Но Роуз не вышла на поклон и Эрик тоже. Овации долго не утихали, нас не отпускали со сцены. А когда отпустили я бросился их искать и как было больно от того, что я знал, где найду их. В пыльной тесной комнате реквизита было темно, но я услышал звуки, которые до сих пор раздаются у меня в ушах.

— Давай, Эрик, ну же! Давай, давай, — похабные шлепки и стоны моей невесты.

Мне хотелось устроить сцену, набить морду Эрику, может даже обозвать Роуз шлюхой. Но, как ты заметила, я слишком воспитан для таких драматических вещей. Молча положил букет на пол, прямо на входе в комнату и рядом, сломанное кольцо. Я просто ушёл оттуда и из их жизни. В этот же вечер я собрал вещи, что мог увезти с собой, и уехал домой в Нью-Йорк.

Эта выходка сильно повлияла на мою карьеру, мало кто хотел работать с истеричным премьером, способным подвести всех, и бросить в самом начале сезона. Но я не хотел видеть ни Эрика, ни Роуз. Они пытались со мной связаться, присылали письма, ни одного я не прочитал.

…

— Генри… Мне так жаль, — охрипшим голосом сказала я, чувствуя, что лицо намокло от слёз.

— Из новостей и сплетен я узнал, что Роуз обвиняли в употреблении наркотиков. А ещё… Самое страшное в этой истории, что она была беременна, и потеряла ребёнка. И я до сих пор корю себя, что не поговорил с ней. Вдруг это был мой ребёнок, — он глубоко вздохнул. — Теперь ты понимаешь, что это за человек? Ирина, он совсем не изменился. Я старался не быть ревнивым идиотом, и я понимаю, что ты — не Роуз… Но закрывая глаза, я вижу на том старом диване тебя, распятую под Эриком…

Всё время пока он рассказал о своём прошлом, я сидела у него на коленях, свернувшись калачиком. Моя голова лежала у него на груди, и я слышала как неистово бьётся сердце внутри. Боль не прошла, она жила в нём всю жизнь, все эти незавершённые вопросы гложили его изнутри.

Я только сейчас подняла голову, и увидела его лицо, щёки были влажными, он плакал.

— Генри…

— Я знаю, сказать тут особо нечего. Жалеть меня не надо. Просто… Будь осторожна. Я не могу сделать за тебя твой выбор.

— Генри, ты — мой выбор… Только ты… Всегда ты, — с этими словами я высушила поцелуями его мокрое лицо, на моих губах осталась солёная горечь его поражения.

Он крепко прижал меня к себе.

— Ирина… Я… Я…

— Скажи это…

— Я люблю… Тебя…

— Генри…

Я положила ладони на его щёки, и заглянула в глаза.

— А я люблю тебя, — сказала я, и поцеловала его.

Этот поцелуй был самым пронзительным и глубоким за это время. Всю ночь мы не могли напиться друг другом. Мне казалось это было не просто касание нашей плоти, а обмен молекулами. Он был теперь глубоко во мне, а я в нём.

"Мой муж… Это невероятно!"

Следующие два дня Эрик терзал меня, как гепард несчастную лань. У меня болел каждый сустав, каждое мышечное волокно молило о пощаде. Ибупрофен уже не помогал, и я попросила Генри о помощи.

— Катарина говорит, что Эрик что-то даёт им с Робертом. Какой-то допинг. Но я так понимаю, это ещё нужно заслужить, если ты понимаешь о чём я…

— О, я понимаю о чём ты, — сердито ответил Генри, его пальцы сжались в кулаки.

— Ты можешь мне как-то помочь с этим?

— Достать допинг?

— Да…

— Конечно могу.

— Так почему раньше не сделал этого?

— Я не пользовался допингом, для меня это самообман. К тебе приходят силы, энергия, но тело нуждается в отдыхе, восстановлении, так можно загнать себя…

— Генри, это только до премьеры, я надеюсь он успокоится потом…

— От этих препаратов тяжело отказаться, — с тревогой в голосе предупредил меня Генри.

— Пожалуйста… Иначе я просто умру, — взмолилась я.

— Хорошо, милая, — вздохнул он, его плечи поникли. — Ох, как мне хочется умолять тебя бросить это всё…

От неожиданности я открыла рот, пытаясь что-то сказать в ответ, но задохнулась от негодования.

