Я же еле могла говорить из-за той душевной боли, которую сейчас испытывала. Казалось, кто-то всадил нож в мою грудь и медленно поворачивает его.

— Поэтому ты послал меня на смерть? — мой голос был глухим, я произносила слова в абсолютной тишине, когда внезапно услышала быстрое движение пера по бумаге. Дознаватели начали записывать каждое наше слово, воспринимая этот диалог как часть показаний.

— Я не посылал тебя на смерть, Элли, о чем ты говоришь, я не понимаю…

— Элли, о чем ты… — мама тоже посчитала, что я неправильно все поняла.

— Я доверяла тебе! — перебила я их обоих, мое отчаяние и боль наконец вырвались наружу. — Доверяла тебе так, как никому другому, ты был единственным в семье, кто был на моей стороне!

Единственный человек в семье, которому я доверяла, предал меня, послал на чудовищную смерть. Но реальность была такова, что вся наша любовь была только в моей голове. Алек видел только мою слабость.

— Я ни за что бы не поехала туда, не тогда, когда до передачи источника оставались считанные дни, если бы это был не ты! Я верила, что ты никогда не причинишь мне вреда… Я верила тебе, верила как никому! — я сама не заметила, что слезы уже какое-то время текли из моих глаз, когда говорила эти слова. Сердце болело, я с трудом дышала от той боли, которую испытывала. Я не могла даже представить, как больно будет вскрывать этот нарыв. В этот момент мне так хотелось не испытывать эмоций, как в прошлой жизни. — В итоге я подвела всех, я подвела наших людей, нашу землю, наше наследие.

— Это был не я! Не я! — Алек закричал в ответ, в отчаянии. — Это не я послал тебе письмо, это была Доротея, поэтому она сбежала! Даже почерк ее! Она сбежала, чтобы скрыть следы своих преступлений, чтобы не отвечать за то, что она годами спала с твоим женихом. Чтобы не отвечать перед нашими людьми за уничтожение нашего источника! Ты же знаешь, что я люблю тебя, единственный в нашей семье.

Казалось, Алек сам верил в то, что говорил, а мне было так плохо, что я уже не была уверена, что смогу продолжить. Скрип пера по бумаге вызывал головную боль, и единственный звук, который казался громче этого скрипа, был биением моего сердца, которое набатом стучало в ушах. Это была самая большая боль, которую я испытывала в жизни. Все оказалось настолько труднее, чем я думала. Я почти не слышала, как в комнате громко охнула мама.

— Алек… я никому не говорила про письмо, — прошептала я, а с лица брата исчезли все краски — он до последнего верил, что никто не догадается, что он сможет выкрутиться. — Пожалуйста, скажи нам, где Доротея. Ты тоже нанял кочевников для нее? Просто скажи, есть ли еще надежда найти ее, — мой голос дрожал, я усилием воли заставила себя перестать плакать, но находилась в состоянии боли и шока, с трудом выдерживая напряжение момента.

Брат в ответ молчал. Мама, до которой начала доходить реальность ситуации, рухнула на колени и тихонько завыла, заплакала, не способная справиться с грузом осознания. Тишина не прерывалась очень долго. Я видела, как Алек иногда открывал рот, видимо, пытаясь найти себе оправдание, но после закрывал. До этого момента брат не был даже подозреваемым. Сейчас, когда я практически обвинила его в покушении на свою жизнь, ему уже не избежать допроса с камнем правды. Это значит, что правда в любом случае будет известна. Все в комнате были бледны, мама все так же сидела на полу и плакала, ее плечи мелко дрожали. Оливер не шевелился, но его руки, сжавшие столешницу, были белыми от напряжения.

— Где Доротея, Алек? — я повторила свой вопрос. Я видела, что граф Лойт не сводит с меня глаз и пару раз уже подрывался подойти ко мне — он знал, что подобное напряжение для меня было противопоказано. Но информация, получаемая им сейчас, была слишком ценна.

