— Ох, ну и дела — выдохнула я, у меня мурашки пробежали по спине, весь этот мир светских интриг пугал меня.

— Сейчас о ней вообще ничего не слышно, а была примой в Королевском балете в Лондоне, — глаза Кьяры расширились, усиливая значимость сказанного. — Даже в кино снималась… Не помню имя только, — Кьяра нахмурила лоб. — Нет, никак не вспомню… Что ж мне пора, милая, рада, что увиделись! — её лицо тут же изменило выражение, будто она только что не рассказывала, о чьей-то сломанной судьбе.

— Будь осторожна Ирина, — тихо сказала Кьяра, мягко взяв меня за руку, и грустно глядя в глаза.

— С кем? — спросила я, чувствуя неловкость, но руки не отняла, чтобы не обидеть девушку.

— Я думаю, со всеми, — Кьяра передёрнула плечами, будто стараясь сбросить груз ответственности за сказанное.

На прощание она нежно поцеловала меня в щёку, быстро и буднично, и скрылась за стеклянными дверями кафе. А я осталась сидеть ошарашенная информацией, которую только что услышала.

…

Домой я неслась как на крыльях, не пожалела денег на такси. Мне хотелось скорее очутиться в руках Генри.

"Невероятно, он мой муж…"

От этих мыслей всё внутри трепетало.

— Дорогой, я дома! — прокричала я с порога.

В ответ на мои слова послышались уверенные тяжёлые шаги из глубины квартиры.

"Это не Генри… Боже мой!"

В подтверждение моих слов в коридоре показался Эрик собственной персоной. Всё внутри сжалось при виде его, но увидев беспокойство на лице босса, я расслабилась.

— Здравствуй Ирина, как ты? Зря не позвонила сразу…

— Здравствуй Эрик, у меня украли сумку, там был телефон. Но, к счастью, твой номер был у моего мужа…

На слове" муж" Эрик поморщился, будто кусок лимона съел.

— Ты обновила причёску? — он окинул взглядом мои ореховые локоны.

— Пришлось, мне кусок волос отрезали, чтобы освободить из плена эскалатора, — хаотично оправдывалась я, будто совершила какое-то преступление. — С такой длиной, что осталась, сделать пучок было бы не реально.

Он подошёл ко мне, и по-свойски запустил свои руки в волосы, осторожно ощупывая затылок.

— У тебя гематома… Сотрясения нет? — он нахмурился.

— Врач сказал, что нет. Легко отделалась…

Он со знанием дела ощупал мою кисть, осмотрел колени и стопы, будто проверял свою повреждённую машину.

— Ты сможешь продолжить репетиции? — спросил он.

— Думаю да…

— Я дам тебе ещё день, чтобы ты отдохнула…

— Спасибо, Эрик… Мне действительно надо прийти в себя.

Он взял локон моих новых волос, и провёл по нему пальцами, создавая лёгкое натяжение.

— Возвращайся скорее, — сказал он так тихо, что услышать могла только я. — До встречи, Генри, приятно было снова с тобой повидаться, — голос его снова зазвучал обыденно.

— Эрик… Всего хорошего…

Всё это время Генри стоял в дверном проёме, и когда Эрик вышел, я заметила, как дрожат его руки, сжимающие костыли.

— Милый, тебе нехорошо? — я бросилась к нему, но он отстранился от меня, и пошёл в гостиную.

— Не надо со мной, как с ущербным… Всё хорошо, — он устало опустился в кресло, я заметила, что не на диван, чтобы не дать мне места.

Но меня было не так просто сбить с толку, я села к нему на руки.

— Это из-за Эрика? — спросила я, заглядывая в его прекрасные синие глаза.

— Что — ЭТО? — его взгляд был пустым и холодным, смотрел он будто сквозь меня.

— Ты изменился… Что случилось?

— Эрик не тот человек, кого я хотел бы видеть у себя дома, — он поджал губы. — И рядом со своей женой…

— На счёт дома я могу понять, но я — не твоя собственность, Генри. А Эрик — мой начальник, мы не можем не общаться.

Генри беспомощно закрыл глаза, пытаясь отгородиться.

— Открой глаза, — настойчиво попросила я, взяв его за подбородок.

Он покачал головой.

— Посмотри на меня! — сказала я уже громче.

Его голубые глаза полные печали распахнулись, их глубина тянула меня.

