– У вас нет рации. Как держите связь?

– Рации только у патрулей ближе к стене. У нас нет.

Мне требовалось больше информации, но вести допрос здесь, на первом этаже, мне не хотелось.

– Поднимаемся на пятый.

Я взял его под руку и уперев пистолет ему в спину, велел подниматься.

Лиса шла спереди, подсвечивая путь фонариком.

– В доме может кто-то встретиться? – спросил я, дойдя до третьего этажа.

– Игроков мы тут не находили, – быстро ответил он, переводя дыхание.

– А мобов?

– Тоже нет.

Этот ответ меня полностью устроил.

До пятого этажа мы дошли без сюрпризов. Пленник, судя по всему, подходил к смирению с собственным положением.

Изначально я хотел подняться на крышу, но подумал о том, что лучше сейчас не отсвечиваться на открытом пространстве. Поэтому мы просто остановились на лестничном пролёте.

Я снова развернул его к себе. Лиса светила ему в лицо фонариком.

– У меня к тебе парочка вопросов. Первый – ты жить хочешь?

Тот несколько раз кивнул. Его лицо начало заливаться потом, который смешивался с кровью из носа. Нижняя часть его лица была полностью красной.

– Для этого тебе нужно отвечать честно. Это поможет тебе избежать очень неприятных вещей, который мы можем с тобой сделать. Всё ясно?

– Да, да. Всё ясно, – его голос по-прежнему дрожал.

– Ты простой патрульный у мясников?

– Нас называют солдатами.

Тоже мне солдат. Полная херня. Но я решил ему потакать в этом.

– Солдат. Что тебе известно о пленных?

Он замялся, начал переводить взгляд куда-то в сторону.

Я ударил его кулаком в живот, от чего он резко выдохнул и согнулся. Взяв его за волосы, я вернул тело солдата в прежнее положение. Он широко открыл рот, быстро вдыхая воздух.

– Отвечать нужно быстро и сразу.

– О каких пленных?

Этот ответ мне не понравился. Я повторил процедуру с ударом, врезав в этот раз немного сильнее.

Дал ему минуту отдышаться и подумать.

– Не заставляй мою подругу пускать в ход ножи, хорошо?

Для большей убедительности я поднёс пистолет к его лбу и посильнее надавил стволом, оставляя красный след на коже.

– У нас много пленных! Мы же ведём трансляции каждый день.

Его лицо стало бледным, впалые щеки дрожали, глаза бегали из стороны в сторону.

– Тогда уточню. Двое парней. Богатые. Вы взяли их во время, так называемого, сафари.

Его губы дрогнули, он уставился на меня.

– Так это ты, – прошептал он, продолжая смотреть мне в глаза.

– Я?

– О тебе он говорил.

– Ты создаешь ещё больше вопросов, солдат. Это для тебя очень хреново. Очень.

Лиса подошла поближе и поднесла лезвие к его щеке.

– Может без глаза он будет говорить охотнее? – с улыбкой сказала она таким голосом, от которого и у меня побежали мурашки. Он был абсолютно бесчувственный, холодный. И жестокий.

– Идея хорошая, как тебе? – я посильнее надавил стволом на его лоб, прижимая голову к стене.

– Да, да! У нас есть такой пленник. Второго мы пустили в расход. Этот у нас.

– Вот. А теперь продолжи то, что говорил ранее?

Он зажмурился, будто готовился к удару.

– Он говорил, что его папаша может провернуть такой номер. Послать сюда того, кто вытащит его. Точнее попробует вытащить.

– Дальше.

Становилось всё интереснее.

– Послушай, я знаю мало. Правда мало. Меня к такому не подпускают.

– Но слухи то ходят? Не тяни резину. Быстрее всё расскажешь, быстрее свалишь от сюда к хренам.

– Я знаю, что они взяли его недалеко от сюда. Но привезли его не как пленника. Он ехал вместе с мясником, в машине. Дальше его отвели не в подвал, где у нас держат всех пленных. Его повели в красное здание.

– Что за красное здание?

– Двухэтажный дом. Он покрашен в красный, от сюда и название.

– Дальше.