— А как же твои разговоры о мечте, что я должна танцевать во что бы то ни стало?

Генри опустил глаза, мне на секунду показалось, что я прочитала его мысли.

— Ах ты, гад! Ты, манипулятор хренов! Как я раньше не поняла?! — накинулась я на него.

— Ты о чём вообще?

— Ты говорил, что захотел меня сразу как увидел, тогда в зале… Негодяй! Да ты не лучше Эрика получается!

— Эй, успокойся! Я тебя ни к чему не принуждал! — Генри поднял руки вверх, капитулируя.

— Так и он не принуждает! Ты соблазнил меня! А я наивная дурочка…

Генри поджал губы, и показал на свои ноги.

— Ты серьёзно? — спросил он.

— У тебя свои методы. Ты помог мне с документами, давал советы, заботился… Этим ты и соблазнил меня, ты змей… Искуситель!!!

— Ирина… Это смешно ну правда, — Генри улыбнулся растерянно, явно не понимая как остановить мою вспышку гнева.

— Знаешь, я ухожу… А ты сиди тут, и думай над своим поведением! — рявкнула я, ища глазами сумочку.

— Ты говоришь прямо как моя мать…

— Значит ты разочаровывал не только меня…

На его лице читалась боль.

— Что? Что смотришь? — я почти кричала.

— Я не знаю, что сказать, — Генри развёл руками.

— Может быть, что я права?

— Хорошо, ты права… Но ты же могла отказаться, ты долго не звонила.

— А когда позвонила, то ты вцепился в добычу, как бультерьер…

— Мне больно, что ты так говоришь.

— А мне больно, что я для вас кусок мяса, за который вы дерётесь как дворовые псы…

— Я не отдам тебя ему, — нахмурился Генри, сжимая руками подлокотники своего кресла.

— Знаешь, а тебя никто не будет спрашивать, если что. Я не твоя собственность, Генри. И оставь эти патриархальные замашки.

— Ирина…

— Разговор окончен, но мы к нему вернёмся, — я с драматично хлопнула входной дверью, так что зазвенели стекляшки в оконном витраже парадной.

"От мужчин одни проблемы. Ну почему всё так сложно? Ещё вчера я была влюблена по уши, а сейчас хочу разбить ему нос. Аррр…"

…

На репетиции я выложилась на все сто, Эрик даже похвалил меня.

— Ты сегодня в ударе, Медведица. Что случилось? — с улыбкой спросил Эрик.

— Не твоё дело, — доставая на ходу шпильки из пучка, я пошла в сторону гримерки, исполненная гордости.

Одежда моя была на сквозь мокрой, а от подмышек разило кислятиной.

"Надо бы принять душ, а то окружающие будут падать в обморок…"

Захватив полотенце и чистую одежду, я поскорее проникла в санузел, чтобы успеть раньше всех.

"Ничего, подождут…"

Быстро скинув потную одежду, я залезла по душ, и задёрнула занавеску. Горячие струи дарили облегчение, и я на несколько мгновений прикрыла глаза. А когда открыла, чуть не упала от испуга. Отодвинув шторку, на меня глазел Эрик.

— Ты знаешь правила, Медведица, — растягивая слова сказал он, продолжая осматривать меня без стеснения.

— Эй, может выйдешь? — я попыталась прикрыться.

— Может ты выйдешь? Первым в душ иду я, потом Катарина. Вы с Робертом после нас… Что не ясно? — педантично разъяснил он.

— Эрик, выйди, я голая!!! — моему возмущению не было предела.

— Ах-ах-ах, и что я здесь не видел, Медведица? — засмеялся Эрик. — Свои прелести ты показала мне в первый же день, не помнишь?

— Это было другое..

— Почему? По-моему ничего не изменилось — та же сочные груди, плоский живот, соблазнительные бёдра, — он облизнул губы. — Я всё хорошо запомнил…

— Да ты даже не смотрел на меня. Тёрся возле Стеллы…

— Из-за её спины был самый лучший вид на тебя, Медведица…

Я выключила воду, и отодвинула шторку, чтобы выйти. Эрик держал моё полотенце, я протянула руку.

— Дай! — попросила я.

В ответ он завернул меня в полотенце, легко поднял, и поставил на пол. Я замерла, не понимая, что делать. Он начал промакивать моё тело махровой тканью, стирая влагу.

— Эрик, это домогательство…

— Это забота, Медведица…

— Хватит…