Только сейчас стал понимать, что ломать жизнь — это не ввязываться в хлопотные перемены, а отказываться от того, что ты любишь. И отец, скорее всего, сам не мог отказаться от того, что любит — от меня. Он умер через год после того, как я вернулся…

Я остался один. Первое время, убитый горем, я влачил жалкое существование. Работал из-под палки, лишь бы хватало на еду. Жил в крохотной отцовской квартире. Пил… В какой- то момент вспомнил про Варю. Я связался с ней, рассказал, обо всём. Предлагал начать всё сначала. Она отказала. Говорила, что ей жаль, но её чувства остыли, и слишком поздно уже что-то возвращать.

Я несколько лет её преследовал. Прилетал, несколько встреч были тёплыми, дружескими, но ближе к себе она меня больше не подпустила. Надеюсь, у неё просто кто-то появился. Не хочу жить с мыслью, что из-за моей глупости человек несчастен.

Ну, а потом эта экспедиция. Думал, мол, вернусь героем, тогда-то она не устоит… Вот же идиот!

Саша засмеялся, сделал глоток свежесваренного кофе, взглянул на Ли-а и улыбнулся:

— Добротный кофе варит твой дружок!

Девушка улыбнулась, а затем неожиданно спросила:

— Какая сейчас погода?

— Где? — удивлённо спросил Саша.

— Здесь.

— Ну, солнечно, большие кучевые облака летают, тепло. Почему ты спрашиваешь? Ты же сама всё видишь.

— Вижу, что собирается дождь, и мы все вот-вот промокнем.

— Чего? — землянин округлил глаза и уставился на Ли-а.

— Это к разговору, почему мы спим за стенами. Тебе, наверно, кажется, что понимать человека без слов — чертовски полезный навык. Ни лжи, ни предательств. А вот и нет. Обмануть можно и без слов. А коварство, подкреплённое научными прорывами, устроило вторую волну хаоса. Помнишь? Следом за разрушительными частичками, чуть было не сожравшими наш мир, пришёл кризис миражей.

— О-о-о, Ли-а, прошу! Ты опять?

— Нет! Тут всё достаточно просто. Мы стали активно изучать ГНВЧ. Оказалось, что с их помощью можно менять не только окружающий мир, строить стены и переносить в пространстве дома, но и менять своё собственное восприятие. Люди стали активно менять мир вокруг себя. Если кому-то было грустно, он хотел видеть дождь или шквальный ветер. Тот, кто был весел, щурил глаза от яркого света звезды на ясном небе. Кто-то желал слышать журчание ручья среди оживлённого проспекта. Кому-то очень понадобился сквер на центральной площади. А те, кто не пытался воздействовать на мир, попадал под влияние окружающих и порой не понимал, где реальность, а где выдумка.

Люди стали сходить с ума в попытках вернуться в реальность. Тогда-то мы вновь решили проблему с помощью антипода. Оказалось, есть элементы, полностью блокирующее большинство импульсов. Из них стали делать сначала экраны, потом одежду и стены, а теперь они входят в состав всех интеллектуальных систем, начиная от гардероба, заканчивая «дружком».

— А дружку-то они зачем? — спросил загруженный Саша.

— Что бы он готовил яичницу так, как её представляю я, а не мой сосед.

— То есть за стеной, когда ты спишь, никто не может проникнуть в твои мысли?

— Именно.

— Фантастика! — воскликнул Саша и задумался, а вскоре, оживившись, добавил: — Так всё-таки этот луг, горы, облака — это всё настоящее?

— Ну, конечно же!

Саша отстранил сэндвич, встал и направил взор вдаль. Бесконечное синее небо было небрежно разрезано горным массивом. Некоторые вершины уходили так высоко, что терялись в голубоватой дымке. Очертания гор размывались бурно разросшейся зеленью. От этого места веяло свободой, спокойствием, могуществом.

Землянин провёл рукой по густой высокой траве и увидел среди сочной листвы изящные оранжевые цветы. «Как хорошо они будут смотреться на её тёмных, с едва заметным синим отливом, волосах», — подумал он и обернулся. Она, уже всё зная, улыбалась.

— А кем ты работаешь? — спросил Саша, нежно надевая на голову Ли-а сплетённый венок.