– Это я всё видел сам. Я тогда на посту у ворот стоял. Дальше только слухи. Он, этот пленный, из красного не выходит. Но через два дня, после его прибытия, к нам вышли старшие, сказали быть начеку. Мол за этим парнем может явиться какой-то там охрененно крутой тип. Мы тогда не восприняли всерьёз.

Он громко сглотнул ком в горле и закашлялся. Я убрал пистолет от его лба. Было видно, что он действительно готов говорить.

– От куда он мог это знать? Предположил?

– Парень? Не в этом дело. Как мы поняли, он сам мясника об этом предостерёг. Тот охрану и патрули удвоил.

– Сам? Или под пытками?

Он снова громко выдохнул, но поспешил говорить.

Получать удар он не хотел.

– В красном доме мы этого не делаем. Там живёт сам мясник. Он не срёт там, где ест. Это строгий запрет и исключений нет. И в подвал его не водили, я бы знал. Я часто в охране или в конвое.

– Или в пыточной, да?

Он свёл брови вместе и продолжал смотреть мне в глаза.

– Ну ладно, не в этом суть. Ты больше парня не видел?

– Нет, из дома она не выходил. Никогда.

Здесь было над чем подумать. Мог ли он врать? Конечно мог. Но стал бы? Сомневаюсь. В такой ситуации, при стрессе, скорее скажешь правду, чем соврешь. И если это всё правда, то ситуация становится интереснее. Парень сам сказал обо мне, предвидев ход своего отца, который вряд ли согласиться на самоубийство? Но очевидно, что если я провалю задание, то выбора у старика не будет.

И получается, что сынок то заинтересован в провале, раз стал такие предположение высказывать? Да и ещё живёт в резиденции мясника.

Это всё очень хреново. Для меня точно. Видимо нужно будет задать парню пару вопросов в таком же стиле.

Если предположить, что он крайне заинтересован в том, чтобы его папаша умер, то мог ли он как-то связаться с администрацией игры и оформить этот сбой в капсуле?

Что-то мне подсказывает, используя отцовские связи и деньги – это возможно.

Твою мать, как же я вляпался в это дерьмо.

– Сколько человек на вашей базе?

Он замешкался. Лиса поднесла кончик лезвия к глазу. Это помогло.

– Пятьдесят человек.

– Ты упомянул стену. Мне нужен план, с основными ориентирами.

Записать его было негде, поэтому пришлось всю картину зарисовывать в голове.

– Это главная площадь. Стена была возведена с самого начала, мы просто заняли это место. Ну, точнее заняли её до меня. Я в группировке три сезона всего. Площадь небольшая. Одни ворота, запасных нет. Две вышки. Внутри два барака. Под первым, который ближе к стене, есть подвал. Там всё и происходит.

– Точнее выражайся.

– Там ведут трансляции. Убивают людей.

– Второй барак для чего?

– Там просто барак, для солдат. Больше ничего. Ну и оружейная комната, местный арсенал.

– Дальше.

– Красное здание. Оно прямо по центру. Выглядит как жилой дом, два этажа. Отдельный забор с охраной. Рядом ангар. Там техника. Это всё.

– Склад?

– Только оружейка во втором бараке. Она тоже рядом с красным зданием. Всё там. Больше ничего нет.

– Патрули как часто ходят?

– Не смогу сказать.

Я снова ударил его в живот. Лиса успела убрать нож. Ему повезло, мог остаться без глаза. Для верности ударил ещё раз, уже по лицу.

– Я правда не могу сказать. Всё время меняют маршруты и количество людей.

– В среднем сколько людей остаётся на базе днём и ночью?

– Днём человек тридцать. Ночью около двадцати.

– Сколько охраны у мясника?

Он всхлипнул. Из его носа вновь полилась кровь, которая попадала ему в рот.

– Пять человек. Они всегда с ним.

– Дополнительную охрану для пацана в красное здание назначали?

Он отрицательно мотнул головой.

– Снайперы на крышах?

– Нет, снайперов у нас нет.

– Как пройти до базы. Самый короткий и безопасный путь.

Он снова задумался, но увидев, что я сжал кулак, начал говорить.

– Если выйти из этого дома, перейти улицу, свернуть направо и идти прямо по дороге, то выйдите на базу. Этот маршрут патрулируем мы, поэтому тут никого быть не должно. Но не ручаюсь.