Лида с утра, как обычно, скучала сидя за прилавком. Пенсионеры еще толком не проснулись, а прочий народ был на работе.

— Саша, ты чего пришел? Что-то случилось?- встревожилась она при моем появлении.

— Да, нет, представляешь, только лег спать, приперлась Снегирева за солью, Разбудила зараза! Заснуть уже не мог, решил, прогуляюсь до аптеки, с тобой посижу.

Лида с подозрением глянула на меня.

— Сбежал от Альки? Признавайся!

— Ну, да есть такой момент, — легко признался я. — А ты как догадалась?

— Ой, тоже мне великое дело! Все знают, Алевтина охоча до чужих мужиков, бзик у нее такой. Она третий год, как приехала по направлению, так из-за нее уже две пары развелись.

Я засмеялся.

— Ты мне специально об этом не рассказывала, проверку хотела устроить?

Лида неожиданно смутилась.

— Понимаешь, я действительно хотела рассказать о ней, но стеснялась, боялась, что ты меня неправильно поймешь. Подумала, может, Снегирева к тебе не пристанет, в амбулатории она ведь нормально себя вела. И оказывается зря. Стоило мне за порог выйти, а она тут, как тут.

Вот ведь гадина, какая! Ну, придем домой, я ей устрою.

— Не надо ничего устраивать, — веско сказал я. — Альку не переделаешь, пусть она занимается, чем хочет, главное, чтобы не лезла в нашу жизнь.

Лида, странно посмотрела на меня.

— Саш, ты сейчас говорил с такими интонациями прямо, как у моего папы, когда я из школы с тройкой приходила. Я даже испугалась немного, ученицей себя почувствовала.

— Ну, стариком то меня не делай, — шутливо ответил я. — У нас с тобой всего пять лет разница.

Лида, не сразу поняв, что я шучу, начала сбивчиво оправдываться, что она совсем не то хотела сказать.

Мне же в это время думалось, что Лида все же слегка ошиблась, сравнив меня с отцом,она, пожалуй, по возрасту годится мне не в дочки, а во внучки. Но по капризу судьбы она сейчас жена двадцатипятилетнего парня с сознанием старика.

Дальнейшей нашей беседе помешали покупатели, две пенсионерки с шумом, оббивая снег с чуней, зашли в аптеку и с большим интересом уставились на нас.

— Смотри, голубки то воркуют, никак после свадьбы не намилуются, — сказала одна из них.

— И не говори, Бенедиктовна, приятно на такую пару посмотреть, прямо, как мы с Алоисом в молодости, — отозвалась вторая.

После этого бабули непринужденно перешли на немецкий язык, и я уже ничего не понимал, о чем они говорят с Лидой. Учитывая, что ее лицо стало напоминать пылающий помидор, бабули в выражениях не стеснялись. И я в который раз поклялся, что в ближайшее время возьму в руки учебник немецкого языка и попрошу окружающих разговаривать со мной только по-немецки.

Когда пенсионерки ушли, я обратился к Лиде:

— Похвастайся хоть своими владениями, что у тебя тут имеется?

— Ничего особенного, обычная сельская аптека, — сообщила жена, откидывая прилавок, чтобы я мог пройти к ней.

Осмотрев аккуратно расставленные ряды флаконов, конволют и коробочек, мы прошли в ассистентскую комнату.

Посреди комнаты стоял стол для работы с лекарственным препаратами, уставленный чистой лабораторной посудой, ретортами, колбами и бюретками. На полках стояли пустые штанглазы покрытые пылью. Складывалось впечатление, что этой посудой не пользовались с момента начала работы аптеки. Только в углу комнаты тихо гудел настенный дистиллятор, и в подставленное ведро мерно капала вода. В другом углу стоял массивный сейф.

— Для дистиллятора вроде бы нужно отдельное помещение? — спросил я.

— А нет других помещений, тем более, что ассистентской я практически не пользуюсь, — сообщила жена и тут же с подозрением глянула на меня.

— Ты откуда знаешь, что дистиллятор должен стоять в отдельном помещении?

Я пожал плечами.

— Слышал от кого-то, сейчас уже не припомню. А куда вам столько дистиллированной воды?

— Ты, что! Воды даже мало. Считай, каждый день шприцы надо кипятить, у Айдын Агаевича набор хирургических инструментов. Да еще ваш гараж пристает, все время просят то пять литров, то десять.

