— Вы чего тут обжимаетесь… Удивили, не спорю… — это был Эрик, его явно позабавила эта странная сцена. — Ты же вроде замужем, Пегова? На девочек потянуло? — голос Эрика звучал как из репродуктора, отражённый от стен коридора и высокого потолка.

Стелла отпрянула от меня как от прокажённой.

— Ирина спрашивала нет ли запаха изо рта…

— Ох, эти ваши начос в перерыве… Завтра будете репетировать на 30 минут дольше других. Мне не нужен жир на ваших ляжках.

— Эрик, ну что ты, какой жир? Потрогай, сплошные мышцы. Это Ирина распустилась после замужества, — эта стерва, похоже, не собиралась отступаться.

Я растерялась от такого наглого выпада и только вяло промямлила.

— Я пойду, до завтра…

Но Эрик схватил меня за запястье, несколько раз крутанул вокруг моей оси и засмеялся.

— Куда собралась, Медведица, веселье только начинается…

— Что? Медведица?!

— Ты не знала, что тебя так называют? Ты же грозная русская Медведица…

Высвобождаю свою руку из горячей хватки Эрика.

— Мне пора… — с нарастающим раздражением отрезаю я.

— Ха-ха медведице пора в берлогу, сосать медведю… лапу… — Стелла заливается смехом от идиотской шутки.

— Может хватит уже нюхать, совсем мозги атрофировались… — не выдерживаю и бросаю язвительно.

— Что? — брови Эрика грозно сошлись на переносице. Глаза режут как сталь, а Стелла бросается на меня готовая растерзать за эти слова. Но он хватает её в воздухе и уносит в сторону туалетов.

Меня начинает бить дрожь. Насколько я всегда избегала конфликтов, не собирала сплетен, не участвовала в интригах и тут такое.

"С чего она вообще взяла, что Эрик со мной спит? Может из-за того, что мы часто остаёмся в тренировочном зале и уходим самыми последними?"

Но Эрик, вопреки своей репутации, никогда не проявлял по мне внимания бОльшего, чем хореограф к танцору.

Не помню, как добралась до дома. Да, да, квартира Генри стала для меня домом за это время. Вхожу, бросаю связку ключей в чашу.

— Привет! Я дома…

Генри отозвался из кухни.

— Привет. Я думал ты задержишься. Сегодня же у вас посвящение, нет?

Вхожу на кухню и чувствую как при виде знакомой фигуры тепло разливается внутри.

— Мне не захотелось оставаться…

— Устала? — с грустью спрашивает Генри, но я точно знаю, что он рад моему раннему возвращению.

— Нет… Просто не захотела и всё.

— Хм… — хмыкает мужчина, иронично приподнимая бровь.

— Что ещё, за "хм"? А?

— Не захотела остаться в компании с Эриком? На это должны быть веские причины, — вижу тень ликования на его лице.

— Что все носятся с этим Эриком? — меня уже начинают раздражать эти шуточки и намёки о том, что я что-то должна чувствовать к Эрику.

— Забудь, глупость сказал, — видно, что Генри стало неловко от этих слов. Но лицо его озарилось радостью, которая блеснула сначала в глазах и затем выплеснулась румянцем на щёки.

— Как прошёл твой день? — мне хочется побыстрее сменить тему разговора.

— Как обычно, в борьбе с бытовыми мелочами — я героически победил лестницу, душ, несколько раз санузел…

— Ты мой герой!

— Ага… Вот ещё я победил плиту и пару тройку кастрюль. На ужин паста с соусом бешамель.

— Вау, а я думала ты просто разогрел блюдо из доставки… — киваю в сторону коробок, грудой громоздящихся у мусорного контейнера.

— Чёрт, надо было выбирать менее умную жёнушку…

— Мучайся теперь…

Наш шутливый флирт давно стал привычной частью общения, я сама не заметила, как Генри превратился в друга. По крайней мере я его таковым считала. Но в последнее время я стала чувствовать что-то новое, но непонятное для меня. После работы мне хотелось поскорее бежать домой. А в вечер пятницы, когда к Генри приходили "жрицы любви" я отправлялась бродить по пустому и тихому Центральному парку, пока ноги не начинали подкашиваться, а глаза слипаться.