— Я не уйду… Даже если ты будешь меня прогонять, — смотрела в холодную синеву глаз Генри, стараясь увидеть искорки тепла.

Он вгляделся в моё лицо в поисках подвоха.

— Не уйду, слышишь…

— Слышу, — прошелестел его голос.

Я нежно поцеловала его в уголок глаза. Он сомкнул веки, я коснулась губами нежной трепещущей кожи на веках и его пушистых ресниц. А потом поцеловала приоткрывшиеся губы, и мягко спросила:

— Это был он? Да?

Генри вопросительно посмотрел на меня.

— Эрик, тот самый друг, к которому ушла твоя девушка?

Муж кивнул, уставившись пустым взглядом в пол.

— И ты до сих пор не можешь её забыть?

Он помолчал, будто собираясь с духом.

— Не могу… Но рядом с тобой, Ирина, я иногда и сам себя забываю…

— А я себя… Рядом с тобой…

Я очнулась только спустя некоторое время, потная и разомлевшая, в голове стоял гул. Генри задремал, обнимая меня сзади. Никогда в жизни я не чувствовала ничего подобного, внутри меня всё трепетало. Так я себе представляла свои эмоции, когда выйду на сцену примой впервые. Но я понимала, что шансы на это невелики. А вот найти такое счастье в обычной жизни я и не думала.

Закрыв глаза, я погрузилась в беспокойный сон. В нём я потеряла Генри в толпе, и кричала, пытаясь найти его, но изо рта вырывались одни хрипы. Потом, только темнота…

…

Весь следующий день мы провели в постели. Я не могла оторваться от своего супруга, упиваясь им как живой водой. К вечеру он окончательно вымотался, а у меня ныла спина и бедра.

— Вот это Эрик дал тебе выходной, — усмехнулся Генри. — Знал бы, чем мы занимаемся, не позволил бы….

— Не поняла… Мы же муж и жена, — я повернулась к нему лицом и с тревогой посмотрела в глаза. — Ты что сказал ему о нашей договоренности?!

— Ирина, он и так уверен, что брак фиктивный. То, что ты сейчас в постели со мной настолько невероятно, как падение Луны на Землю. Это нонсенс…

— Нонсенс — это наличие мозга в твоей черепной коробке, — выпалила я, как всегда, не в силах сдержать темперамент. — Больше никогда так не говори…

— Ирина… Будь реалисткой, я инвалид. С выдающимися прошлым, не обделён деньгами, но инвалид. И болезнь прогрессирует…

— Генри, пожалуйста, не надо об этом сейчас… Я была так счастлива всего минуту назад.

— Серьезно? — он нежно улыбнулся, глядя с недоверием.

— Конечно серьёзно… Стала бы я говорить такое просто так? — возмущённо сказала я.

— Ох, я был бы самым счастливым человеком, если бы это было правдой, — Генри мечтательно прикрыл глаза.

— Так это правда! Боже, ты так всё усложняешь, — я закатила глаза, и откинулась на подушки, стараясь унять закипающий гнев.

— Я слышал, что русские женщины особенные. Но не понимал, в чём именно…

— И в чём же? — я повернулась к нему, опираясь на локоть.

— В тебе есть, — он зажмурился, будто вспоминая что-то. — (по-русски) ДЬЮША…

— (по-руссски) ДУША, — поправила я, и улыбнулась.

— Да, точно…

— Генри, ты такой болван… Почему мы не можем просто заниматься любовью, и в перерывах болтать о погоде? Вечно ты заведёшь какой-нибудь странный разговор.

— Против занятий любовью я ничего не имею, моя дорогая, — промурлыкал он, и притянул меня к себе.

Через пару минут, я чудесным образом снова оказалась верхом на своем любимом гнедом жеребце.

…

Это был первый день в моей жизни, когда я не хотела идти на работу. Я просто не могла оторваться от Генри, мне казалось, что отдельно от меня дома остаётся какая-то важная моя часть. Будто я за это время срослась с ним телом, как сиамский близнец.

Уходила я рано, когда он ещё спал. Поцеловала его приоткрытый рот, погладила по волосам и пошла навстречу новому дню.

На репетиции с кордебалетом я чувствовала какой-то невиданный прилив сил. А ещё заметила, как любуюсь своим отражением в зеркалах, обычно я видела только изъяны, а здесь заметила статную осанку, острые ключицы, точёные бёдра и икры. Но самым неудобным и неожиданным было то, что я стала замечать взгляды Эрика.