— Прости, — прошептал он.

— Ммммм… Как горячо, я завидую тебе, детка, — Роуз на секунду отвлеклась.

В этот момент послышался крик Генри, а затем выстрел. Эрик резко вскочил с места, натягивая штаны на ходу, и прыгнул на Роуз, повалив её на пол. Это все заняло секунды, но мне показалось, что прошла вечность. Я, дрожа, от отвращения и страха, забилась в угол за креслом, слыша только звуки борьбы.

— Ирина, вызывай 911. Я держу её, — закричал Эрик, сквозь брань и стоны Роуз.

Дрожащими руками я вызвала службу спасения, и бросилась Генри, который истекал кровью. Я схватила первое, что попалось под руку, это было моё полотенце, и зажала его рану.

— Генри, всё будет хорошо, — повторяла я.

— Ирина, это я виноват… Это всё из-за меня. Она не простила, она повредилась сознанием, — Генри будто прощался со мной, мне стало так страшно, так горько, что я потеряю его.

— Да, это ты виноват, жалкий червяк, всё из-за тебя, — шипела Роуз. — Теперь ты видел её с ним! Вот так это выглядит по-настоящему!!!

— Тише, Роуз, не делай хуже, пожалуйста, — Эрик крепко держал брыкающуюся Роуз, но она была слишком миниатюрной. — Да всё и так хуже некуда. Но я отомстила вам, ублюдки. Теперь вы будете жить с этим до конца своих дней. Будьте вы прокляты, все вы! Вы поигрались со мной, и выбросили как ненужную вещь. И пока вы блистали на сцене, я лечилась в психушке, когда вышла стала наркоманкой и проституткой. Выживала как могла. Мой сутенёр заставил меня толкать наркоту клиентам, за это я и присела на 6 грёбаных лет… Вы растоптали меня, мрази! Как только я освободилась, сразу направилась навестить любимого Генри. А тут такая удача, на течную сучку сбежались оба кобеля.

— Роуз, ты сама ушла от меня, — горько сказал Эрик. — Я хотел быть с тобой.

— А я задолбалась видеть твою жалость к себе. Мне надо было, чтобы меня любили, а не жалели, — эмоции накрыли её, и теперь она рыдала в какой-то жуткой запредельной истерике, давясь слюнями и соплями. — Они и тебя уничтожат, шлюха. Выбросят как использованный презик. Вспомнишь мои слова…

Я не могла оторвать взгляд от её глаз полных отчаяния и боли, глаз использованной и брошенной женщины, которая потеряла ребенка, и повредилась рассудком. Я испытывала смесь страха, отвращения, жалости и необратимости. Этот день разделил нашу жизнь на "до" и "после", теперь ничего уже не будет как прежде.

Служба спасения подоспела вовремя, Генри оказали первую помощь и забрали вместе со мной в больницу. В карете неотложки меня всю трясло и врачи дали мне седативный препарат. Эмоции разрывали меня, но слёз не было. Раз за разом в голове прокручивались ситуация в гримёрке, всё до мелочей — запахов, ощущений, деталей. Моего мужа чуть не убили, меня изнасиловали, и нам всем придётся жить с этим всю жизнь.

Как переварить это я не понимала, поэтому сосредоточилась на самом главном.

— Говорите с ним, он должен быть в создании, — велел мне парамедик.

— Генри, не отключайся, — я гладила его влажные растрёпанные волосы, но он молчал.

Ему было тяжело говорить и дышать, возможно задето лёгкое. Страшные картины возникали у меня в голове одна за одной. Я только обрела своё счастье, и какую цену я заплатила.

— Генри, милый, смотри на меня…

Его глаза блуждали, закатывались, закрывались, он смотрел куда угодно только не на меня.

— Милый, пожалуйста не уходи… Я так люблю тебя…

В уголке его глаза задрожала слеза, на очередном повороте она сорвалась, и стекла по щеке к ушной раковине. Я понимала, что плачет он не только от физической боли, но никак не могла ему помочь. Он будто оказался в своём страшном сне, только наяву, в яркой и болезненной реальности.

Я сидела в зале ожидания приёмного отделения скорой помощи, сжимая в руках бумажный стаканчик с кофе. Напиток остыл и тёмные капли жидкости уже просачивались сквозь стыки картона. Рядом кто-то присел, мне понадобилась доля секунды, чтобы понять кто это. Эрик втянул было воздух, но потом тяжело выдохнул, хотел что-то сказать, и передумал. Я тоже сидела молча, глядя, как капли кофе падают на пол.

