всего политического руководства. Ещё бы – дочь самого Сталина и пишет такие вещи!
– А то, что Косыгин честно признался в своей недоработке, вообще никак не остановило смещение Семичастного. Ведь это по его указке выпустили Светлану. Он признался во всём, а Леонид Ильич вместо Косыгина выставил виноватым Семичастного.
– Он же «шелепинский» и у него есть небольшое досье на Брежнева. Ты как раз читал про этот случай. И потом, после смещения Семичастного, его место занял Андропов.
– А вот от Андропова я не ожидал подобных выкрутасов. В моём времени, когда Брежнев скоропостижно скончался, именно он встал у руля власти. Но вот одного я не могу понять… Зачем он Солженицына так продвигал? Почему отпустил в Америку, зачем отдал архивы НКВД? Что это было такое? Нет, про то, как он благоволил Евтушенко, я слышал. И про то, что поэт звонил ему среди ночи для показухи среди пьяных друзей-писателей, я тоже знаю. И этот же самый поэт, который хочет перемен и так отчаянно жаждет свободы, слиняет в Америку, когда наступят для СССР последние дни.
– Слиняет? – усмехнулся Зинченко.
– Конечно слиняет. Это только на словах все богатыри, а как доходит до дела, то многие крикуны моментально сливаются и сразу же показывают, что их хата с краю. Что они ничего не хотели и ничего не желали. Что они ни в чем не виноваты. А вот обманутые крикунами люди остаются умирать от голода и холода. Знаешь, Артём Григорьевич, а я ведь видел замерзших детей возле батареи. Они просто не смогли выйти из квартиры, теряли сознание от голода и умирали в домах. А их матери с отцами в это время жрали дешевый спирт и не было им никакого дела до детей. Я даже название этого спирта помню – «Роял». Дешевая литровая бутылка разбавлялась водой из-под крана и получалось четыре поллитрухи типа водки. Залить зенки, раскрасить унылую жизнь цветами радуги и тогда хоть трава не расти. Какие там дети? Они были предоставлены сами себе. И знаешь… Артем Григорьевич, те, кто выжил в девяностые, очень хорошо помнят и макароны, посыпанные куриным кубиком для запаха, и отсутствие мяса месяцами, и вытягивающую душу неопределённость. У России не было будущего, зато по телевизору показывали, как лихо отплясывает пьяный президент и как благословляет Америку.
– Чего ты завелся? Ведь этого всего можно избежать… Правда, не будет той свободы, к которой так все тянутся…
Я потянулся, сидя на стуле и потом посмотрел на Зинчукова:
— Ну что же, тогда будем посмотреть. У нас ведь ещё есть силовые структуры, которые могут воспротивиться перестановкам. И тогда прольется кровь... А это меньшее, чего бы мне хотелось в этой ситуации. Да, я понимаю, что без крови партийцы не сдадут свои позиции, тем более с таким трудом отвоеванные, но хотелось бы обойтись без неё.
– Поэтому ты и должен будешь поговорить с Гречко. Да-да, именно с министром Обороны. Он должен помнить тебя, Герой Советского Союза. Да, слегка рожа другая, но внутри ты тот самый. Вот через чувство благодарности, а также через показанные документы мы сможем перетянуть на свою сторону армию.
– А МВД? Что с МВД? Милиция и КГБ тоже пойдет за нами?
– КГБ не пойдет против Семичастного. А вот что насчет МВД… Вместо Щёлокова в планах поставить Тикунова.
– Тикунова? «Он юрист, он был зампредом КГБ, был замзавотдела ЦК партии административных органов… Бывший секретарь Владимирского обкома партии, по всем данным, только-только наградили его орденом [Ленина]… Кандидат в члены ЦК — что ещё надо?» Вроде бы так о нём говорил Семичастный?
– Да, память тебя не подводит. Что там в будущем говорят о Щёлокове и Андропове?
– Война у них будет. Не на жизнь, а на смерть. Выиграет последний – Щёлоков застрелится из охотничьего ружья. Окажется, что он отъявленный коррупционер и в его распоряжении найдут картины, дорогие украшения, автомобили… Ущерб оценят в пятьсот тысяч рублей. А всё пойдет с того случая, когда милиционеры обознаются и убьют майора КГБ Афанасьева. Кстати, многие из тех писателей, которые пишут о попаданцах во времени, любят упоминать этот случай. Поедет подвыпивший майор на электричке, а его остановят сотрудники милиции, ограбят, дадут люлей, а когда выяснится, что он гэбэшник, то и вовсе убьют.
– Что, вот так вот прямо и убьют?
– Ну да, на станции «Ждановская». Правда, в моё время её переименуют в «Выхино». Дело будет под Новый год. Как раз майор получит продовольственный паёк, а его остановят три полупьяных дурня в форме. Затащат к себе в отдел и там уже накостыляют майору от души. А ведь майор будет показывать свои корочки, объявлять себя гэбэшником, но «смелая вода» закружит головы уродам. Они ещё вызовут своего начальника, а тот решит замести следы. В общем, майора вывезут за город и там добьют арматурой неподалёку от Пехорки.
– А ведь я наблюдал, как Щёлоков с Андроповым спорили и никак не могли решить – кому идти спасать заложников из самолёта? Уже сейчас у них не лады, а что будет потом? Да уж, набрал Брежнев себе приспешников.
– Скорее всего, он набирал знакомых, чтобы те не ударили в спину. Ведь у Брежнева есть компромат на Андропова, значит, он держит его в ежовых рукавицах. А вот Щёлокова… У того слишком закружилась голова от данной власти. Эх, в моём времени полицейские тоже оказывались за решеткой из-за взяток. Не поверишь, но один из ставропольских полковников такую себе халупу сделал, где много золота и прочего антуража. Да что там говорить – даже унитаз золотой был. Вот до чего полицейский произвол доводит – ни хрена не боятся.
– Ого, – присвистнул Зинчуков. – В таком случае такого руководителя уже нужно снимать, пока не наворовал столько и пока не дал своим подчиненным столько власти... Ладно, Мишка-Семён, пошли обедать. У меня всё готово, только ваше участие требуется, сударь.
– С радостью приму участие в поедании макарон, – ухмыльнулся я. – К тому же проголодался как узник замка Иф.
– Узник замка Иф? – хмыкнул Зинчуков. – Это тот самый, который был оклеветан, посажен в тюрьму, потом выбрался на свободу и начал мстить за свою просранную жизнь?
– Ага, тот самый.
В нашей кухне было не так уж много места, но для застолья двоих-троих человек вполне хватало. Даже четверо могли уместиться при желании. Оно и понятно – в хрущевках повсеместно были маленькие кухни.
После кровавой войны, в стране была острая нехватка всех материалов, поэтому основные приоритеты были отданы на строительство промышленности, развитие сельского хозяйства и восстановление обороноспособности страны. На строительство нормального жилья просто не было времени и ресурсов.
Когда промышленность была восстановлена, власти принялись сносить старые российские бараки, а на их месте возводить пятиэтажные хрущевки. На то время, такие дома считались наиболее комфортными, людям было с чем сравнивать. И ведь пятиэтажки позиционировались как временное жилье. Считали, что такие строения будут стоять двадцать лет, а потом на их смену придут современные и комфортные многоквартирные дома.
