— О боже, — обессиленно выдохнул Генри, вытер лицо ладонью, на лбу у него проступила испарина.

— А знаешь, что самое мерзкое, а Генри? Она была беременна, — Эрик сделал паузу, кусая губу. — От тебя, сукин ты сын…

— В смысле?

— В прямом, придурок!

— Откуда мне знать, что это мой ребёнок? — Генри всё ещё держался за свою правду, но та крошилась под его руками, как тонкий неверный лёд.

— Да потому что я не спал с ней!!! Он был твой! Прими уже это, — Эрик кричал.

— Но она…

— Да, Хэнк, она потеряла ребенка… А знаешь как? — губы Эрика дрожали.

Генри молчал, не в силах задать страшный вопрос.

— Когда ты исчез, и перестал выходить на связь она совсем сошла с ума. И чтобы как-то её поддержать, я забрал её к себе. А поскольку люди искусства в массе своей сплетники и любители чернухи, нам сразу приписали легенду, что я коварный искуситель увёл невесту у лучшего друга…

— Как она потеряла ребенка? — горько спросил Генри.

— А я расскажу тебе как… Оставшись одна в гримёрке, она раскрутила металлическую вешалку и сунула себе между ног… Видимо хотела избиваться от твоего подарка, который ты ей оставил и пропал. Конечно она к тому моменту совсем поехала крышей и я до сих пор жалею, что не понял этого раньше. Я не знал, что она беременна, Хэнк… Я бы женился на ней и принял ребенка, но она решила, что так лучше, — Эрик плакал.

— О боже…

— Что лучше расковырять матку чёртовой вешалкой, чем довериться мне… Вот так ты ей засрал мозги, Хэнк…

Я посмотрела на Генри, лицо его было влажным от слёз.

— Ну что, Ирина, получай теперь своего идеального мужа, — Эрик с чувством превосходства взглянул на меня. — И да… Если вдруг он бросит тебя из-за своих бредовых мыслишек, знай, моё сердце всегда открыто, — с этими словами Эрик встал, с грохотом отшвырнув стул в угол палаты, и вышел.

После его ухода в воздухе повисла звенящая тишина. Генри смотрел немигающим взглядом в окно.

— Это… Не может быть правдой, — опустошённо прошептал Генри, смотря невидящим взглядом.

— Генри… Не вини себя, это ничего не изменит, — тихо сказала я.

— Да, но, как? Я всю жизнь думал, что Эрик во всём виноват… А теперь… Как жить с этим? Я даже не знаю, где искать Роуз, чтобы… Не знаю, что сказать… На кой чёрт ей мои извинения? Боже… — его голова упала на грудь, и в свете из окна я увидела, как с длинных ресниц сорвалась слезинка, и упала на его джинсы. — Ирина, я не хотел вводить тебя в заблуждение… Я правда не знал… Прости.

— Надо просить прощения не у меня

— Генри, в этой ситуации не у меня надо просить прощения, — я сжала его холодные пальцы. — Эрик не плохой человек, странный, экстравагантный, но не плохой. Были десятки раз, когда он мог соблазнить меня, но он этого не сделал… Генри, мне так жаль…

— И мне… Не знаю, что делать теперь, — в отчаянии сказал Генри.

— Пока ничего, пусть эмоции улягутся, а потом, стоит объясниться с Эриком, и, если будет возможность, то и с Роуз.

— Ты не будешь против?

— Я буду только за. Иначе призраки прошлого не дадут нам спокойно жить…

— Да, так и есть… Моя мудрая прекрасная жена, — Генри поцеловал мою руку в ладонь. — Нужно сообщить в полицию, пусть всё-таки проверят алиби той девчонки, о которой ты говорила…

— Стеллы…

— Да, если она невиновна, ей будет легко это доказать.

— Генри, я так боюсь…

— Чего? Если Стеллу возьмут, тебе больше ничего не будет угрожать.

— Катарина вышла из строя, и заменить её придётся мне. Я боюсь, что не справлюсь.

— Ты обязательно справишься, я достал тебе всё необходимое, но мы должны быть очень осторожны…

— Ох, аж гора с плеч, — с облегчением выдохнула я, и откинулась на подушки.

У Стеллы не было алиби. Никто не мог подтвердить, что в вечер нападения она находилась у себя в квартире, и никуда не выходила. Её взяли под арест, но расследование ещё продолжалось, искали автомобиль, который попал на записи камер. Машина такси была угнана с заправки, водитель оставил ключи в зажигании, и вышел, тогда неизвестный сел в машину, и уехал.