— Давай я выброшу, — Эрик взял у меня из рук стаканчик, я молча разжала пальцы.

— Когда он вернулся, я сидела, обняв себя за плечи. Эрик снова сел рядом.

— Тебе надо к врачу, чтобы… Ну, чтобы осмотрели тебя, — осторожно сказал он

— Для чего? Я ничего не хочу…

— Вдруг есть какие-то повреждения…

— Мои повреждения никто не увидит. Со мной всё нормально, физически…

— Я не сделал тебе больно? — с тревогой в голосе спросил Эрик.

— О боже мой! — я закрыла лицо руками, и запрокинула голову назад.

— Прости за это… Я не должен был этого делать.

— А у тебя был выбор?! — ощетинилась я.

— Я мог бы что-то предпринять, но это сделал Генри… А я…

— Эрик, хватит… Давай просто… Забудем об этом.

— Мы никогда не…

— Да я знаю, чёрт тебя дери! — я крикнула так громко, что люди обернулись в мою сторону. — Отвези меня домой. Я хочу в душ… И спать… К Генри всё равно не пускают, толку здесь сидеть…

— Да, конечно, — кивнул Эрик.

Мы с Эриком доехали на такси до дома, он проводил меня до дверей.

— Останься со мной… Я не могу быть одна, мне страшно, — взмолилась я.

Эрик помедлил, прежде чем ответить.

— Хорошо, — кратко ответил он, и взял меня за руку.

Он переступил порог, оглядываясь по сторонам, будто в первый раз оказался здесь.

— Проходи, чувствуй себя как дома. Я в душ…

Эрик послушно кивает, но в глазах растерянность. Понимаю его неловкость, но так странно видеть его без бравады и привычной уверенности.

В душе я думала, что буду тереть себя мочалкой до крови. Но нет, просто стою под тёплыми струями в каком-то ступоре. Я особо не задумывалась об изнасиловании, но если и думала, то представляла себе всё иначе. С Эриком это произошло мягко, безболезненно, но было гадкое чувство, что сбылось моё тайное желание. Вот таким ужасным способом, Вселенная иногда и правда исполняет наши сокровенные мечты.

Выйдя из душа, завернутая в уютный махровый халат я села рядом с Эриком на диван.

— Ирина, прости, что опять поднимаю эту тему, — он тяжело вздохнул, и посмотрел на мою реакцию, я кивнула. — Но… Ты не боишься забеременеть, от меня… Я же…

— Не беспокойся, я принимаю противозачаточные. Залёт для балерины, считай — смерть…

Эрик тяжело вздохнул, я сразу поняла он чём о думает.

— Ты не бойся, я не заражу тебя ничем… Я недавно проверялся, — сказал он, теребя заусенец на пальце.

— Я и не боюсь…

Поджав ноги под себя, я положила голову ему на плечо. Он замер, как каменный истукан.

— Вот и произошло это…Ты же этого так хотел… — вздохнула я, глядя в одну точку.

Он молчал несколько секунд, а потом хрипло ответил.

— Не так… Совсем не так я себе это представлял, — в его голосе была слышна боль.

— Я тоже…

— Ирина… Мне так жаль…

Мы сидели молча некоторое время, глядя в пустоту перед собой, думая каждый о своём.

— Надо поспать. Завтра премьера, — сказала я.

— Ты хочешь сказать, что сможешь выступать?

— Эрик, ты же знаешь, шоу должно продолжаться… К тому же, со мной всё нормально, нет смысла разыгрывать драму. Генри пострадал за всех нас…

Я легла на кровать в своей комнате, мне не хотелось, чтобы Эрик был в нашей с Генри спальне. Он тоже чувствовал неловкость, и присел на полу у моей кровати, как верный пёс. Когда я начала дремать он вдруг сказал.

— На секунду я подумал, а что если у тебя будет ребёнок от меня… Но хорошо, что не будет… Для тебя конечно, не для меня…

Я промолчала, лёжа с закрытыми глазами, делая вид, что уже сплю. Только одинокая слеза тихо прокралась сквозь ресницы, и скатилась по щеке на подушку.

Утром мы с Эриком позавтракали, и поехали в больницу. С замиранием сердца я слушала заключение доктора.