— Я ассистент своего отца в научном центре. Мы продолжаем исследовать возможности ГНВЧ. В частности, мой отец тестирует их внедрение в человеческий организм.

— А в тебе они уже есть? — спросил Саша, заранее зная ответ.

— Конечно, почти во всех нас.

— И как вам живётся? Под защитной оболочкой, в ненастоящем организме.

— Почему это, в ненастоящем? — спросила расстроенная девушка.

— Не знаю, как-то это странно для меня. Пугающе.

— Поймёшь, стоит только решиться.

Саша не стал спрашивать, на что решиться. В тот момент в его голове ярко вспыхнуло воспоминание, как люди в чёрных панцирях усмиряли бунтующих. Жалящие синие искры — плоды работы отца Ли-а. Саша решил, что это подходящий момент.

— Что с ними будет? — спросил он, опуская конкретику, зная, что Ли-а понимает, о ком он говорит.

— Думаю, они получат то, чего хотели.

— То есть?

— Их проверят и отпустят. Они же рвались на свободу, так? У нас не принято действовать против воли человека. Не стоит переживать. Мы отказались от варварских методов воспитания.

— Вы считаете, что имеете право их воспитывать? — негодовал Саша.

— А почему нет? Мы вас к себе не приглашали. Забыл?

— Нет, не забыл, — ответил землянин и направил печальный взор куда-то вдаль.

Девушка сочувствующе посмотрела на него, обняла и с трепетом положила голову ему на плечо. «Всё хорошо», — крутил у себя в голове Саша. Не столько для сканирования Ли-а, сколько для внушения самого себя.

После завтрака они вернулись в «квартиру» Ли-а. Так же стремительно, как и покинули её. Саша не оставлял попыток понять происходящее:

— А остальные земляне?

— Там же, где и были.

— Я имею в виду физически, я могу до них дойти?

— Да. Конечно, — ответила Ли-а и стала быстро перелистывать картинки на прямоугольной арке.

— Нет, нет! — закричал Саша. Он схватил девушку за плечи, повернул её к себе, обнял и взмолился: — Хватит! Прошу, давай дойдём туда пешком. Без пугающих арок и ГНВЧ!

— Пешком? — спросила явно обескураженная Ли-а, вновь испуганная состоянием землянина. — Что ж, давай попробуем. Придётся взять отпуск, но это будет интересно.

Машина неслась по лесу так, что сидящие в ней люди периодически бились головой о крышу. Но водителя это не смущало, его макушка даже на такой дороге была в безопасности.

— Умоляю, Тибо! Сбавь скорость, я не могу сосредоточиться, потому что постоянно бьюсь головой! — завопил Ивраоскарь, сидящий рядом с водителем.

— Наш мозг сейчас не слишком нагружен, но ему тоже не по нраву постоянная долбёжка! — присоединился к возмущениям Фёдор, сидящий с Петровичем на заднем сидении.

— Потерпите, дамочки, нет времени объезжать ухабы, — смеясь, ответил Тибо.

Тарас Петрович молчал и задумчиво смотрел в окно. Он был напряжён, телом — из-за необходимости крепко держаться, и умом — из-за неприятностей, возникших с Михеем. Капитан ушёл в лес и не возвращался оттуда несколько дней. Найти его такой маленькой группой было невозможно, но Ивраоскарь предложил свою помощь.

По его словам, импульсы мыслей землян отличались от импульсов, исходящих от электронных копий. И если сильно постараться, можно «услышать» Михея на приличном расстоянии. Ивраоскарь задал приблизительное направление и корректировал его по мере передвижения, а остальные обязались внимательно вглядываться в густые заросли и выискивать знакомый силуэт.

— Да, давненько я на таком старье не катался! — вздохнул лингвист, внеся очередную поправку курса.

— А что, бывало, и раньше катался? — с любопытством спросил Тибо.

— Само собой! Я ведь не родился лингвистом. Я долгое время был лазутчиком Джи-Има на службе у Великого Правителя. И в награду за заслуги он сделал меня одним из хранителей языков Вселенной.

— Так тебе, правда, что ли, больше двух тысяч лет? — воскликнул наивный Тибо, принявший недавние слова Ивраоскаря за шутку.

— Правда.

— А как это возможно? — воскликнул лесоруб с округлившимися от удивления глазами.