— Радуйся, Лида. — улыбнулся я.

— Чему радоваться? — недоуменно спросила жена.

— Ну, как чему? Что они у тебя не спирт просят литрами.

Посмеявшись, мы продолжили экскурсию.

Пройдя в конец ассистентской комнаты, я обнаружил в углу небольшую дверь.

— А там, что у тебя?

— Это у нас кладовка, — оживилась Лида. — Я, как пришла на работу еще летом договорилась с тремя девочками из старших классов, они собирали лекарственные травы. Пообещала им платить за сухие сборы. Первое время все было хорошо, машина из аптекоуправления все забирала, а я девочкам по ведомости платила деньги. У них совсем немного, копейки получались. И, представляешь, под осень из города позвонили, сказали, план выполнен, больше ничего не нужно. А у меня все полки из-за этого остались забитыми мешками с травой.

Девчонкам мне пришлось из своих денег заплатить, а сухие сборы никак не решусь выбросить. В общем, если аптекоуправление весной не заберет, придется все же выкидывать.

С этими слова Лида открыла дверь, и из темного проема повеяло знакомым запахом мяты, мелиссы, аниса и прочего разнотравья.

— Ух, ты!Сколько их тут у тебя! — не удержался я от возгласа и, зайдя в небольшую комнатку начал перебирать бумажные пакеты с травами.

Давно я подобного не держал в руках, пожалуй, со смерти Агриппины Маркиановны, тетушки мамы моего нынешнего тела.

Задумавшись, не сразу услышал слова жены.

— Саша, чего застыл столбом? Давай закрывай кладовку, у меня и так в аптеке нежарко, а ты еще холода напустишь.

Я вышел из кладовой, размышляя, сколько можно было бы приготовить из этих трав разных настоек и мазей и этим хоть немного повысить благосостояние семьи. Ведь, надо прямо сказать, зарабатывали мы на двоих шиш да ни шиша. Только на поддержание штанов, так сказать.

Ближе к одиннадцати часам стали появляться первые посетители и жена начала вопросительно поглядывать на меня, явно намекая, что мне пора уходить и не мешать торговле.

Сказав, что подожду ее до обеда в амбулатории, я направился в шоферскую. Сегодня на смене был Вейсман, с ним можно было вполне скоротать оставшееся время, играя в подкидного дурака.

А если он уедет на вызов, можно было просто посмотреть телевизор. У нашей молодой семьи дома кроме радиоточки пока ничего не имелось.

Так и получилось, Аксель даже не спросил, чего я собственно, заявился, и сразу достал из тумбочки колоду заигранных карт.

Когда Вейсман остался дураком в четвертый раз, он раздраженно кинул карты на кушетку.

— Ты, Петрович, наверняка жульничаешь, я никогда еще так не проигрывал.

— Не бери в голову, Аксель, — усмехнулся я. — Зато тебе в любви повезет.

Тот грустно вздохнул.

— В любви мне и без карт везет. А вот матушка моя совсем слегла. Еще летом шустро бегала, а как холода начались, тут и приболела.

— А что с ней такое случилось?

— Да она уж не первый десяток лет болеет. Прачкой в эвакогоспитале в войну работала, в ледяной воде белье полоскала два года. Там артрит и подхватила.

Да, и после войны тоже не сахар было в совхозе работать. До этой осени она хоть по дому ходила, а сейчас почти не встает.

— Понятно, сочувствую, — сказал я, чтобы хоть что-то сказать. — Так вы ее лечите чем-нибудь?

— Лечим, да что толку, — скривился Вейсман. — Мне Токишев прямо сказал, что ничем мы ей помочь не сможем. Такая, мол, болезнь тяжелая. Преднизолон в таблетках назначил, да мази. Уколы еще делала Анна Францевна. Говорят, где-то врачи даже золото в суставы вводят, вроде бы помогает. А, где мы тут золото возьмем?

На какое-то время мы замолчали. Аксель смотрел новости по телевизору, я задумчиво крутил в руках ключи от квартиры, решая вопрос, стоит ли предложить Вейсману свои услуги.

— Слушай, Аксель, — наконец решился я. — Есть у меня рецепт от бабушки, она сама мазь варила и пользовалась всю жизнь, Запах у нее, правда, отвратный, но здорово помогала.