Кажется, я могла теперь выдохнуть, и жить дальше. Опасность мне больше не угрожала, мы с Эриком репетировали как проклятые, и каждый день навещали Катарину. Роберт наконец-то сделал ей предложение, и теперь все ждали её выздоровления, чтобы сыграть пышную свадьбу.

На генеральной репетиции я волновалась как на настоящем выступлении, и постоянно лажала. Эрик был недоволен, и мы повторяли одно и то же по сто раз. После того как весь спектакль прогнали от начала и до конца без малейших помарок, сцена взорвалась аплодисментами. Мы хлопали сами себе и плакали, потому что мы это сделали. Спектакль "Ромео и Джульетта" был полностью готов предстать перед зрителями всего мира. Шумной толпой, мокрые, измотанные, но счастливые и полные предвкушения завтрашней премьеры, мы пошли переодеваться.

С Эриком в гримёрке мы теперь были одни, но это больше не было проблемой. Когда я перестала бояться его, он стал просто моим боссом. Да иногда он ходил по лезвию ножа, но это был его стиль общения, и он был искренним в этом своём проявлении.

— Ох, Ирина, замотала ты старого коня. Не завидую Хэнку, — Эрик посмеивался, вытирая влажные от пота волосы. — Хотя нет, всё же завидую…

— Эй, прекрати! — я толкнула его в плечо.

— Ну правда, ты же просто мечта, Медведица, умная, сексуальная, дерзкая…

— Эрик, прекрати, это смешно!

— Научись уже принимать комплименты, тем более когда это правда, — проходя мимо он дёрнул меня за локон.

— Эй! — возмутилась я.

— В детстве я дёргал за косички девчонок, которые мне нравились, — глаза Эрика стали тёплыми и мягкими, очень непривычно было видеть его таким.

— Может хватит уже думать о девочках, тебе давно не 8 лет, — отшутилась я.

— Да, да, я старый извращенец, что поделать, — он разделся до трусов, и накинул полотенце на плечо. — Я в душ, если хочешь, можно со мной…

— Эрик! Ну хватит! Иди уже!

В ответ он шлёпнул полотенцем меня по пятой точке.

— Ну и ладно… Будешь уходить, выключи свет, — велел он, и ушёл в душ.

Я перевела взгляд в зеркало, и удивилась своему взгляду, глаза горели, щёки стали нежно розовыми от румянца. Пора было признаться себе, что Эрик мне безумно нравился, особенно в новом свете, без демонического подтекста.

"Почему всё так сложно?"

Мне хотелось быть уверенной в своих чувствах к Генри, но пока человек жив, его будут постоянно раздирать противоречия. Нас воспитывают в рамках дуальности. Всюду нам предъявляют противоположности, и вроде бы всегда ясно, что свет — хорошо, а тьма плохо. Но так ли всё однозначно? Ведь если задуматься, то без света нет тени. Как и нет ничего идеального в мироздании, и в этом его прелесть.

Эрик, тем временем, вышел из душа.

— Иди, мойся… Я всё, — он как всегда выставлял себя на показ, этот человек неисправим.

— А ты не подглядывай…

— Пока ты не сказала, я бы и не подумал… А теперь… Что могу сказать, Бог дал мне глаза, чтобы смотреть, а руки, чтобы трогать, — он пощупал воздух перед собой так, будто там стоит женщина с формами.

— Фу, я на тебя в суд подам, только попробуй, — в шутку пригрозила я.

— Меня этим не испугать. У каждого приличного дьявола есть адвокат.

Я закрыла дверь в санузел, и прижалась к ней спиной. Меня всё сильнее тянуло к Эрику, вот и сейчас мне вдруг стало тяжело дышать, и захотелось с головой под холодный душ. Я поспешила раздеться, и скорее встала под прохладные струи. Тело остывало, а я продолжала стоять, до тех пор пока зубы не стали стучать друг о друга. В шуме воды я услышала щелчок замка.

— Эрик, даже не думай, — крикнула я, но ответа не последовало.

"Показалось?"

Я выключила воду, и замотавшись в полотенце, которое взяла с крючка, одёрнула шторку. От увиденного у меня перехватило дыхание. Облокотившись на закрытую дверь в санузле стоял худощавый парень, сложив руки на груди. В одной руке у него был небольшой пистолет.