Однажды я вернулась слишком рано и слышала стоны девицы, ЭТА была особенно громкой. Мне пришлось выйти и ждать на крыльце пока она доделает свою работу. Поужинав, мы расположились на диване в гостиной. Я в очередной раз насладилась своим тайным фетишем, запахом Генри, пока пересаживала его из кресла.

— Знаешь, я отвратительно чувствую себя в такие моменты. Терпеть не могу, когда ты мне помогаешь…

Но я знала, что он лукавит. Эти секунды бытовой близости дарили нам обоим чувство уюта и безопасности.

— Я тоже не в восторге, таскать этот старый мешок с костями, — шутливо ворчу.

— Ах-ах-ах, туше, — сеётся мужчина.

— Что будем смотреть?

Выбрали фильм наугад и хохотали до слёз с какой-то ужасной немецкой комедии. Причём мы смотрели её на языке оригинала и безбожно коверкали и передразнивали актёров.

— Аллес гутэ… — басил Генри.

— Даст ист фантастиш… — комично пищала я.

— О, йа, йа, даст из гутэ… Ирина… — вторил Генри.

— Их бин Си Цзиньпин… — я растянула уголки глаз, притворяясь китайским лидером.

— Ах-ах-ах… — Генри покатился со смеху.

Мы умирали со смеха. Генри сидел на своей стороне дивана, на расстоянии протянутой руки, так близко и так далеко одновременно. Я боялась делать какие-то шаги первой, мама учила меня, что мужчина сам должен добиваться женщины. А Генри был слишком воспитан, чтобы предпринимать что-то со своей стороны.

Так мы и жили, снедаемые неясным желанием друг друга. Но сегодня, неожиданно для меня, Генри сказал, чуть охрипшим от смеха голосом.

— Иди ко мне…

Я вопросительно посмотрела на него. Он взглядом показал на место рядом с собой.

— Прямо к тебе?

— Да, если ты конечно не против…

И я была не против, скользнув по дивану я прижалась к его телу, ощущая насколько он худой и хрупкий, как хрустальный, но такой сильный и прочный внутри. Он ни разу не пожаловался на свой недуг, всё переводил в юмор. Генри легонько приобнял меня за плечо, так невесомо, будто мотылек присел.

— Можно? — тихо спросил он.

Я кивнула, потому что от радости к горлу подступил комок. Мы больше не смотрели фильм, хотя и пялились в экран как идиоты. Генри легонько перебирал кончики моих волос, а я слушала гулкие удары его сердца.

— Генри…

— М?

— Как это, заниматься любовью?

— Гхм… — кажется от поперхнулся от неожиданности.

— Знаешь, Ирина, я уже не помню, это было очень давно…

— Но, как же? А все эти женщины… Что приходят к тебе по пятницам?

— Ирина, это что угодно, только не любовь… Почему ты спрашиваешь?

Его голос чуть охрип и обрывался от смущения.

— Покажи мне?

— Ирииина… — он произнес моё имя будто сквозь невыносимую муку.

Я приподнялась на руке и посмотрела в его глаза, в тусклом свете бра они были синими и глубокими, как вода в Гудзоне.

— Ирина…

— Не отвергай меня, я знаю, что ты тоже что-то чувствуешь…

— И поэтому я не могу ТАК поступить с тобой…

— Как?

— Ты же… У тебя же не было мужчин?

— Были…

— Неправда, ты всегда смотришь влево, когда врёшь, — похоже его не так просто провести.

— Ладно, не было, какое это имеет значение?

— Большое. Первый раз должен быть самым прекрасным. Не с жалким инвалидом… уж точно…

— Не называй себя так! — я почти выкрикнула эти слова, будто он оскорбил меня.

— Но так и есть… Я не могу дать тебе того, что ты хочешь…

— Откуда ты знаешь, что я хочу? Что за высокомерие?

— Просто знаю… — он сказал это так тихо, почти шёпотом.

— Знаешь что? Ничеготы не знаешь!!! — от негодования я не могла подобрать слова, чтобы сделать ему также больно, как он мне сейчас. И я просто убежала в свою комнату, глотая слезы.

Утром я проснулась раньше, чтобы не столкнуться с Генри. Всю ночь я не спала прокручивая варианты действий в голове. Итогом этих мучительных раздумий было решение съехать в ближайшее время. Я даже придумала план, чтобы снимать квартиру с Кьярой. Но моим планам не суждено было сбыться.