— Как ты поняла, Элли? — Алек смотрел в пол. В его голосе было не единой эмоции, тон был совершенно глухим. Я не видела глаза брата и еле различала его тихий голос. — Я же показал тебе измены Доротеи, показал, как она оскорбляла тебя при твоем женихе и как она хотела занять твое место. Ты должна была решить, что это она…

Было несколько моментов, которые указывали на Алека. Зачем бы Доротее было сбегать, если она планировала занять мое место? С другой стороны, для того чтобы Алек мог наследовать баронство, ему нужно было избавиться от нас обеих. Алек провел свои последние дни в разных тавернах, и я вспомнила отчет, который мне принесли. Несколько людей, с которыми он пил, были привлечены по статьям, которые включали себя публичное недовольство хранительницами по причине того, что те были женщинами. Я вспомнила, как накануне похищения брат рассказывал мне свои идеи, как улучшить жизнь этих людей, тех, с кем пил в таверне. Наверняка они помогли Алеку принять окончательное решение, постоянно подтверждая ему, что он мужчина в доме и именно он способен и должен управлять баронством. Я также вспомнила, как Алек смеялся громче всех над шуткой Гилла Роу о том, что женщины не должны думать о деньгах. Пропавшее кольцо-печать матери — брат украл его, чтобы иметь доступ к казне и заплатить огромные деньги кочевникам за мое похищение и убийство. Доротея бы не стала врать матери о том, что она не брала его, она имела доступ к кольцу-печати в любой момент, стоило ей попросить.

Сыграло ли какую-то роль в этом его желание быть в королевской гвардии, рядом с такими людьми как Оливер и Гилл Роу? Поэтому он хотел получить титул? Возможно. Но все это были мои домыслы. Только один момент из всего произошедшего исключал всех, кроме него.

— Никто не мог попасть ко мне в комнату. Никто, кроме тебя, я всегда запирала свою спальню.

Та "дача показаний" во время которой всем стало известно, что Алек стоял за попыткой моего убийства и похищением Доротеи, длилась меньше получаса — после этого мне стало хуже, в комнату срочно вызвали мастера Торо, и меня отправили отдыхать. Но перед этим граф Лойт наконец-то начал выполнять свою работу дознавателя — методично допрашивал Алека о том, куда отправили Доротею; Адриан Лойт понял, что срочность этого разговора была именно в том, чтобы спасти мою сестру, если это было ещё возможно.

Алек, казалось, был сломан, как и все в нашей семье, отвечал тихо и без эмоций. Брат понял, что ему не выйти сухим из воды в этой ситуации и ожидал худшего. Я очень хотела спросить его, почему он это сделал, но знала, что граф Лойт постепенно и сам это выяснит. Мне же оставалось ждать информации от него или суда.

К моему ужасу, Алек подтвердил, что нанял кочевников, дабы устранить обеих своих старших сестер. Доротее было послано письмо от Оливера, в котором он обещал, что разорвет помолвку, если она приедет в Мокт, Алек нашел их старую переписку и скопировал почерк Тенбрайка. Алек ненавидел Доротею всей душой и использовал этот момент, чтобы прилюдно унизить ее, выявить часть ее секретной переписки с Оливером.

— Вы бы видели их письма. Они были полны интимных комментариев, обсуждения тел друг друга. В последнее время Доротея постоянно оскорбляла Элли, вживую и в письмах. Постоянно повторяла, насколько Элли толще, уродливее, бесполезнее, глупее. Рассказывала небылицы о ее истериках, тратах. Его Светлость только подливал масла в огонь, говорил о том, как все смеются над ним, что у него такая никчемная невеста, и тоже оскорблял Элли, лишь бы залезть к Доротее под юбку… Но Элли настолько слабая, что даже узнав все это, не отреклась от Доротеи… Я всегда оставался бы даже не вторым, но третьим… Слабая, слабая сестра… Но я не виню ее, ведь женщины слабы, они ни на что не годятся… Поэтому именно я, мужчина, должен был быть во главе рода. У меня не было выбора, понимаете? Я пытался спасти Торнхар… Но источник отверг меня… — голос Алека иногда прерывался, он бубнил разрозненные фразы которые не имели никакого смысла.

Мама плакала почти не переставая, и в какой-то момент не выдержала этих разговоров и попросила увести ее. Матушку увели, но в комнате все так же висела тяжёлая атмосфера.